Анна ЧУЖКОВА

24.02.2013

Философская проза на сцене «Современника»: Екатерина Половцева поставила повесть Альбера Камю «Посторонний».

Театр Галины Волчек стал кузницей кадров. Обе сцены в этом сезоне отданы начинающим постановщикам. Ставка на молодых приносит первые победы. Вот и очередная премьера подтвердила: «Современник» воспитал режиссера строгого и вдумчивого. После окруженной чеховским флером «Хорошенькой» по пьесе Найденова Екатерина Половцева выпустила северную промозглую «Осеннюю сонату» Бергмана. А новый спектакль на Другой сцене и вовсе пугает серьезностью. «Посторонний» — это прыжок в философские глубины с театральных подмостков.

Главный герой — молодой француз, живущий в Алжире. Мерсо (Илья Лыков) сложно охарактеризовать иначе как через отрицание: не влюбленный, не верующий, не амбициозный, не общительный. Он мало напоминает борца за свободу личности. Протест Постороннего — молчаливое приятие обстоятельств. Героя, безразличного к окружающему миру, поток жизни несет, словно щепку. Он не переживает смерть собственной матери, равнодушен к любовнице (Елена Плаксина) и единственному другу — соседу-сутенеру (Евгений Матвеев). Лишь одна вещь может занимать его — собственная смерть, важнейшее событие в жизни. Но видимо, сонная Мойра, прядущая нить судьбы Мерсо, заскучала и подослала парню араба с ножом. Однажды, в южный полдень герой станет убийцей: то ли в целях самозащиты, то ли от скуки, а по признанию самого Мерсо — из-за жары. Это африканское пекло когда-то изобразил Лукино Висконти, экранизировавший «Постороннего». Екатерина Половцева создает атмосферу враждебного мира иначе: с помощью угнетающей холодности, пустоты и непонятности «снов в двух частях».

В спектакле Мерсо кажется счастливым, как Сизиф из мифа Камю. Вечно жующий (вереница однообразных дней пролетает так быстро, что завтракать герою приходится каждые десять минут), довольный, он мало напоминает болезненного усталого интеллигента-экзистенциалиста. Тем контрастнее выглядят сюрреалистические сцены в богадельне, куда герой приезжает, чтобы похоронить мать: тесная комнатка в правом углу арьерсцены, судорожное мигание ламп дневного света и появление отвратительных стариков в масках под звуки липкого чавканья и грудного кашля.

Сцена почти отсутствует: опущены люки-провалы, осталась лишь пара узких тропинок над бездной. «Дыры» в планшете — это море. Мерсо и Мари беззаботно «плавают» в нем, подпрыгивая на невидимых зрителю батутах, и загорают, коротая монотонные дни. Мимо идут прохожие, мерно шагает время. Но в воздухе повисает пауза, когда привычный порядок нарушает убийство. Суд над преступником прервет темп спектакля. Беспечный сон превращается в затянувшийся абсурдный кошмар. Мерсо не плакал на похоронах матери — более того, он хладнокровно выпил чашку кофе с молоком и на следующий же день завел роман. Суд приговаривает Постороннего к смертной казни — не за убийство, но за бесчувственность и непохожесть на других людей.

Отчаявшийся священник бьется над грешной душой. Даже самые жалкие узники видели во мраке темницы проступающий на скорбных камнях лик Божий. Доводы пастора только утомляют убийцу. В зеркальных стенах своей камеры ему является только собственное отражение — единственное, что интересует приговоренного. Ведь времени осталось так мало, чтобы тратить его на Бога или мысли о спасении...

"Посторонний" Театр "Современник" (Другая сцена), Альбер Камю

Режиссер: Екатерина Половцева

Сценография: Ирина Уколова

В ролях: Илья Лыков, Елена Плаксина, Геннадий Фролов, Александр Кахун, Евгений Матвеев.