Татьяна ФИЛИППОВА, Сочи

23.05.2023

В Сочи завершился единственный в мире Международный инклюзивный фестиваль «Обыкновенное чудо необыкновенных детей».

Руководство компании «Росгоцирк» приняло решение ежегодно проводить в Олимпийской столице фестиваль, в котором вместе с профессиональными артистами участвуют цирковые студии, работающие с детскими домами и детьми с особенностями развития. «Цирковая терапия» дает результаты, которые врачи отмечают, но не могут объяснить, отсюда название фестиваля. Директор Сочинского цирка Наталья Шульга рассказала «Культуре» о том, что предшествовало появлению первого и единственного в мире инклюзивного циркового фестиваля.

— Наталья Николаевна, как для вас началась эта история?

— Вы знаете, для меня все это началось очень давно — я все время проявляла интерес к ситуациям, которые требовали моего вмешательства. Когда у меня была своя компания, довольно большая, я стала заниматься благотворительностью, некоторые ситуации дали мне понять, что помощь, которую я оказываю, хоть и адресная, но до адресатов не доходит. Я делала те же ошибки, что и другие люди, стремящиеся поучаствовать в судьбах детей, которые находятся в детских домах. Для них помочь детям из детского дома — это что-то им принести, игрушку, ящик апельсинов, сотовый телефон, и я сама пошла по такому же пути, но на каком-то этапе поняла, что это неправильно.

Во-первых, дети, которые находятся в этих учреждениях, не нуждаются в подобной помощи — государство о них заботится. Им не хватает родительского опыта, общения с людьми, которые могут хотя бы отчасти заменить им родителей. Я поняла это, когда глубоко погрузилась в социальные процессы.

Однажды жизнь свела меня с генеральным директором Росгосцирка, я рассказала ему про свои наработки, и он сказал: «Наташа, мне очень интересно то, что ты говоришь. Ты не хочешь создать социальный проект на базе цирка?» Мне показалось это очень странно, потому что я в тот момент была от цирка очень далека.

Я занималась экспортом японских товаров — все, что производилось в Японии для маленьких детей, я привозила в Россию. Но после аварии на Фукусиме я поняла, что нет гарантии, что те товары, которые я завезу, не принесут вреда, и закрыла этот бизнес. Так тринадцать лет назад я попала в цирк, где с головой погрузилась в работу по реабилитации и социализации детей с особенностями развития, с синдромом Дауна, с аутизмом. Я поняла, что именно здесь, в цирке найду то, что искала всю свою жизнь.

— Вы начали работать над социальными проектами в Ярославском цирке.

— Да, мы начинали в Ярославле. Сейчас на Международный инклюзивный цирковой фестиваль приехала Наталья Жужнева, представитель организации «Лицом к миру», мы создавали ее вместе. Проект «Цирк на ощупь», который сейчас идет по всем циркам страны, тоже начался в Ярославле. Мы начали заниматься с очень тяжелыми детьми — с синдромом Дауна, с глубокой стадией аутизма, с детьми, которым никто не уделял внимания, кроме их родителей. Цирк стал местом притяжения для добрых дел.

Сейчас в зале находится женщина, которая пришла ко мне в Ярославле и сказала: «Наталья Николаевна, мы с нашими детьми гуляем по ночам». Сначала таких мам было три, потом триста — триста семей, воспитывающих детей с ментальными отклонениями. Каждый день они приходили в цирк, и мы занимались их социальной адаптацией и реабилитацией.

— Вы говорили, что дети, с которыми вы работаете, многому вас научили. Чему, например?

— Во-первых, невозможное возможно. Во-вторых, я поняла, что их не надо жалеть, они видят и чувствуют по-другому, чем мы, у них более чуткая душа и они более прозорливые, что ли. Их не жалеть нужно, их нужно понять. И помочь.

На самом деле масса проблем возникает у этих детей еще и через родителей. Когда родители получают такого ребенка, проходят этапы принятия ситуации, у них закрепляется страх. Я с очень многими мамами дружу семьями, знаю их проблемы изнутри, и первое, с чем они сталкиваются, — это страх за своего ребенка, им сложно его отпустить, и в то же время они все время думают: «Что будет с ним, когда не будет меня?». Когда они приходят в цирк, мы их учим отпускать. Вот они сидят в зрительном зале, а на манеже у нас идет либо занятие с животными, либо какая-то детская тусовка, ребенок вроде уже хочет к нам, а мама держит его за руку, она боится — вдруг что-то пойдет не так? И я раз за разом вижу, как идет трансформация, как мама разжимает руку, ребенок идет в манеж, и потом у них начинается немножко другая жизнь. Так что у нас идет работа не только с детьми, но и с родителями.

В Ярославле, где у нас была широко организована работа с особенными детьми, проблема была еще и в том, что, когда рождается такой ребенок, папа иногда не выдерживает и уходит из семьи. Мама остается один на один с бедой, и у нее абсолютно нет времени на себя. Мы организовывали — и в Ярославле, и в Сочи сейчас к этому идем — клубы мам, приглашаем для них в цирк стилистов и визажистов. В Ярославле даже батюшка приходил к нам в цирк, исповедовал, и причащал, и занимался с детками. Потому что некоторых детей сложно было привести в храм — они громко что-то выкрикивали, какие-то неожиданные движения совершали, и родители не очень хотели их туда водить.

— Как вы думаете, почему рождаются дети с расстройствами аутичного спектра, с синдромом Дауна? Довольно часто это происходит в благополучной семье. Есть ли в том какой-то философский смысл?

— Я уже говорила, что эти дети во многом гениальны, а во-вторых, таких детей часто посылают несовершенным родителям, делая их более чуткими, более добрыми, более заботливыми.

— На меня фестиваль, как и на всех зрителей, наверное, произвел сильнейшее впечатление. Невозможно было себе представить, чтобы дети с такими серьезными диагнозами могли выступать с цирковыми номерами, причем так, что их не отличить от профессионалов. Но студия «Ризориус», созданная при Сочинском цирке, как мне показалось, работает с самыми тяжелыми детьми. Расскажите, пожалуйста, как она появилась.

— Вы знаете, что такое ризориус? Мышца, которая отвечает за улыбку. У нас есть партнеры, НКО «Инклюзия Сочи», они занимаются в основном детьми с проблемами аутизма и синдромом Дауна, и, когда я приехала в Сочи и рассказала о своем опыте работы в других регионах, руководитель «Инклюзии Сочи», сказала: «Мы много что делаем, но цирковым искусством никогда не занимались. Давайте попробуем». И мы взяли самых тяжелых детей, вы видели их на фестивале. Мы очень плотно работаем с ними и видим, насколько они меняются, насколько они становятся общительными и более комфортными в своем поведении.

— То, что дети-аутисты выходят на манеж и участвуют в клоунаде, уже чудо. Обычно дети с таким диагнозом не могут находиться в одном помещении с другими людьми.

— Здесь, как в фильме «Приключения Электроника», нужно найти кнопку. У каждого из нас есть некий триггер, который является спусковым механизмом для положительной или отрицательной динамики. А что касается аутизма, он до сих пор остается неизученным явлением, вообще все что связано с мозгом, наверное, еще столетия будет изучаться.

Был один случай — детей из Сергиево-Посадского детского дома привели в цирк, чтобы познакомить со слоном. Они его долго гладили, ощупывали, кормили его печеньем, слон трогал своим хоботом их ручки. Среди них была тяжелая девочка, не с совсем сохранным интеллектом, она ни на минуту не выпускала из рук свою игрушку, но другой ручкой все-таки гладила слона. Педагоги рыдали, когда видели это.

Девочка была сложная — на занятиях она могла описаться, обкакаться, но у нее была своя гениальность — я сидела с ней рядом, она говорит: «Ваши духи называются…» и называет марку моих духов. Я говорю: «Да ладно» и смотрю на педагога. Та подтверждает: «Да, девочка запоминает запахи, когда чувствует новый, спрашивает, как он называется». Несколько раз мы с ней общались — у меня есть несколько флакончиков духов, и я не всегда фиксирую, каким воспользовалась. Я прихожу, она спрашивает: «У вас новый запах, как он называется?» То есть вот такой ребенок.

Так вот в конце она подарила свою игрушку слону — я до сих пор об этом вспоминаю. Общение с огромным добрым животным, видимо, привело к тому, что какая-то кнопка отжалась и ребенка отпустило. Мы потом спрашивали у педагогов, как она себя ведет. Она не хотела находиться на занятиях и таким образом проявляла протест — делала что-то в штанишки. Она перестала это делать, потому что, видимо, что-то у нее перещелкнулось. «Цирковую терапию» трудно объяснить с научной точки зрения, но она работает.

— А что происходит с детьми в студии «Ризориус»? Их учат жонглировать, балансировать?

— С ними занимаются всеми цирковыми жанрами, вплоть до того, что эти дети работают воздух. У каждого ребенка есть склонность к тому или иному виду циркового искусства: кому-то удается баланс, кому-то жонглирование, но они занимаются абсолютно всем. Потому что жонглирование, например, хорошо развивает центры мозга и подстегивает интеллект.

Исходя из того, что у них получается лучше, формируется цирковой номер, и они уже начинают заниматься более глубоко.

— Как воспринимает вашу работу и «особенных» детей на манеже сочинская публика?

— Вы знаете, мы всего несколько раз работали на публике, принимали участие в городском фестивале «Хрустальный петушок», он ежегодно проводится в городе для детей с инвалидностью. Хорошо воспринимали, но я считаю, что нам есть куда стремиться. Еще когда я работала в Ярославле и потом в Новокузнецке, мы приглашали детей из детского дома и детей с инвалидностью и пытались проводить с ними совместные занятия. И что меня совершенно сразило — дети из детского дома не хотели заниматься вместе с детьми-инвалидами. Для меня это был шок. Одни обделены материнской лаской, другим тоже не хватает внимания, казалось бы, они могли объединиться, но нет, дети из детского дома эту идею воспринимали в штыки. Мы старались объяснять, старались показать даже, что это такие же детки, такие же люди, скажем так, как и вы. И только через месяц что-то стало меняться, начала завязываться дружба. Ярослав, парень с синдромом, хотел стать акробатом, придумал свой трюк и учил этому трюку ребят из детского дома. Они с интересом это воспринимали, пытались повторять. Просто ко всему надо приложить душу, и все будет по-другому.

Почему центром социальной работы стал именно цирк? Потому что цирк не требует слов, цирк — это радость и это семья. Мы все воспринимаем цирк как дом, и когда дети сюда приходят, они попадают к нам в дом, и мы соответственно относимся к ним как к собственным детям. Поэтому здесь происходят такие чудеса — их очень много.

В Ярославле у меня дети приручили павлина — я его притащила, чтобы их заинтересовать. Я купила им лису, выращенную в Новосибирском академгородке, — у нее отсутствовал ген агрессии, Первый канал подарил нам лошадку. Все животные были безумно добрые, хорошо воспринимали детей, радовались, когда те приходили, дети убирали их клетки. Прошел месяц, мне говорят: «Наталья Николаевна, а вы в курсе, что павлин ручной?» Я не поверила, потому что дрессировщики уверяли меня, что павлины дрессировке не поддаются. Попугаи — да. А павлин никого не слушает, откроет он свой хвост или нет, угадать невозможно. Но Павлик действительно стал ручным, он по щелчку раскрывал хвост и шел на руку. Дети за месяц его приручили, причем дети с ментальными особенностями.

— Фестиваль решили проводить ежегодно, вы хотели бы к следующему году что-то в нем изменить?

— Я очень хочу увеличить зону нашего чуда. В этот раз у нас были дети из России и Белоруссии, хотелось бы расширить географию. В этом году фестиваль продолжался два дня, на следующий год мы еще один день прибавим и сделаем конкурс, потому что есть действительно сильные номера. Потом я хотела бы привлечь к этому фестивалю внимание людей, которые имеют возможность помогать в лечении этих детей, в их дальнейшем трудоустройстве, в их учебе. У нас в цирке некоторые дети уже повзрослели и нашли место работы, поэтому об этом мы тоже думаем.

Хотелось бы расширить и форум специалистов, который сопровождает наш фестиваль, привлечь побольше спикеров. В таком общении устанавливаются новые связи и нарабатываются истории, которые помогают реабилитации «особенных» детей и их социализации. Трудно даже сказать, что важнее, потому что есть люди, которые, может быть, и хотели бы помочь, но не знают, как это сделать. Как я, когда начинала: я хотела помочь, но делала это неправильно. А вот сейчас я чувствую, что иду правильным путем. 

Фотографии: www.circus.ru, (на анонсе)  Екатерина Чеснокова /РИА Новости.