Прошло 35 лет с тех пор, как на исторической сцене Большого театра впервые появились «Мертвые души». Тогда Юрий Темирканов и Борис Покровский превратили «оперные сцены по поэме Гоголя», написанные Родионом Щедриным, в выдающийся факт театрального искусства. Постановка мариинцев не оставляет столь сильных впечатлений. Публику явно взволновали лишь два момента представления, происходивших по разные стороны рампы. Во-первых, присутствие в зале верной супруги композитора Майи Плисецкой, которая поприветствовала зал из Царской ложи своим знаменитым поклоном и вместе с Щедриным отслушала всю оперу до последней ноты. Пункт второй — феноменальная сценография, придуманная Зиновием Марголиным, «переигрывающая» и режиссерскую концепцию, и даже звучание музыки.

По сцене тяжело перекатывается мистических размеров колесная пара, будто отвалившаяся от чичиковской брички на ухабах российских дорог. По ходу спектакля эти колеса постепенно придавливают действующих лиц. Никакой летящей «птицы-тройки» нет и в помине. В начале спектакля, пока хор чиновников славит Чичикова, на заднем фоне возникает картина похорон чиновника: черные силуэты, не чующие под собой земли. В этой траурной процессии то женщины подерутся из-за венка, то мужчины уронят гроб, то пьяный человек упадет с могильным крестом… Ближе к финалу «игра силуэтов» материализуется в сцене «Отпевания прокурора». Жизнь русского человека показана как перманентные похороны. На первых порах ты задействован в массовке, а под занавес — на правах главного героя.

Павел Иванович Чичиков (Сергей Романов), осовремененный, как и все прочие герои, получился в трактовке Бархатова простым обывателем. Таких среди людей большинство. Не верится, чтобы подобный человек способен был задумать и провернуть бессмертную аферу с мертвыми душами. В близких к режиссеру кругам утверждают, что Бархатов хотел показать Чичикова едва ли не самым приличным человеком среди гоголевских персонажей да еще подчеркнуть его сходство с Джулианом Ассанджем. Правда, это режиссерское намерение из зала не читается.

Супруги Маниловы (Александр Тимченко, Карина Чепурнова) увлечены пчеловодством и, нарядившись в защитные костюмы, похожие на скафандры, проводят все свое время на пасеке. Коробочка (Елена Витман) держит небольшой пошивочный цех, где день и ночь вкалывают гастарбайтеры. Ноздрев (Сергей Семишкур) — запойный алкоголик. Бомжеватый Плюшкин (Светлана Волкова) утратил всякую связь с действительностью. Собакевич (Сергей Алексашкин) — партийный босс, чья жизнь в прошлом: у него даже дома оборудована трибуна, с которой он в одиночестве пылко изрекает гневные филиппики в адрес тех, кто развалил страну…

Все персонажи, казалось бы, колоритные, но обыденные, хотя и чуть шаржированные. Им явно недостает той глубинной характерности, которую подразумевают и гоголевская проза, и партитура Щедрина. Валерий Гергиев не оставил без внимания ни одной ноты, выстроив сбалансированную темповую драматургию. Но большинство солистов — только с дороги — оказались, как говорится, «не в голосе». И насквозь театрализованная музыка Щедрина не произвела столь же незабываемого ощущения, как в момент первого представления.

Сегодня Гергиев сосредоточен на продвижении музыки ХХ века. Только что в Мариинском театре прошла премьера мюзикла Лоу «Моя прекрасная леди» в постановке популярного канадского режиссера Роберта Карсена. Потом маэстро объявил, что основой открывающегося 15 апреля XI Пасхального фестиваля станут произведения Сергея Прокофьева. А в завершение своих московских блиц-гастролей, за несколько часов до вылета в Сеул, где ему предстояло выступление с Лондонским симфоническим оркестром, Гергиев показал в Большом зале консерватории мариинский вариант «Свадебки» и «Царя Эдипа» Стравинского. Исполнение оратории про Эдипа оказалось впечатляющим, но не без ложки дегтя: на грядущих гастролях в Париже и Женеве, как и полтора года назад в Петербурге, роль чтеца возьмет на себя Жерар Депардье. А вот до Москвы знаменитый француз, к сожалению, не доехал.