Алексей ЗВЕРЕВ

02.04.2015

Резонный вопрос, который возникает у многих наблюдателей: почему Саудовская Аравия игнорирует беспрецедентные по своей наглости вылазки ИГИЛ на северной границе, но спешно сколачивает коалицию, чтобы на юге вернуть власть свергнутому президенту Йемена? Решая эту дилемму, нельзя не попытаться размотать ближневосточный клубок (насколько это возможно). Кто и за кого тут ляжет грудью и какую роль примеряет на себя Россия?

Для отечественной дипломатии на Ближнем Востоке сформировались более комфортные условия, нежели в Европе. Та гораздо более однородна, ее главные центры привязаны к Вашингтону всеми возможными удавками — финансово-экономической, идеологической, военно-политической. Главные центры Ближнего Востока в той или иной форме и степени также ориентируются на США. Однако религиозные, исторические, национальные противоречия и амбиции местных лидеров (а в регионе перманентной террористической угрозы даже демократические системы вроде Израиля не выживают без прививки авторитаризма) настолько велики, что вынуждают их к большей самостоятельности и поиску иного, кроме дяди Сэма, глобального средоточия силы. Таковы предпочтения в квартете больших американских «друзей» (Саудовская Аравия — Египет — Израиль — Турция), к такой же парадигме ситуация толкает еще одного мощного игрока — Исламскую республику Иран. При этом между собой крупнейшие державы региона связаны как общими интересами, так и порой настолько принципиальными разногласиями, что серьезная война здесь до сих пор не разразилась лишь потому, что никто не в силах пожрать другого, не претерпев неприемлемого ущерба.

В то же время Россия, после распада СССР потерявшая коммунистическую окраску и отказавшаяся от активной роли вне пределов 1/6 части суши, приобрела на Ближнем Востоке нечто не менее ценное — возможность наблюдать за местной суетой с вершины холма. Среди крупных региональных игроков у нас нет союзников, за которых мы готовы воевать, а значит, мы де-факто заполняем нишу идеального арбитра.

Среди примеров успеха наших посреднических миссий можно выделить остановку практически готовой операции НАТО в Сирии, а также многолетнее сотрудничество с Ираном по мирному атому, в обход американских санкций. Москва всегда последовательно выступает за сохранение статус-кво, лишь бы молчали пушки. Почему? В расчет берутся география, история, демография, культурные особенности — Россия слишком зависима от мусульманского мира. Рост нестабильности в исламском поясе отражается на нашей стране оживлением радикальных сект, а в случае ослабления вертикали вполне может аукнуться сепаратистскими тенденциями.

Не отступает от выбранной линии Москва и сейчас. Несколько дней назад египетский лидер Ас-Сиси зачитал участникам саммита Лиги арабских государств в Шарм-эш-Шейхе приветствие Владимира Путина. Президент РФ призвал арабские народы к решению «всех стоящих перед ними проблем мирным путем, без вмешательства извне»..

Поскольку конференция была созвана, дабы анонсировать операцию в Йемене, неудивительно, что слова Путина вызвали нервную реакцию ее главного застрельщика. Глава саудовского МИДа принц Аль-Фейсал заявил, что Москва сама способствует эскалации проблем, поддерживая Башара Асада. А влиятельная «Вашингтон пост» поспешила добавить: мол, египетский президент Ас-Сиси оказался меж двух огней. Он сейчас ищет в Кремле тот самый «иной центр глобальной силы», что явно диссонирует с мнением его союзника — Саудовской Аравии, отношения с которой у Москвы, действительно, складываются не очень. Во-первых, есть несовпадение позиций по Сирии, во‑вторых, не хватает взаимовыгодных контактов по другим вопросам, как с теми же Израилем и Турцией, подобно шейхам, ратующим за смену власти в Дамаске.

Важнейшим фактором, роднящим российско-саудовские интересы, должна быть, по логике, стоимость барреля. Однако куда как больше нефтяных котировок суннитскую Саудовскую Аравию волнует усиление шиитского Ирана, которое начнется после того, как США снимут с того свои санкции. Такая перспектива чрезвычайно пугает шейхов — в прошлом году они даже грозили Белому дому отказом от доллара при оплате черного золота. Противостояние с Ираном толкает Эр-Рияд и к ускорению йеменской операции. (Теоретически Йемен, захваченный шиитами, может по сигналу Тегерана перекрыть нефтеносную арабскую артерию, которая, если наложить на карту танкерные маршруты, тянется от Персидского залива через Красное море и Суэцкий канал в Европу и, главное, в Америку) .

Соответственно, есть мнение, что Саудовская Аравия, продавливая понижение нефтяных котировок, била вовсе не по заокеанским сланцевым компаниям, тем более не по России (неужто, потому что попросил Обама, готовый снять эмбарго с Ирана?). А против расширения возможностей Исламской республики на мировом рынке.

Создать дешевую нефтяную конъюнктуру, любой ценой сорвать перевооружение Ирана — первостепенная задача нового саудовского короля. Выгодно ли это России? Вопрос из ряда риторических — идет дождь, потом падает снег, но за ними неизменно следует весна. Есть некая стратегия крупнейшего продавца нефти, но жало-то направлено совсем в другую сторону. Не для того ли, чтобы засвидетельствовать такой расклад лично Сергею Лаврову, тот же самый Аль-Фейсал прилетал к нам в ноябре 2014-го?

Играя против Ирана, саудиты готовы блокироваться хоть с чертом — в прямом смысле. Ибо ИГИЛ, терроризирующее северные окраины королевства, является вместе с тем и буфером супротив Ирана (полмесяца назад, кстати, при штурме Тикрита фанатики нанесли большие потери иранским добровольцам). В общую канву укладывается и «дружба» шейхов с Израилем. Иран, как известно, поддерживает палестинский ХАМАС, и его лидеры неоднократно заявляли, что не успокоятся, пока не скинут еврейское государство в море. Враг моего врага — мой друг. Эта поговорка раз за разом находит очередное подтверждение в хаосе Ближнего Востока.

Что касается самого Ирана, то в нашей прессе принято смотреть на него сквозь розовые очки, преувеличивая плюсы и порой игнорируя проблемные точки двустороннего сотрудничества, — скажем, вопросы разграничения Каспия.

Итак, согласно достигнутым 31 марта договоренностям с международными посредниками взамен на снятие эмбарго Исламская республика передаст свои атомные объекты под контроль экспертов МАГАТЭ.

Напомним, что, подозревая Иран в разработке оружия массового поражения, США ввели против него полноценные торгово-экономические санкции ровно 20 лет назад (хотя отдельные виды ограничений действовали с 1979-го). Они то усиливались, то ослаблялись, достигнув пика во второй половине нулевых. Даже когда переговорный процесс сдвинулся с мертвой точки, США и ЕС, частично разморозив иранские счета в западных банках, продолжали вводить все новые запреты. По сути, персов долгие годы «морили голодом», чтобы выпустить из «клетки» прямиком на европейский рынок энергоносителей. Именно иранские нефть и газ рассматриваются Западом в качестве альтернативы российским поставкам. И, разумеется, наверстывать упущенное за долгие годы Тегеран будет семимильными шагами, на нас не оглядываясь. Политологи в этом вопросе, как правило, сходятся: США и ЕС форсировали переговоры именно по политическим мотивам.

Москва старается реагировать более тонко. Известно о наличии планов по модернизации нефтегазовой системы Исламской республики с участием российского бизнеса. Снятие санкций позволит нашим специалистам приступить к созданию новой АЭС в Бушере и реконструкции двух советских электростанций. Кроме того, Тегеран, по оценкам экспертов, принципиально готов заключить контракты с Рособоронэкспортом на сумму в 11–13 млрд. долларов.

В контексте ближневосточных новостей нельзя пройти мимо Анкары и Тель-Авива. В марте партия Биньямина Нетаньяху одержала победу на выборах в кнессет. Действующий премьер Израиля останется при должности, что для Кремля является скорее плюсом. Мировые СМИ уже давно рассуждают о большой личной неприязни между Обамой и Биби. К тому же Израиль занял нейтральную позицию по украинскому вопросу, отказавшись как осудить присоединение Крыма, так и поддержать какой-либо из способов давления на Россию, предложенных США. При этом Тель-Авив, подобно суннитам, недоволен сближением Вашингтона и Тегерана. В общем, потенциал для развития отношений с Израилем очевиден.

О сближении Москвы и Анкары после рождения идеи «турецкого потока» сказано предостаточно. Проблема поиска энергоресурсов для растущей османской экономики в последние годы стояла перед Реджепом Эрдоганом острее некуда. Ранее одним из способов ее решения считалось строительство газопровода из Катара, а одной из гарантий — свержение Асада, не пожелавшего иметь дело с фанатично-суннитской династией Аль-Тани. Доступ к иракской нефти в настоящее время перекрыло ИГИЛ, а средиземноморские месторождения в полную мощь заработают еще очень не скоро. Османы оказались на распутье, чем и воспользовалась российская дипломатия.

И все же Турция остается членом Североатлантического альянса, как Израиль с Египтом по-прежнему пребывают в статусе основных союзников США вне НАТО. Но вот эта ближневосточная каша, в которой друзья легко превращаются в конкурентов, дополняемая «проиранской» эклектикой Обамы, заставляют многих игроков, как уже было сказано, искать другие глобальные центры. Для России это несет самые разнообразные перспективы, которыми, правда, нужно успеть воспользоваться. Ибо если мы сидим на высоком холме, то совсем недалеко с вершины поднебесной горы взирает Китай. Он-то свои шансы наверняка не упустит.