Алексей КОЛЕНСКИЙ

13.07.2022

В Вологодском драматическом театре подвел итоги ХV Международный театральный фестиваль «Голоса истории».

Более шести тысяч зрителей из Вологды, Череповца, Кириллова, сотни гостей смотра оценили два десятка постановок провинциальных и столичных театров. Конкурсную программу составили одиннадцать спектаклей. Лауреатом премии имени основателя фестиваля, критика Александра Свободина «За яркое раскрытие средствами театра исторического события» стал художественный руководитель Пермского театра «У Моста» Сергей Федотов, представивший спектакль «Юнона и Авось». Премией знаменитого вологодского актера Алексея Семенова «За успешное освоение средствами театра историко-архитектурного пространства» награжден московский театр «Северные сказы» Сергея Старостина и Татьяны Бондаренко за спектакль «Пинежский Пушкин». Постановки одержали победу в номинации «Спектакли, подготовленные театрами для исполнения в историко-архитектурной среде» (роль среды исполнил исторический Консисторский дворик Вологодского кремля у подножия Святой Софии). Режиссер спектакля «Саня, Ваня, с ними Римас» Евгений Гельфанд получил главный приз «за целостность и высокую культуру авторского решения исторической темы». Постановка очаровала подвижной и изменчивой как ртуть ансамблевой атмосферой Нового художественного театра; челябинские актеры подарили публике свидание с чувственным и весьма дефицитным в обеих столицах методом Станиславского.

Главным подарком горожанам стали красочные балеты Московского академического детского музыкального театра имени Наталии Сац «Половецкие пляски», «Шопениана», «Шахерезада» и «Письма с фронта» на музыку знаменитого вологжанина Валерия Гаврилина.

Задушевную инсценировку подарил музыкально-поэтический дуэт Бориса Галкина и Инны Разумихиной «Дайте родину мою»: «У меня сложился внутренний образ Есенина, — поделился с «Культурой» Борис Галкин, — по-человечески я его чувствую и понимаю, как реагировал бы он на современные события. Сергей Александрович жил обостренным чувством правды, не терпящей двусмысленности, ханжества, лицемерия, был искренним, как ребенок. Самое масштабное в нем — горячая любовь к Родине и невероятная мука от столкновений с циничной действительностью. Он как рыцарь дрался и как юродивый насмехался, ругался с ней, отвергал людей, не разделявших его чувство Родины, — поэтому так трудно было найти ему друзей-соратников: «...Нет за гробом ни жены, ни друга!» Многие не догадывались о его глубине и силе, почитали деревенщиной, бормочущей про березки и клены с избушками, на самом деле — это самый мощный поэт гражданского звучания, голос любви, как говорил мой отец — «русак без примеси»! Все в нем есть и нет ни одного неискреннего слова — нужно только прочесть, услышать. Признаюсь, на спектакле меня ведет он, и я иду за ним...»

Случались и перегибы, но даже зарежиссированные спектакли вытягивали выдающиеся исполнители. Юная прима Вологодского драматического театра Дарья Костина превратила «живые картины» полулюбительской инсценировки «Доброго человека из Сезуана» в яркий бенефис и заслуженно стала «Лучшей исполнительницей женской роли». Мужскую номинацию выиграл Сергей Загребнев, блеснувший в моноспектакле «Записи Ковякина: ищу выхода из плана жизни» по мотивам повести Леонида Леонова.

Лучшим актерским дуэтом признаны артисты Нижегородского театра драмы Юрий Котов и Сергей Кабайло. «Маленькие трагедии» Искандера Сакаева стали иллюстрированным каталогом излишеств зарежиссированного театра — доверие к инсценировке подорвал эпиграф в форме завывательной мелодекламации пушкинских «Бесов», тут же материализовавшихся на сцене — четверка акробатов во фраках и цилиндрах, пошитых из обрывков рукописей, принялась кувыркаться на столах и подмостках. Авторскую концепцию прояснил следующий отрывок: не входящая в цикл «Маленьких трагедий» «Сцена из Фауста» — далее исполнители разыгрывали тавтологичный фаусто-мефистофелевский дуэт, перевоплощаясь в персонажей цикла. Жюри не оценило безвкусное «смузи», но воздало должное блестящим актерам, оказавшимся заложниками волюнтаризма.

Без подобных симптоматичных экспериментов спектр достижений театрального хозяйства был бы неполон, но подобных спектаклей в программе было мало. Подлинно авангардный масштаб продемонстрировала завершившая фестиваль и отмеченная призом губернатора Вологодской области хореографическая постановка калужского Инновационного театра балета «Список Ксении» по мотивам жития петербуржской святой. Столь же свежие и яркие впечатления подарили предания Северной Пальмиры, украсившие кукольную сцену, — специальными дипломами отметили обаятельных «Мойр Петроградского района» Московского областного театра кукол и очаровательных «Птифуров. Бабушек» санкт-петербургского театра «Кукольный формат».

Лауреаты удостоились призов в виде ценных театральных масок, созданных на великоустюжском заводе в технике чернения и золочения по серебру.

«Культура» обсудила итоги смотра с председателем жюри актером Борисом Галкиным и его коллегами — театроведом Ольгой Галаховой и режиссером Евгением Ланцовым.

— Какие достижения и проблемы театральной жизни озвучили «Голоса истории»?

Борис Галкин:

— Провинциальные театры ничуть не отличаются от московских, но это в большей степени доброе, славное, нужное, верное, проникновенное человеческое слово. Уже много лет я выдерживаю от силы двадцать минут и ухожу из зала, трудно вспомнить завороживший спектакль... В чем тут дело? Мне кажется, режиссер или руководитель театра должен исчерпать все возможности ясного и прямого подхода к решению творческих задач. Если они исчерпаны, необходимы эксперименты, но — прежде всего — в контексте классической, содержательной, глубинной драматургии, в центре которой стоит человек в его столкновении с природой, судьбой, ненадуманным взглядом на жизнь. Это нужно чувствовать и проникать всем сердцем в истинные проблемы нашей жизни. Один артист сказал: настало время, когда в искусстве понадобились люди дерзкие, а самое главное — в тайниках сердца соответствующие времени по приметам почти неуловимым… Они действительно почти неуловимы, но на то ты и художник, чтобы их читать, и тогда все, что ты будешь делать в своей профессии, будет согрето действительными, а не мнимыми проблемами нашей жизни, наших судеб и будущего нашего Отечества. Сегодня многие режиссеры самовыражаются, они считают, что мнение, сложившееся в их голове, является главной движущей силой постановки — даже в ущерб материалу, в основном — классике.

Замечательный режиссер пермского театра Сергей Федотов представил «Юнону и Авось» и спектакль «Мачеха Саманишвили» — это пример долгожительствующего театра: он строится на твердом классическом базисе, опровергая афоризм Станиславского, что театр живет десять лет, а затем умирает или возрождается. «У Моста» существует уже три десятилетия, ничуть не теряя новизны, легкости, творческого азарта, — это счастливый коллектив. В «Мачехе» блистательно решены массовые сцены — в пластике, движении, художественной иронии, двенадцать исполнительниц ролей грузинских бабушек играют как единый живой и неповторимый организм, тонкий, деликатный, радующий детской увлеченностью. За этой полифонией стоит неутомимая актерская работа, пронизанная ясным режиссерским замыслом.

«Юнона и Авось» — пример нефиктивных художественных открытий режиссера, идущего путем правды. Это спектакль-молитва; изначально так задуман, но, знаете, как бывает — встаем на молитву и нас что-то сбивает, не можем сосредоточиться и прочувствовать слова… Так же в «Юнону и Авось» врываются события жизни, и сквозь них прорастает молитва о Родине и далекой любви, движимая очищающей творческой волей режиссера.

Ольга Галахова:

— Фестиваль отражает региональные процессы, но, как говорил Мао, «итоги французской революции подводить рано» — театральная жизнь зависит от очень многих обстоятельств. В одном регионе просвещенный абсолютизм, а в другом — непросвещенный, а поскольку система с девяностых годов сильно изменилась и подчинение театров перешло от Министерства культуры к губернским властям, чрезвычайно многое стало зависеть от их уровня культуры и профессионализма. Федеральных площадок в стране осталось совсем немного, большинство коллективов все сильнее зависят от местных субсидий и прочих форм поддержки — современная сцена требует дорогостоящего оборудования, а значит — дотаций. Сейчас господствует точка зрения, давно озвученная Минфином: хороший театр приносит прибыль, а плохой — нет, с этой точки зрения у нас, например, Музыкальный театр Станиславского — плохой.

Второй фактор, затрудняющий объективную оценку, — резкая смена режиссерских поколений. Это давняя проблема: есть режиссеры, способные ставить сильные спектакли, но могут ли они руководить коллективами, особенно в регионах, — это большой вопрос, даже в Москве «скамейка запасных» очень короткая, и в этом смысле «Голоса истории» очень важны. Они показывают, что в России еще есть живые долгоиграющие театры с осмысленным художественным руководством, есть и постановки, прозвучавшие не так, как хотелось, но делать выводы о состоянии региональных коллективов по ним не стоит.

Театральная жизнь — очень хрупкая — оказывается абсолютно беззащитна перед бюрократическим волюнтаризмом и чванством. Наглядный пример — слияние столичных театров «Сфера» и «Эрмитаж». Московские власти не советовались ни с руководителями, ни с Союзом театральных деятелей, ни с общественным советом. Просто не нашли возможным объяснить причину слияния и поставили труппы перед фактом, возглавляющему театральную общественность Александру Калягину мэрия прямо заявила: «Решение принято!»... В отсутствие гражданского общества мы остаемся беззащитными жертвами бюрократических схем; конечно, мы сами в этом виноваты — общественные организации, в том числе СТД, давно утратили цели, задачи и гражданскую инициативу. Этот кризис охватывает все сферы театрального бытия.

Если в сфере театра и существует какая-то политика, то сугубо негативная. Тут показательна Российская национальная театральная премия «Золотая маска», отнюдь не способствующая развитию театрального искусства. В результате искусственного и тенденциозного отбора формируется пул модных режиссеров — Богомолова, Серебренникова, Шерешевского... В этой схеме нет места режиссерам, ориентирующимся на традиции русского национального театра, — Григорию Козлову, Сергею Федотову, Сергею Афанасьеву из Новосибирска.

Национальная премия должна не продвигать любимчиков, а отражать процесс; как говорил Мао, пусть цветут сто цветов. Пока же она откровенно способствует разрушению репертуарного театра. В целом, как мы видим, репертуарный выбор у нас не богат и тут особенно ценен вклад «Голосов истории», обнаруживающих точки процесса, достойные внимания, — например, современные пьесы на историческом материале. Назрела необходимость создания и нормального финансирования лаборатории драматургов, способных сформировать новый традиционный репертуар. Так же важно осваивать открытые исторические площадки, специально ставить для них спектакли, как это делают во всем мире, и затем создавать соответствующие режиссерские мастерские, ведь режиссура — это прежде всего осмысление пространства.

Евгений Ланцов:

— Меня вдохновили и навели на серьезные размышления все три спектакля, показанные в открытом пространстве Консисторского дворика Вологодского кремля, — и «Юнона и Авось», и «Пинежский Пушкин», и «Царь Федор Иоаннович». Парадоксальным образом эти постановки подчеркивают недостачу больших идей на традиционных закрытых сценах, где нынче есть такая мода «подминать под себя» классические пьесы, ставить все с ног на голову и задом наперед в поисках самого широкого жеста. Естественно, такого рода «искания» возвращаются бумерангом по затылкам. Любой вид творчества переживает кризисы и победы вместе со страной, и взлет сценического искусства неизбежен — и кино, и театра, и живописи — так же, как сейчас на глазах происходит поэтический взрыв новых имен — Анны Долгаревой, Александра Пелевина, Игоря Караулова, обретшего второе дыхание Юрия Кублановского, а театр запаздывает в силу своей специфики. Последние тридцать лет он существовал в парадигме, описанной книгой немецкого театроведа Ханса-Тиса Лемана «Постдраматический театр», констатировавшей смерть традиций и воспевшей свободу самовыражения, процветающую на их руинах. Такой театр мы наблюдаем уже лет тридцать: эта искусственно внедренная мода на антикультуру заразила нас в силу объективных причин — Россия вписывалась в новое пространство открытых границ, но сегодня она начинает задавать свои. Наша публика уже ждет нового сценического слова, и оно, несомненно, прозвучит.

Фотография: www.wikimedia.org