Валерий Гергиев остановил выбор на самом незамысловатом варианте известнейшей оперетты. И оказался прав. Зрители хотят просто посмеяться, провожая злополучный 2020-й.

Яркое творение Иоганна Штрауса-сына прочно вошло в отечественную новогоднюю матрицу в конце семидесятых, когда Центральное телевидение впервые показало двухсерийную экранизацию оперетты с Людмилой Максаковой, братьями Соломиными, Ларисой Удовиченко и еще многими звездами, за которых пели солисты ленинградских театров. Фильм, в котором оперетта была дополнена эстрадными репризами, не значившимися в либретто, стал народным, и его охотно показывали в конце декабря. Телеэстафету продолжили музыкальные театры: «Летучая» стала одним из самых популярных названий в афишах.

Время «режоперы» потребовало изменений в сложившуюся картину. В 2010 году Большой театр впервые показал в своей афише «Летучую мышь» и притом в прочтении Василия Бархатова. Постановки этого режиссера всегда многоярусны и сложны по бутафории, как памятник на могиле Чайковского: столько всего понаверчено, что по отдельности деталям можно умиляться, а вот в целом воспринять никак нельзя — картина разваливается как нарезанный кремовый торт. Вот и в том спектакле все персонажи были усажены в круизный лайнер, влюбленный учитель пения Альфред в исполнении красивого австралийского тенора Эндрю Гудвина исполнял стриптиз, а бал у князя Орловского и вовсе превратился в нечто непотребное. О постановке много шумели, но не более — она быстро сошла с репертуара.

В том же 2010-м «Мышь» венгерского режиссера Миклоша Габора Кереньи представили в петербургской Музкомедии. Европейский вариант продержался в афише четыре года, и сейчас шедевра Штрауса в театре нет. Как сообщили «Культуре» в Музкомедии, гендиректор театра Юрий Шварцкопф считает, что топ-10 шедевров оперетты, в который «Летучая мышь» входит по умолчанию, обязательно должен быть в репертуаре. Не так давно проходили конкретные обсуждения выбора режиссера новой постановки, но внезапно «Летучей мыши» стало чересчур много», и вопрос был отложен до конца пандемии. 

Ковид повлиял на свежую премьеру «Летучей мыши» в Петербургском мюзик-холле — тамошний спектакль по-своему толкует игру масок, ставших таким актуальным и даже обязательным аксессуаром не только на бале-маскараде. В Северной столице есть еще один вариант оперетты — эстетский спектакль в «Санктъ-Петербургъ Опере» не только обыгрывает тему представлений в венском Музикферайне благодаря роскоши оформления зала, но и пророчит персонажам катастрофу — действие перенесено в Вену кануна Первой мировой.

Гораздо проще подошли к своей премьере в Мариинском театре. Валерий Гергиев взял за основу не классический немецкоязычный вариант «Летучей мыши», как можно было ожидать. Безо всяких мудрствований публике решили показать спектакль на текст Николая Эрдмана и Михаила Вольпина, которые сочинили произведение, кардинально расходившееся по фабуле с оригинальным либретто. По сути, от «Летучей мыши» осталась музыка и имена персонажей. Похвалы современников по поводу того, что авторы создали «высокую комедию», следует считать дежурными реверансами. Сам текст более чем незамысловат, а в ансамблях порой даже несколько примитивен и мало вяжется с изысканной музыкой. Но нужно учитывать, что советские либреттисты, за плечами которых были «Волга-Волга» и «Кубанские казаки», отлично понимали, в какое время живут и что нужно советской публике образца 1947 года, когда они сочинили свою «Мышь». Кроме того, вкладывая в уста персонажей сентенции типа «Все порядочные люди сидели», они вряд ли могли абстрагироваться от собственного опыта: один был в ссылке, другой — сидел.

Но большая часть диалогов и сцен у Вольпина и Эрдмана вышла очень смешной. И этот смех не утратился со временем. Свидетельством тому стала реакция посетителей Мариинского театра, которые не раз громко реагировали на шуточки героев — немыслимое дело для оперного театра. И это были именно шуточки: местами создавалось впечатление, что артисты просто по-доброму хулиганили, не превращая все же спектакль в балаган.

Режиссер Алексей Степанюк сделал спектакль прозрачным, веселым, привычным для тех, кто родом из советских времен. Сможет ли мариинская «Летучая мышь» заинтересовать нового зрителя, сказать трудно. Если опера — это всегда опера, то оперетта, будучи жанром сложным для воплощения, уступила место мюзиклам, которые более привлекательны для молодежи своей глянцевостью и напором. А «Летучая мышь» и впрямь очень трудна для исполнителей: роли сложны, а партии Розалинды и Адели изобилуют колоратурами. Кроме того, от артистов требуются и особые драматические навыки: пение перемежается с обширными диалогами, что рвет темп представления — нужно не упустить внимания публики. У премьерного состава все получилось.

Начнем с второстепенного персонажа. Любимцем зрителей в этот вечер стал Денис Закиров, исполнивший роль Альфреда. Закиров не только запредельно сладкоголос, он еще и замечательный острокомический актер со всеми полагающимися ужимками и гримасами. Вряд ли ему часто приходится проявлять этот свой талант в опере. Но в оперетте под Новый год все было к месту и поднимало настроение. Еще одним полюсом смеха стал образ Адели, в этой партии выступила молодая исполнительница Антонина Весенина, которая известна не только завсегдатаям Мариинского театра, но и москвичам — в 2018 году она пела Розину на премьере «Севильского цирюльника» в Большом. Остроумная служанка в ее исполнении оказалась свежа и аппетитна, вокал исполнительницы был безупречен.

Главная пара оперетты — Генрих фон Айзенштейн (Александр Трофимов) и его супруга Розалинда (Елена Стихина) — также лицедействовали вовсю и отточенно пропели свои партии. В музыкальной части спектакль удался в принципе, блистали все. В обсуждениях публика стала было придираться к Екатерине Сергеевой, которая пела князя Орловского — мол, голос блестящий, но зачем мужчину изображает такая хрупкая женщина, почти девочка? Персонаж в стилизованном военном мундире с белоснежной папахой и огромной бутылью наперевес не показался многим достоверным. Но это все отголоски того самого советского фильма, где Орловского сыграл импозантный Юрий Васильев. На самом деле партия князя написана для меццо-сопрано не просто так. В самом первоначальном варианте князь Орловский — представитель венской золотой молодежи той поры, ему всего-то около восемнадцати. Этот персонаж еще не вошел в разум, он большой позер, а на самом еще никак не взрослый человек. По сути, это та же Ольга Ларина плюс много денег и алкоголя. Его вино пьют и ребенком при этом зовут. Отсюда и прописанная постановщиком линия поведения: князь много танцует, выделывает коленца, у него кружится голова от выпитого, он смешон даже на фоне комических персонажей. И при этом Екатерина Сергеева пела роскошно. Нужно ли говорить, что и оркестр маэстро Гергиева сыграл «Летучую» так легко, как если бы это был какой-нибудь пятидесятый показ.

Так что — все хорошо в новогодней премьере Мариинского театра? Увы. Подвела сцена начала бала у Орловского, которая продемонстрировала, что в части массовых развлечений мышь уже не та. Миманс и хор изображали радость тяжело, натужно, даже грузно. Это странно: за хореографию в «Летучей мыши» отвечал Илья Устьянцев, который ставил танцы во многих мариинских спектаклях и до сих пор без нареканий. Может, сказалось то, что вечернему спектаклю предшествовал дневной показ. А может, к концу года все выбились из сил, кто знает.

Но общего радостного впечатления от премьеры это недоразумение не испортило. Мариинский театр очень правильно добавил радости и веселья перед невеселыми новогодними каникулами. Сейчас самое время не рыдать над трудностями, а просто выкинуть все из головы и выпить шампанского — такого же искрящегося, как «Летучая мышь».