Фестиваль «Черешневый лес» открылся премьерой Театра имени Маяковского

Пока не прозвучал третий звонок, состоящий, кажется, из звуков виолончели, аккордеона и скрипки, перед зрителями, заполнившими зал театра, только высоченные, заменяющие занавес шаттерсы — деревянные жалюзи с поворотными горизонтальными створками. Посередине — старый телефон с вращающимся диском, телефон из прошлой жизни, большинство сидящих в зале таких уже не застали. Трубку этого телефона главный герой Габито снимет, чтобы набрать давно знакомый ему номер и сказать давно знакомой женщине: «Сегодня — да!»

За этой репликой — целая жизнь, которая скрыта за шаттерсами, но понемногу начинает приоткрываться. Габито завтра исполняется девяносто, и он решил сделать себе достойный этой даты подарок — провести ночь с юной девственницей. Звонит он, разумеется, не своему подарку, а той, кто должна его подготовить, — владелице подпольного борделя Росе Кабаркас.

Ночь девушка благополучно проспит, поскольку мудрая Роса напоила ее валерьянкой с бромидом, а Габито, до пяти утра слушая ее дыхание и вспоминая свою жизнь, начинает чувствовать что-то такое, чего он никогда не испытывал.

Повесть Маркеса, которую режиссер Егор Перегудов взял для своей второй постановки в Театре имени Маяковского, называется «Вспоминая моих несчастных шлюшек». Несмотря на шокирующее название, последняя книга Маркеса — о любви, которая настигает человека на закате его жизни и меняет все.

Влюбившись, Габито, журналист, десятки лет поставлявший местной газете коротенькие заметки о театре и воскресные статьи, которые редакционные острословы прозвали «колонкой Пустобреха», начинает вместо своих обычных заметок писать письма о любви. Письма вызывают немедленный отклик, их начинают читать по радио, перепечатывать и продавать, как контрабандные сигареты, а их автора называют «учителем любви», потому что его чувства каждый ощущает как свои.

В 2011 году датский режиссер Хеннинг Карлсен снял экранизацию повести Маркеса; главного героя Эль Сабио (в спектакле Театра Маяковского его зовут Габито, как Маркеса) играет известный мексиканский актер Эмилио Эчеваррия, Росу — Джеральдина Чаплин, дочь Чарли Чаплина. Фильм получился светлым, но печальным, а местами скучноватым, потому что проза Маркеса плохо передается пересказу, из нее уходит магия и остается реальность, а что она без магии? Грусть да и только.

В спектакле Егора Перегудова и его соавтора, главного художника Театра имени Маяковского Владимира Арефьева, многое сделано для того, чтобы зрители ощутили эту магию и чудо, случившееся с героем, который вновь почувствовал себя живым.

Перемена происходит буквально на глазах: в первом действии на сцену выходит старик с шаркающей походкой и ничего не выражающим лицом — если бы не программка, в которой расписаны все актеры и роли, невозможно было бы узнать в этом незнакомом человеке Игоря Костолевского, а в его давней приятельнице Росе — Ольгу Прокофьеву. На актрису тоже надели маску старости, толстый слой силикона глушит ее голос, который нельзя спутать ни с каким другим — с узнаваемыми интонациями и легкой хрипотцой, поэтому в программку так и тянет заглянуть еще раз — нет ли какой ошибки или замены?

После антракта они оба появляются без масок — словно главный герой, волшебным образом помолодев, стал видеть другими глазами и окружающих его людей, и события своей долгой жизни, которые он достает из своей памяти одно за другим.

Егор Перегудов в своей сценической композиции перемешал эпизоды повести, что выглядит вполне логично — когда мы вспоминаем прошлое, оно не выстраивается линейно, это больше похоже на луч света, выхватывающий из темноты какие-то эпизоды — примерно так, как это и происходит в «Любви по Маркесу».

Вот Габито вспоминает о первой и последней попытке жениться, закончившейся неудачно — жених сбежал, как гоголевский Подколесин, буквально из-под венца. Официальную просьбу руки девушки он сделал, после того как случайно застал ее в жару, в сиесту без одежды, — и перед его глазами появляется эта сцена. В спектакле она поставлена точно по Маркесу:

«Она была не совсем голой, потому что за ухо у нее был заткнут ядовитый цветок с оранжевыми лепестками, как у Олимпии Мане, на правом запястье виднелся золотой браслет, а на шее — бусы мелкого жемчуга. Я и представить себе не мог, что когда-либо увижу что-нибудь более волнующее, и теперь могу поручиться, оказался прав».

Эротика пронизывает «Любовь по Маркесу», это самый чувственный спектакль на московской сцене. На чувственное восприятие работает все — и текст Маркеса, великого учителя любви, и сценография Владимира Арефьева, — состаренные, словно обожженные солнцем и обветренные шаттерсы позволяют очень зримо представить себе жаркую латиноамериканскую сиесту, — и хореография Дениса Тагинцева, чемпиона мира по латиноамериканским танцам, и пластика молодых актрис Театра имени Маяковского, которые играют секретарш в редакции, читателей газет, проституток из заведения «Сила Господня», швей на рубашечной фабрике и всех женщин, населяющих вселенную Габито. И финальное «Quizás, Quizás, Quizás», напоминающее, что все возможно — даже в девяносто лет.