Сергей КОРОБКОВ

26.03.2014

На сцене Концертного зала имени Чайковского прозвучала редко исполняемая опера Джузеппе Верди «Симон Бокканегра».

Выбор Валерия Полянского — худрука и главного дирижера Госкапеллы России никак нельзя назвать расчетливым и заранее гарантирующим успех. «Симон Бокканегра» входит в реестр так называемых «проваленных шедевров», где помимо него значатся «Травиата», «Кармен», «Севильский цирюльник» и многие другие творения всемирной оперной библиотеки. Время прошлось по длинному списку неудач своим острым грифелем, но далеко не каждую из жертв реабилитировало (названные стали счастливыми исключениями).

Историю про генуэзского дожа, запутавшегося в амурных сетях, но не потерявшего при этом политического самообладания, судьба вроде бы пощадила, однако окончательного вердикта не вынесла. Сам Верди после провала премьеры в венецианском театре «Ла Фениче» в 1857 году томился неудачей и мечтал о реванше. Случай предоставился лишь четверть века спустя, когда расплести паутину либреттиста Франческо Пьяве взялся Арриго Бойто. Но достичь полного удовлетворения увенчанному лаврами композитору не удалось. Что-то с самого начала пошло не так. Что именно, попытался объяснить Полянский, включив «Симона...» в абонемент Московской филармонии и приурочив исполнение двадцатого по счету опуса Верди к 200-летию со дня рождения короля оперы.

Там, где вокальные партии сложны, а причудливая оркестровая ткань бьется, как море о скалы, Полянский предъявляет трогательную мелодраму взамен крупномасштабной политической фрески, в создании которой Верди явно переусердствовал. События 1848 года в родной Италии подвигли его на чрезмерный пафос. 

«Что он Гекубе, что ему Гекуба?» — если чувства влюбленных перекрывают любые революционные мотивы, а страждущий отец находит потерянную дочь и, умирая, благословляет ее на брак с собственным же противником. Полянский сдирает паутину либретто с божественной музыки Верди. Политический абрис оборачивается живой любовной историей, революционный манифест — мелодрамой, а идеология — простыми и понятными человеческими чувствами. 

Без декораций, в достаточно скудном сопровождении слайдов, подверстанных к переводу текста с итальянского на русский, у Госкапеллы получился не концерт, а полноценный спектакль о генуэзских Ромео и Джульетте. Вместе с отменным оркестром, хором и солистами маэстро расширяет концертную площадку до пространства человеческой цивилизации, где музыка синонимична любви, «но и любовь — мелодия».

В труппе Госкапеллы своих вокалистов, разумеется, меньше, чем приглашенных со стороны певцов. Но званые гости — как на подбор, почти все раскрываются и глубже, и полнее, нежели в столичных театрах, где прописаны постоянно. 

Сергей Топтыгин нарисовал портрет титульного персонажа, отыскав в бас-баритоновом диапазоне светлые лирические краски страдальца отца и затемнив лирику там, где от дожа требуются воля и решимость. Роль Амелии, потерянной и обретенной дочери Симона, безукоризненно исполнила Елена Евсеева. Певица, чей голос свободно подчиняется, казалось бы, несовместимым по вокальным возможностям партиям — от Антониды в «Жизни за царя» и Луизы Миллер до Аиды и Леди Макбет. Александр Маркеев сразил благородством звучания и ясностью образа Фиеско, отправленного либреттистом в темные закоулки сюжета. Тенор Максима Сажина, исполнившего партию Габриэля, достигает мощных кульминаций, хотя в лирических сценах певец нередко использует краски не героя-любовника, а жанрово-характерного персонажа русских опер.

«Симона Бокканегру» от Госкапеллы, пожалуй, можно включить в шорт-лист самых знаменательных отечественных событий, приуроченных к юбилею Верди.