Валерий ШАМБАРОВ

05.02.2022

Однажды в Чехословакии, в последние дни войны, двое наших солдат укрылись от артобстрела в подвале. Вдруг появилась женщина в платочке и на чистом русском языке велела немедленно покинуть укрытие: сейчас, дескать, сюда попадет снаряд. Бойцы в недоумении спросили: «Кто Вы?». И услышали ответ: «Я — Ксения Блаженная, пришла вас спасти». Один из этих красноармейцев через 45 лет позвонил сестре в Ленинград и сообщил: в телепередаче про святую Ксению Петербургскую он узнал свою спасительницу. Просил съездить на Смоленское кладбище, поблагодарить ее…

Подобных историй — великое множество. Есть среди них и такие, которые повествуют о том, как святая являлась жителям блокадного Ленинграда, указывала перейти в другое место, чтобы не стать жертвами взрыва, выручала голодных и замерзавших горожан. В 2005 году в книге «Четвертое поколение» был опубликован рассказ Саши Топчиева, написанный со слов родственницы. Та, еще ребенком, стояла как-то раз вместе со своей бабушкой за хлебом. Отлучились на минутку, а когда вернулись, их в очередь не пустили. В тот момент перед ними возникла женщина в платочке и объявила: «Я вас помню, вы стояли впереди меня», — и помогла им получить пайку. Хотели поблагодарить благодетельницу, но она исчезла. Поняли, что это была святая Ксения.

Священник Константин Пархоменко передал рассказ своей преподавательницы. У ее мамы исчезли только что полученные хлебные карточки. В полном отчаянии она сказала дочке: «Сиди дома, я схожу к блаженной Ксеньюшке, помолюсь». В отсутствие матери в квартиру пришла незнакомка, одетая лишь в старую кофту и юбку. Спросила: «Это не твоя мама потеряла?» — и протянула карточки.

Еще один священнослужитель отец Валентин в своей военной молодости был артиллеристом. Тяжело раненный, едва очнувшись, он разглядел в больничной палате женщину, которая помазала ему раны маслицем, перекрестила и ушла. Медсестра пояснила: «Мы уже не раз видели ее в госпитале. Это святая Ксения, блаженная. Но откуда приходит, куда уходит — никто не ведает. Бывало вот рядышком стоит, а стоит повернуться — ее уже нет». Много позже о. Валентин узнал угодницу Божию на иконах.

Она жила в XVIII веке, была очень красива. Муж Андрей Петров в чине полковника служил придворным певчим. Чета потомственных дворян располагала приличным достатком, а тем, как они любили друг друга, все вокруг восхищались. Однако муж скоропостижно скончался, причем без исповеди и причастия. Сегодня, наверное, любой далекий от религии человек скажет, что внезапная смерть (тем более во сне) — лучший конец из возможных. Но для Ксении Григорьевны такой уход супруга в мир иной только усугубил трагедию. Ей было всего 26 лет, казалось бы, она вполне могла строить жизнь заново, в крайнем случае — уйти в монастырь. Но взвалила на себя куда более тяжкий крест: стала всем говорить, что скончалась она, Ксения, а себя называла именем мужа, нарядившись в его одежду, вещи из своего хозяйства принялась раздавать бедным...

Родные встревожились, подумали, что от горя у нее повредился рассудок, обратились к начальству Андрея Федоровича, попросив, чтобы над его вдовой установили опеку — как над умалишенной. Ее вызвали, опросили и пришли к заключению: она в здравом уме и имеет полное право распоряжаться имуществом. Тем самым придворная администрация оставила нам бесценное свидетельство: на подвиг юродства Ксения пошла совершенно сознательно. Почему повела себя именно так? Безгранично любя покойного мужа, она всеми возможными способами спасала его душу и как бы «доживала» вместо него. Но была и более глубокая причина: смерть супруга раскрыла перед ней то, насколько мимолетно, суетно земное счастье — карьера, благополучие, житейские радости, материальные блага, показала настолько ярко и отчетливо, что вдова отбросила все это одним махом, перешагнула в иное измерение, духовное, в прямом смысле пошла за Христом, Которому было «негде голову преклонить» (Лк. 9:58). В юродстве приняла на себя и Его смирение, и великую любовь не только к покойному мужу, но ко всем людям, заслужив тем самым благодать, высокое право спасать их, помогать им.

Свой дом блаженная подарила снимавшей у нее комнату Параскеве Антоновой (тоже вдове), а сама стала жить в полном соответствии с собственным именем: «Ксения» переводится как странница. Она — по-прежнему в мужской одежде — подалась в мир питерских окраин. Когда ее окликали, именуя как раньше, сердито отвечала: «Ну какое вам дело до покойницы Аксиньи, которая мирно спит на кладбище. Что худого она вам сделала». А на обращение «Андрей Федорович» отзывалась кратко: «Ась?» Несуразный наряд, казавшиеся нелепыми фразы вызывали насмешки, глумления, но Ксения смиренно терпела. Бродила по улицам и изредка заходила к знакомым. Долгое время те не знали, где же она ночует. Однажды проследив за нею, обнаружили: каждую ночь, невзирая на погоду, праведница молилась на коленях в открытом поле, клала земные поклоны на все четыре стороны. Когда мужнины вещи совсем износились, ей от доброго сердца стали подавать предметы одежды и обуви, но вдовица брала немногое — юбку и кофту, обязательно красные или зеленые (цветов мундира покойного супруга, разбитые башмаки, которые надевались на босые покрасневшие и опухшие от морозов ноги. Из милостыни принимала лишь копеечки и тут же раздавала их другим нищим.

Вскоре народ стал замечать, что слова блаженной отнюдь не лишены смысла. Так, 24 декабря 1761 года она бежала по улицам и кричала: «Пеките блины, скоро вся Россия будет печь блины!». Тогда, в канун Рождества, до Масленицы было еще далеко, но на следующий день умерла императрица Елизавета… В 1764-м Ксения целыми днями плакала, а на вопросы участливых отвечала: «Там кровь, кровь, кровь! Там реки налились кровью, там каналы кровавые», — предвещала убийство находившегося в заключении императора Иоанна Антоновича при попытке его освобождения.

Как-то раз, зайдя в свой бывший дом, блаженная объявила Антоновой: «Вот ты тут сидишь и чулки штопаешь, и не знаешь, что Бог тебе сына послал! Иди скорее на Смоленское кладбище». Та послушалась и чуть поодаль от мест погребения увидела толпу. Оказалось, извозчик сбил беременную, которая разродилась и умерла. Едва живого младенца Параскева взяла себе, выходила, а поскольку родных так и не нашли, мальчик стал ее сыном.

В другой раз блаженная наведалась к матери и дочери Голубевым, а девушке сказала: «Эх, красавица, ты вот тут кофе варишь, а твой муж жену хоронит на Охте. Беги скорее туда», — никаких возражений не принимала, сердилась. Те пошли и на Охтинском кладбище и увидели похоронную процессию: у молодого доктора скончалась жена. Когда люди начали расходиться, вдовец разрыдался и упал без сознания на руки очутившихся тут же Голубевых. Так и познакомились, а через год сыграли свадьбу.

Особую, исходившую от блаженной благодать петербуржцы почувствовали довольно скоро. Во всяком доме, куда она заглядывала, атмосфера становилась доброй, душевной, и все дела там шли на лад. Если брала у торговца хоть один сухарик (а подходила далеко не к каждому), то и весь товар покупатели разметали враз. Извозчики высматривали «Андрея Федоровича», уговаривали проехаться с ними хоть несколько шагов, в случае согласия дневная выручка была обеспечена. Матери подводили к блаженной заболевших детей. Тот, кого она гладила по головке, благословляла, быстро выздоравливал.

Давалась эта благодать колоссальными трудами. В 1794-м на Смоленском кладбище начали строить каменную церковь, и вскоре рабочие обнаружили: кто-то по ночам помогал им, натаскивал наверх целые горы кирпичей. Стали караулить, и оказалось, что их носила Ксения. Такие подвиги вдовицы, как и ночные молитвы в полях (под дождями, на морозе), продолжались 45 лет.

Когда она преставилась, неизвестно, все документы Смоленской церкви погибли при наводнении 1824 года, но пока жила на этом свете, слава о ней как о великой Божьей угоднице распространилась широко. А после ее смерти люди потянулись на могилку Ксении. Тогда никто не поднимал вопрос об официальной канонизации праведницы, она стала поистине народной святой. Петербуржцы со своими просьбами приходили к месту ее захоронения толпами, служили панихиды и получали помощь. Брали по щепотке земли и в результате уносили всю насыпь. На этом месте делали другую горку, но и ее разбирали. Наконец накрыли могилу плитой, но от нее паломники стали откалывать кусочки, потом — от второй... В 1830-е на народные пожертвования тут построили деревянную часовенку.

Среди тех, кто исцелился по молитвам к Блаженной, был и тяжело болевший тифом император Александр III. Камердинер дал его жене песок с могилки, который положили под подушку государю. Во сне императрице явилась святая и сказала, что муж выздоровеет, и у них родится дочь (родители назовут ее Ксенией). В 1902-м на Смоленском кладбище построили новую каменную часовню, но до канонизации и тогда дело не дошло.

Люди продолжали идти к ней даже при советской власти, несли записки со своими мольбами, просьбами. В богоборческом угаре вокруг могилки Блаженной сохранялся островок народного, глубинного православия. Лишь в 1940-м Смоленский храм и часовню закрыли, разграбив все приношения от благодарных, получивших помощь христиан. Так ведь святая и при жизни не нуждалась ни в каких приношениях, почти ничего не брала, а давала очень много. Она осталась с простыми людьми, ее так и называли — «Скорая помощница».

Ее видели на Смоленском кладбище накануне войны. Угодница Божия предупреждала о «великом наводнении». В страшные годы сражений и блокады народ приходил к ней как к последней надежде, ленинградцы молились у запертой часовни, старались как-то просунуть в щели записочки. Содержание некоторых сохранилось: «Дорогая Ксения, проси Бога, чтобы он сохранил моего жениха, шалопутного матроса Аркашку, чтобы он не подорвался на своем тральщике на мине в Финском заливе. Желаю тебе счастья в раю, крепко тебя целую, Ксенюшка. Валентина»; «Милая Ксения, устрой так, чтобы я получила хлебную карточку на 250 грамм. Маня»; «Дорогая святая Ксенюшка, моли Бога, чтобы немец не разбомбил наш дом на Малой Посадской, 4, и чтобы мы не умерли голодной смертью. Таня, Вадик и бабушка».

В войну правительство изменило отношение к Церкви. Обращаясь к властям, верующие просили вернуть доступ к могилке на Смоленском кладбище. В 1947-м эту просьбу выполнили. Энтузиасты за месяц привели возвращенную часовню в подобающий вид. При Хрущеве последовали новые гонения, в 1960-м могилу замуровали помостом, а часовенку передали обувной мастерской. Последнюю народ бойкотировал, невзирая на рекламу. По местным легендам, у сапожников все валилось из рук. Затем часовню отдали под скульптурную мастерскую — отливать фигуры для парков, однако по утрам статуи находили разбитыми, развалившимися.

Тогда священное место просто отгородили забором, который также стал объектом массового паломничества. Теперь записки втыкали здесь или писали прямо на заборе: кому-то нужно было найти работу, кому-то — ребенка вылечить, другим — от пьянства или иной напасти исцелиться. Сюда повадились ходить перед экзаменами студенты. В 1970-е пошло в народ поверье: щепки от забора помогают замужеству и родам, деревянный пришлось менять на бетонный...

Подобными, малозначительными, на первый взгляд, чудесами святые ранних эпох христианства приводили к вере язычников, вот и Блаженная Ксения вела неверующих к свету, истине — разумеется, не каждого, может, одного из 100 или из 1000. Но для Господа важно спасение каждой души. Из единиц уверовавших слагались будущие православные общины. Два десятка лет они подавали прошения об открытии часовни, и эти капли точили камень: в 1982 году ее наконец-таки вернули Церкви, хотя использовать для богослужений не дозволяли — только под кладовую. Послабления начались в перестройку. В 1987-м митрополит Ленинградский и Новгородский Алексий, будущий патриарх, освятил часовенку и вопреки требованиям партийного уполномоченного совершил крестный ход, а в ответ на запреты сказал: «Когда я служу, никто мне не может помешать».

В 1988 году на Соборе в честь 1000-летия Крещения Руси Ксения Петербургская была наконец-то канонизирована. Днем памяти установили ее именины — 24 января (6 февраля). Людской поток к часовне на Смоленском кладбище не иссякает и поныне. Сюда, как и прежде, идут петербуржцы, приезжают паломники из ближних и дальних городов. В очереди к могилке читают иногда ее канон, акафист, а чаще просто молят святую: «Помоги, Ксеньюшка! Сделай, как сама знаешь». Она и впрямь все знает и сделает как нельзя лучше. Такими чудесами Блаженная, как и в предшествующие эпохи, приводит многих из нас к христианской вере (хотя бы одного из каждой сотни или тысячи). К ней в итоге обращаются столько людей, что все равно получается огромное количество новых христиан. И кто-то из них наверняка шепчет сейчас перед иконой с изображением хорошо узнаваемого лика: «Святая блаженная наша мати Ксения, моли Бога о нас!».

Материал опубликован в январском номере журнала Никиты Михалкова «Свой».