Елена ФЕДОРЕНКО

12.09.2013

Большой театр готовится к открытию сезона, сбор труппы намечен на 17 сентября. Новый гендиректор БТ Владимир Урин согласился ответить на вопросы «Культуры». Местом встречи назначил родной для себя Театр имени Станиславского и Немировича-Данченко, куда заехал на сбор труппы. Кто бы видел, как бросились сотрудники к любимому экс-директору... Но теперь родным для Урина должен стать главный театр страны.

культура: Вам досталось хлопотное хозяйство, уже сориентировались в нем?
Урин: Я работаю с 16 июля, на дворе середина сентября. В течение двух недель получилось немного отдохнуть. Хозяйство очень большое, пока не успел встретиться с целым рядом сотрудников, работающих в театре и определяющих его жизнь. Так что могу назвать текущий период временем знакомства с людьми. Впереди и знакомство с тем, что происходит на сцене: мне предстоит посмотреть спектакли репертуара, причем не по одному разу, для того, чтобы увидеть, кто танцует, кто поет, и как это делается — с моей точки зрения.

культура: Говорят, планы на предстоящий сезон, обнародованные в мае, претерпели изменения. С чем это связано? Неужели с отсутствием денег, как пишут некоторые СМИ?
Урин: Никаких изменений в планах не произошло, кроме одного-единственного: мы перенесли постановку двух одноактных опер, которые должны были идти в один вечер — «Мавры» Стравинского и «Иоланты» Чайковского. Перенесли по производственным причинам, точнее — техническим. Других проблем нет. То, что пишут о нехватке денег, не соответствует действительности. Летом в Лондоне, во время гастролей театра, я встречался с режиссером и художником названных спектаклей, и мы приняли решение о переносе. Все остальные премьеры состоятся.

культура: В 2008-м Вы пригласили Сергея Филина возглавить балетную труппу театра Станиславского и Немировича-Данченко. Вырастили его в менеджера и человека своей команды, как растили всех — от билетеров до руководителей подразделений. Осталась ли у Вас обида на Филина из-за его ухода в Большой театр, — не мое дело, но гораздо более болезненным кажется то, что он увел за собой лучшие силы «Стасика». Трудно, полагаю, на такой шаг не реагировать. Теперь вы снова вместе. Сможете сработаться? Как прошла ваша встреча в Германии?
Урин: Мы неоднократно обсуждали рабочие вопросы по телефону. Когда Большой гастролировал в Лондоне, я на один день ездил в Аахен и убедился, что Сергей Юрьевич полон сил, энергии и желания работать. С моей стороны никаких препятствий не существует, с ним подписан контракт. «Обиделся — не обиделся», «увел — не увел» — подобные вопросы никакого отношения к реальной работе не имеют. Меня они, честно говоря, никогда не интересовали.

культура: Мы переживали, а Вас не интересовало?
Урин: Думаете, я не переживал? Переживал. Всякий человек, когда такое происходит с его театром, особенно если этому театру отдана жизнь, переживает. Но я никогда не занимался выяснением отношений с людьми по поводу уже совершенных ими поступков. Человек поступил так. Бог ему судья. Это моя принципиальная позиция.

Сегодня Сергей Юрьевич на больничном, но он — художественный руководитель балета Большого театра. Если врачи, а в данном случае решение только за ними, разрешат ему исполнять свои обязанности, он будет их исполнять. Прежде чем Филин пришел в Театр Станиславского, мы встречались четыре раза и подробно говорили о том, каким видится развитие нашего балета, обсуждали все вопросы: репертуара, принятия артистов в труппу, их занятости. Только после того как договорились о правилах игры, я принял решение взять Сергея Юрьевича художественным руководителем балета. Договоренности Анатолия Геннадьевича Иксанова с Сергеем Юрьевичем были, безусловно, другими. Когда Филин вернется, нам придется заново, серьезно и подробно договариваться о правилах совместной работы уже в Большом театре, что для меня принципиально важно. Директор — не тот человек, кто принимает решения и отдает распоряжения, а тот, чье мнение должно быть поддержано если не всеми, то хотя бы большинством людей, работающих рядом. Все должны понимать, почему ты принимаешь такое, а не другое решение, и быть твоими сотоварищами.

культура: Еще вопрос о Филине. В редакцию звонят не балетные люди, а простые зрители с вопросом, какой информации им верить. То СМИ заявляют, что зрение Сергея Юрьевича составляет катастрофические 10%, то сам пациент говорит, что читает газеты и видит на 70%. Что у него со здоровьем на самом деле? И действительно ли он возвращается в Москву в сентябре?
Урин: Скажу то, что услышал из уст его лечащего доктора в начале августа. 10% зрения — реальная картина на момент после нападения, так врачи оценивали состояние левого глаза. Вторым Филин не видел и не видит до сих пор. Пока о лечении и восстановлении правого глаза речи не идет. Только о спасении зрения на левом. Операции и лечение, проведенные в течение полугода, дали результаты: в определенные дни Сергей Юрьевич видит левым глазом до 70-75 %. И я был тому свидетелем — осмотр проводился при мне, когда Филин читал цифры и буквы с офтальмологической таблицы. Он уже без посторонней помощи может спокойно ориентироваться и передвигаться в пространстве. Мы это видели и во время его приезда в Лондон. Другой разговор, что зрение нестабильно по ряду причин. В медицинские подробности, если позволите, вдаваться не буду.

Сергей Юрьевич приедет на сбор труппы. Он мне обещал. Уедет ли он обратно в клинику или будет амбулаторно лечиться в Москве — сообщит в ближайшие дни.

культура: Трагедия произошла не при Вас. Вы вынуждены будете принимать какое-то участие в судебном процессе?
Урин: Нет.

культура: В театре есть люди, которые поддерживают Павла Дмитриченко. Что с ним сейчас?
Урин: Он заключен под стражу, идет следствие. Глубоко убежден, что в случившемся должны разбираться профессиональные органы. Я знаю, часть коллектива поддерживает Дмитриченко, знаю и о письме в его защиту. Это важные факторы — нравственные, моральные, человеческие, но давайте называть вещи своими именами: совершено преступление. Кто виноват, кто заказчик, кто совершил, какова тяжесть содеянного — все должно решаться по закону. Уверен, что дело будет рассмотрено максимально объективно.

культура: Вы ездили в Петербург и, говорят, встречались с Даниэлем Баренбоймом. По делам театра?
Урин: Я веду переговоры практически каждый день. Есть намерение, поддержанное Василием Серафимовичем Синайским, чтобы в Большом ставили лучшие режиссеры, за пультом стояли лучшие дирижеры, причем как наши российские, так и западные. Вы прекрасно знаете, что у всех именитых музыкантов контракты расписаны на три-четыре года вперед, а на ближайшие два — по дням, часам и минутам. Так что о конкретных серьезных проектах, а не разовых акциях, можно говорить только на перспективу.

К тому же в театре подписаны все контракты (с постановочными командами, приглашенными певцами и танцовщиками, хореографами, режиссерами) на ближайший сезон. Наверное, если бы я формировал предстоящий репертуар, то что-то бы сделал иначе, что-то бы поддержал. Но это сделано, и сделано командой, к которой я отношусь с колоссальным уважением — имею в виду в первую очередь Анатолия Геннадьевича Иксанова. Я ничего не хочу менять и устраивать революции. Не тот случай. Знаете, большой корабль делает разворот очень медленно. Если капитан повернет резко, то судно сразу накренится. Моторная лодка или небольшой катер гораздо мобильнее. Большой театр — большой корабль. К тому же я не считаю, что все в Большом происходило неправильно. Было немало того, что надо было сделать, что составляет уже сегодня историю театра, причем настоящую историю. Не над разворотом, а над корректировкой курса я сейчас работаю.

Вы человек профессиональный и понимаете, как это непросто — собрать команду: режиссера, дирижера, артистов, которые приедут и будут делать спектакль, никогда прежде не работав друг с другом. Еще сложнее собрать команду, где дирижер чувствует режиссера, режиссер чувствует дирижера, и оба понимают артистов. Но это — тоже перспектива.

культура: Анатолий Иксанов, к которому я тоже отношусь с уважением, говорил, что у него есть план сотрудничества с Алексеем Ратманским. Это так?
Урин: Не каждый способен уйти так, как ушел Иксанов — достойно, с пониманием того, что сделал для театра. А сделал он для театра немало. Он передал мне все дела. Спокойно рассказал о том, что он думал развивать, подробно вводил меня в курс всех дел, знакомил с людьми. То, как он настроил свою команду на работу со мной, говорит о его серьезных человеческих и профессиональных качествах.

Что касается Ратманского, то, думаю, его уход — серьезная ошибка (Алексей Ратманский руководил балетной труппой Большого театра пять лет, с 2004 года. — «Культура»). Его надо было всеми способами удерживать, как хореограф он полезнее многих других для развития отечественного балета. Знаю, что предварительные разговоры с Алексеем о сотрудничестве велись. Сейчас в ряд его спектаклей, что идут в Большом, мы собираемся вводить молодых исполнителей. Алексей будет участвовать в этом процессе. Надеюсь на встречу с ним и на сотрудничество.

культура: В последние годы Большой театр понес артистические потери: Наталья Осипова, Иван Васильев, Светлана Лунькина. Есть ли планы по их возвращению?
Урин: Иван Васильев уже принял статус приглашенного солиста, он будет танцевать несколько спектаклей, в том числе «Спартака». Танцевал на гастролях в Лондоне «Пламя Парижа» вместе с Натальей Осиповой. Осипова в этом сезоне чрезвычайно занята, у нее контракт с «Ковент-Гарден», и не только. Светлане Лунькиной я сейчас подписал заявление о предоставлении отпуска без сохранения содержания. Те обстоятельства, по которым она приняла решение жить в Канаде, думаю, Вам хорошо известны (Светлана Лунькина покинула страну из-за угроз, поступавших в адрес ее семьи. — «Культура»), они не имеют отношения к делам нашего театра. Она замечательная балерина и остается прима-балериной Большого.

культура: Сергея Полунина в Большой не пригласите? Он уже станцевал со Светланой Захаровой…
Урин: Таких планов на сегодня нет. Насколько я в курсе, у Сергея в Театре Станиславского и Немировича-Данченко достаточно серьезная нагрузка, он занят в двух премьерах предстоящего сезона: «Баядерке» и «Манон». Моя позиция такова: не вижу ничего плохого в том, если артисты Большого театра будут танцевать в Театре Станиславского и Немировича-Данченко, и наоборот. На мой взгляд, это не должны быть спектакли, которые есть в афишах обоих театров. Если речь идет о каком-то проекте или балете, не идущем на родной сцене, то почему нет? Век балетного артиста короток — пусть участвует в интересных для него работах. И не надо для этого уговаривать артиста перейти в другой театр. Мне такой подход представляется нормальным и цивилизованным. Думаю, наши театры договорятся, и мы не будем мешать друг другу , только помогать.

культура: С Юрием Николаевичем Григоровичем уже встречались?
Урин: Конечно. И не один раз. Он бодр, энергичен и очень заинтересован в том, чтобы молодые солисты вошли в его балеты. Мы обсуждали дальнейшую жизнь его постановок и говорили об одном замечательном спектакле Юрия Николаевича, который сегодня не идет в Большом.

культура: «Каменный цветок»?
Урин: «Легенда о любви».

культура: Как будете распутывать узел психологических конфликтов? Главного оппонента Анатолия Иксанова — Николая Цискаридзе — пригласите обратно?
Урин: Мне бы не хотелось отвечать на этот вопрос. Вообще не хотел бы ревизовать никаких решений, которые были приняты предшественником. Это неправильно.

Конфликты существуют всегда. Есть замечательная фраза, которую я где-то давно вычитал: нет неразрешимых проблем, есть нерешаемые вопросы. Как только вы позволяете себе не решать те вопросы, которые Вам подкидывает жизнь сегодня, завтра они превращаются в неразрешимые проблемы. Думаю, все свои силы прежнее руководство направило на завершение реконструкции, и, наверное, время оказалось упущенным для другого, что и породило конфликты.

Пока не готов сказать, что знаю подлинные причины и все механизмы, приведшие к конфликтным ситуациям. Прозвучало бы самонадеянно. Мне еще предстоит с целым рядом людей встретиться и понять, где действительно корневые причины, где болезнь. И потом попытаться ее хирургически или терапевтически лечить. Спасает в театре интересная работа и творческая атмосфера. Удастся это — все будет хорошо. Не удастся — значит не по Сеньке шапка.