Вот уже полтора столетия с лишком «Травиата» занимает почетное место в репертуаре Большого. Впервые ее поставили здесь в 1858 году, спустя пять лет после мировой премьеры в Венеции, и с тех пор эта опера получила в главном российском театре десять режиссерских воплощений. Историю «падшей» (именно так переводится с итальянского слово «травиата») чаще трактовали как трагедию. Идея самопожертвования во имя большой и чистой любви была нашему зрителю понятнее, чем мелодраматические переживания богемы.

Итальянка Франческа Замбелло, уже ставившая в Большом «Турандот» и «Огненного ангела», определила свое кредо четко: «Моя работа состоит в том, чтобы рассказать историю. Я могу ее интерпретировать, но не создавать заново». Наконец-то приверженцы академической режиссуры смогли выдохнуть: оперу о жизни куртизанки Виолетты Валери в Большом показали так, как ее сочинил Джузеппе Верди. О пороке, искупаемом добродетелью, о любви, за которую не жалко отдать жизнь.

Ничто не отвлекает внимания от прекрасной вердиевской музыки, от искусства певцов. Четыре перемены декораций (художник-постановщик Питер Джон Дэвисон) переносят публику из больничной палаты в бальный зал, а потом и в сельскую местность, куда бежала Виолетта, влюбившись в романтичного поклонника Альфреда Жермона.

Вольер с живыми птицами, игривые породистые борзые, карета с настоящей лошадью — эффектные моменты сценографии второго акта, разумеется, вызывают оживление в зале. О том, что нам рассказывают сюжет из парижской жизни середины XIX века, напоминает фривольный канкан цыганок — еще одна краска спектакля.

В отличие от многих постановок последних сезонов в теперешней «Травиате» обошлись русскими певцами — и не прогадали. Вместо заболевшей примы Альбины Шагимуратовой на первом спектакле в роли Виолетты вышла Венера Гимадиева — молодая выпускница Молодежной оперной программы Большого. Поборов робость и неуверенность, ощущавшиеся в начале, она создала изумительно трогательный образ главной героини. Порой слезы подступали к горлу — так неподдельно было отчаяние Виолетты, разлучаемой с Альфредом.

Лидером премьерного состава стал баритон Василий Ладюк — Жорж Жермон. Солист «Новой Оперы», Ладюк участвовал в «Евгении Онегине» и «Пиковой даме» в Большом, пел в Мариинке, в ряде европейских театров. Кажется, для него в этой роли сурового отца, слепого орудия Провидения, не существует никаких технических сложностей. Красивый голос пластично льется, заполняя все ярусы Большого. Более того, на премьере возникали моменты, когда дирижер Лоран Кампеллоне буквально «душил» певца медленными темпами, и только идеальная вокальная школа, владение дыханием помогли Ладюку выйти победителем. А вот тенору Алексею Долгову (Альфред) повезло гораздо меньше: он, то — как ученик — мчался под палочку маэстро, то давился фразами, не справляясь с навязанным медленным движением. Хотя ход мысли Кампеллоне прочитывался легко: куда спешить перед лицом смерти? Скорбь должна быть прочувствована и выплакана.