Валерий ШАМБАРОВ

15.04.2024

Материал опубликован в мартовском номере журнала Никиты Михалкова «Свой».

С этой книгой не расставался Гоголь. К ней, одной из самых популярных в православном чтении, постоянно обращались Достоевский и другие наши мыслители. Об авторе текста, преподобном Иоанне Лествичнике — его память Церковь чтит 12 апреля — сведений сохранилось не много. Жил он, предположительно, в VI веке, по одной из версий, являлся сыном знатнейшего вельможи Константинополя Ксенофонта. Тот обеспечил обоим отпрыскам, Иоанну и Георгию, прекрасное образование, а совершенствовали они его в финикийском городе Берите.

Однажды, навестив родителей и возвращаясь к месту учебы, братья попали в кораблекрушение. Чудом выжили, добравшись до берега порознь на обломках разбитого судна. Они не знали о спасении друг друга, но по обету, данному пред лицом смерти, оба ушли в монахи. Через некоторое время чудесно встретились, а еще позже нашедшие их отец и мать также приняли постриг. Все члены этой семьи впоследствии стали святыми угодниками.

Впрочем, отождествление Иоанна Лествичника с одним из сыновей Ксенофонта — всего лишь гипотеза. Высокообразованный монах, предавший забвению прежнюю жизнь, нигде не упоминал о своем происхождении, а о блестящем образовании свидетельствовали лишь его труды. Шестнадцатилетним Иоанн оказался на горе Синай, где Бог в Неопалимой Купине явился когда-то Моисею. Мать Константина Великого равноапостольная царица Елена в свое время построила там храм, а император Юстиниан — монастырь. Местные монахи славились аскетизмом, суровым подвижничеством. Тяжелейший климат, труднопереносимые условия пустыни не отпугнули отшельников, чьи кельи были разбросаны в тех местах. Молодой человек сразу же взял «очень высокую планку», однако меру в своем религиозном усердии знал, безоглядно замахиваться на подвиг отшельничества не дерзнул. Оценив собственные силы, попросился в послушники к опытному старцу Мартирию.

Среди синайских монахов были и те, кто уже достиг высочайшего духовного уровня, прозорливости. Один из них, Стратигий, предсказал, что Иоанн (он принял постриг спустя четыре года послушания) станет великим светильником Церкви Христовой.

Другой, Анастасий Великий, при встрече поинтересовался у отца Мартирия: «Откуда сей отрок и кто постриг его?» Услышав ответ, изрек: «Кто бы подумал, что ты постриг игумена Синайского?» Третий, подвизавшийся в Гудийской пустыне преподобный Иоанн Савваит, омыл ноги молодому иноку и почтительно поцеловал ему руку. Присутствовавший при этом монах Стефан был поражен оказанными незнакомцу почестями, а мудрый наставник пояснил: «Поверь мне, чадо, я не знаю, кто этот отрок, но я принял игумена Синайского и умыл ноги игумену».

Иоанн при отце Мартирии смиренно нес послушание 19 лет и лишь после кончины аввы стал отшельником. Выбрав пустынное место с пещерой, принялся усердно молиться, а чтобы обеспечить себе пропитание, возделывал огород.

Изучая духовный быт подвижников, путешествовал в Египет, побывал в монастырях близ Александрии, Фиваиды. Опыт перенимал не всякий, во главу угла ставил принцип умеренности, поскольку был убежден: стремление принимать на себя подвиги выше собственных сил (и сверх требований устава) нередко ведет к успехам мнимым, может породить страшные пороки, включая тщеславие, гордыню. Крайности вроде принуждения «умерщвлять плоть» отец Иоанн осуждал. Постился, но без изнурения, отказывался от бессонных ночей, однако отдыхал не больше, чем нужно для поддержания физических сил и бодрости ума. Он говорил о себе: «Смирялся, и Господь скоро спас меня».

А вот что писал этот Божий угодник об очистительном покаянном плаче: «Как огонь сожигает и уничтожает хворост, так чистая слеза омывает все нечистоты, наружные и внутренние». В советах никому не отказывал. Приходили к нему жители ближних и дальних селений, и многих мучил вопрос: как же им спасаться? Ведь в отличие от монахов у них — семьи, хозяйства, мирских забот полон рот... Преподобный утешал, говоря, что каждому Господь дает путь по его возможностям: «Делайте добрые дела, какие можете, не отзывайтесь ни о ком в оскорбительных выражениях, не крадите, не обольщайте никого ложью, ни против кого не восставайте с дерзостью, не питайте ни к кому ненависти, не пропускайте церковных богослужений, имейте любовь и сострадание к бедным, не подавайте никому повода к соблазну, храните супружескую верность. Если будете поступать таким образом, то не будете далеки от Царствия Небесного».

Его известность вызывала у некоторых монахов зависть. Те стали упрекать собрата в тщеславии, чрезмерной словоохотливости. Он не стал ни с кем спорить, принял обет молчания. И тогда сами же «обвинители» поняли, как недоставало им мудрых наставлений старца. Уже через год упросили его снять обет. Со временем будущий Синайский игумен прослыл чудотворцем. Одержимого похотью монаха без осуждений, мгновенно исцелил совместной молитвой. Во время засухи по просьбам окрестных жителей вымолил обильный дождь.

Появившийся у старца ученик по имени Моисей однажды трудился в огороде и в полдневный зной ненароком задремал в тени каменной глыбы. Его учитель тоже в это время отдыхал, и ему явился ангел, который известил: послушник в беде. Отец Иоанн тотчас стал горячо молиться, ученику же во сне послышался тревожный зов наставника. Моисей немедля вскочил, а на то место, где он лежал, рухнул огромный камень.

Свои возможности чудотворец, как правило, скрывал от людей, даже для молитвы уединялся в пещеру. Однако слухи о его великой силе расходились по миру. После 40 лет отшельничества отца Иоанна синайские монахи наконец-то выбрали его игуменом. Он этого не хотел, но снова проявил смирение, подчинился. В день избрания 600 собравшимся инокам явился самый известный библейский пророк, который распоряжался в трапезной поварами и служителями. Новый игумен спокойно пояснил: «Оставьте его; господин Моисей ничего не сделал странного, послужив в своем месте».

Через некоторое время к отцу Иоанну обратился настоятель соседнего Раифского монастыря. Просил поделиться бесценным опытом, изложить эти знания в пособии для монахов, составить «как бы твердую лествицу, которая желающих возводит до Небесных врат». Взятый из Ветхого завета образ (согласно Библии, патриарх Иаков «увидел во сне: вот, лестница стоит на земле, а верх ее касается неба; и вот, Ангелы Божии восходят и нисходят по ней» (Быт. 28:12)). Подвижник на просьбу откликнулся, и родился великий труд под названием «Лествица райская».

Автор обобщил, систематизировал человеческие пороки, которые приходится преодолевать ради жизни вечной. Назвал добродетели и средства их достижения, условно разделив лучшие качества людей на 30 ступеней духовного восхождения. Вершина лествицы — нерушимый тройственный союз веры, надежды и любви, это и есть порог встречи с Самим Господом.

Духовное произведение отца Иоанна — не инструкция, требующая механического исполнения. Преподобный описал именно то, что пережил сам на ступенях духовного восхождения. Изложил это прекрасным литературным языком, строго на богословской основе, но без мудрствований, без сложных логических построений. Привел примеры из личных наблюдений монашеского мира Синая и египетских монастырей (имеющая несомненную историческую ценность книга доносит до нас дух и уникальные особенности той эпохи).

Писатель-пастырь по собственной инициативе дополнил книгу небольшой, но важной работой под названием «Слово особенное к пастырю, научающее, каков должен быть наставник словесных овец». И вот тут как раз были выражены четкие, однозначные требования — своего рода инструктаж о том, каким должен быть священник, а кому подобная миссия категорически противопоказана. Сам отец Иоанн прослужил настоятелем недолго. Ему уже было за 80, а свое главное предназначение он исполнил «Лествицей». Передав игуменство родному брату Георгию, удалился в свою старую келью-пещеру, где вскоре преставился.

Последующие войны, персидское и арабское нашествия стерли предания о делах Иоанна Лествичника, сберегавшиеся в памяти монахов и местных жителей. Затерялось и место его захоронения. Сохранились лишь краткое записанное раифским иноком Даниилом Житие и сама «Лествица», занявшая почетнейшее место в христианской литературе, в деле духовного воспитания. Наша Церковь помимо обычного дня памяти святого определила для его почитания целую неделю (четвертую) Великого поста. «Лествица» составлялась для монахов, но читали ее и миряне: ведь главные добродетели и мешающие им пороки всегда были общими. Преподобный Иоанн не диктовал никому жестких правил спасения, наоборот, предостерегал от переоценки своих сил, от присущей многим горячности, полагал, что подниматься по лествице следует постепенно, не перепрыгивая через ступеньки, дабы не сорваться вниз.

На Руси одним из усердных почитателей этой книги был московский князь Иван Калита, разительно выделявшийся среди современных ему правителей — хозяйственный, трудолюбивый, заботливый по отношению к подданным, набожный. В княжеских семьях было принято крестить сыновей в честь святых воинов или властителей, но Иван Данилович нарек отпрысков в честь монахов Симеона Столпника, Даниила Столпника, Иоанна Лествичника, Андрея Критского. Московский государь неизменно радушно принимал у себя митрополита Петра, и тот на старости лет поселился в будущей столице Руси. Архипастырь поучал великого князя: в деле собирания русских земель не следует переоценивать собственные силы и прыгать выше головы, нельзя уподобляться другим князьям — грызться за первенство, за спорные владения; угождать надо только Богу, остальное приложится, Он все даст.

В приписке к Сийскому Евангелию (создано ок. 1340-го) содержится похвала Ивану Калите: «При сем бысть тишина велия по Русской земли и воссияет в дни его правда». В беседах со святителем Петром обсуждались, надо полагать, и труды Иоанна Лествичника. В «Слове особенном к пастырю» многие наставления вполне подходят и для светских правителей. Москву же предстоятель желал превратить в духовный центр обновленной Святой Руси: «И сам прославишься, и сыновья и внуки твои в роды, и град сей славен будет во всех градах русских, и святители поживут в нем, и взыдут руки его на плеща враг его, и прославится Бог с ним».

В 1326 году Иван Данилович заложил первый в Москве каменный Успенский собор, как бы протянув символическую нить преемственности от одноименных храмов Киева и Владимира. До завершения строительства митрополит Киевский и всея Руси Петр не дожил, но освятил его особенным образом: собственными руками оборудовал для себя гробницу, где и упокоился. Этого архиерея еще при жизни признавали святым, в 1327-м церковный собор утвердил его прославление.

Пророчества митрополита сбывались: Москва уклонялась от усобиц, старалась угождать Господу, в отличие от соперницы Твери, которая сама подорвала свой авторитет, сначала согласившись разместить у себя корпус ордынцев, а потом восстав против них и подвергшись погрому. Тогда же Иван Калита стал великим князем Владимирским.

Следующим шагом к исполнению заветов святителя стало строительство в 1329-м церкви Иоанна Лествичника! Почему второй каменный храм будущей столицы был посвящен именно ему? Возможную разгадку дает сопоставление фактов. В честь своего духовного наставника Иван Данилович пристроил к Успенскому собору придел Поклонения веригам апостола Петра. По логике рядом должен был встать храм небесного покровителя самого государя. Дата рождения Ивана I неизвестна, о ней гадают лишь по косвенным признакам, зато исходя из названия вновь построенной церкви можно предположить: ему покровительствовал как раз Иоанн Лествичник.

Храм был небольшим, но довольно необычным для того времени. Такого стиля архитектуры — «иже под колоколы» — прежде не было ни в одной стране. Да и на Руси подобная церковь упоминается впервые: звонница сооружалась не на отдельной колокольне, а над самим помещением храма, вторым ярусом. Следует учесть и то, что колокола тогда были дороги и редки. (Отлить их для кремлевской церкви сумел лишь преемник Ивана Калиты Симеон Гордый, нанявший иностранного мастера Бориско Римлянина.) Пророчества святителя Петра тем временем продолжали сбываться.

Московского государя вскоре стали называть «великим князем Всея Руси». Правда, титул был пока еще чисто номинальным, просто среди русских представителей княжеских родов Иван Данилович являлся как бы старшим, оставаясь при этом владельцем отнюдь не обширных территорий.

Столпообразная церковь «иже под колоколы» явно ассоциировалась с лествицей духовного восхождения: взгляд прихожанина устремляется вверх, ко второму ярусу и дальше — со звоном колоколов — к Небу...

Между прочим, святитель предсказал и то, что время своей кончины Иван Калита узнает заранее, что предупредить его придет некий старец. Так и случилось в конце 1339 года. Получив известие, государь сразу же отрекся от мира, принял постриг. За несколько месяцев монашеской жизни получил возможность покаяться, помолиться. Скончался 31 марта, аккурат на следующий день после посвященного Иоанну Лествичнику церковного праздника. Примечательно, что великокняжеская династия продолжилась не от старшего, а от второго сына усопшего: нареченный в честь того же святого Иван II Красный станет отцом Дмитрия Донского.

Духовное восхождение Святой Руси также продолжалось. При Иване III, объединившем разрозненные княжества, покончили с ордынским игом. И разве не символично, что именно этот правитель взялся перестраивать комплекс кремлевских храмов? Прежнюю церковь Иоанна Лествичника разобрали, а вместо нее зодчий Бон Фрязин построил новую, с колокольней, взлетевшей на 60 метров! Последнюю прозвали «Иваном Великим», ассоциируя с государем Иваном III, хотя свое имя она по сей день носит в честь святого автора «Лествицы».

Когда в России была учреждена патриархия (при Борисе Годунове), Москва реально стала Третьим Римом, а колокольня над храмом Иоанна Лествичника выросла до 81 метра, стала самым высоким зданием Белокаменной, ее символом.

Вряд ли можно считать случайностью и то, что захватчик Наполеон ознаменовал взятие Первопрестольной снятием креста с «Ивана Великого». Русскую лествицу иноплеменник-нехристь хотел направить в никуда. Взорвать пытался и саму колокольню, но разрушил только пристройки. Она устояла, а оскверненный крест потом нашли под грудами снега, отремонтировали и водрузили на свое место.

Стройная, величественная, созданная талантливыми зодчими «лествица» как бы связала земное и небесное. А у русского народа по сей день остается популярной прекрасная древняя книга о духовном восхождении. Читают ее обычно в дни Великого поста, при этом верующего человека ободряет мысль: «Хотя бы ступенечку преодолею — а дальше поможет Господь».