Максим СОКОЛОВ, публицист

12.11.2020

Россия сосредотачивается и пытается отстроить свое бытие без оглядки на обанкротившихся сирен. И только потом начнет что-то укладываться.

В дистантной речи (такова теперь примета времени) перед Валдайским клубом В.В. Путин говорил о том, как нынче всем понятно, что ничего не понятно. И во внешней политике, и не только.

«Все происходило настолько быстро, что у тех, кого принято называть политическими элитами, просто не было времени, а может, желания или способности проанализировать, а что же на самом деле происходит. Между тем время все настойчивее ставит вопрос: что ждет человечество впереди, как должен быть сконструирован мировой порядок или хотя бы его подобие, будем ли мы идти вперед осмысленно, координируя наши шаги, или двигаться вслепую, полагаясь исключительно каждый на себя?».

Констатация резонная. Лишний раз подтвердилась правота Черчилля, заметившего как-то, что демократия — неплохой выход для не слишком сложных положений. Это мы наблюдали в предшествующие десятилетия, когда державцы Запада и их интеллектуальная обслуга бодро провозглашали: «Нам не страшно усилье ничье, мчим вперед членовозом труда».

Но когда положение стало не то чтобы полностью безвыходным, но несколько более сложным, это было воспринято драматически — «И вдруг стопудовая весть — фулл крэш и полный трындец». На что и указывал Черчилль.

При этом с интеллектуальной мощью происходят удивительные вещи, чему подивился В.В. Путин: «Как только все хорошо, как только макроэкономические показатели проявляют и показывают устойчивость, растут различные фонды, потребление растет и так далее. Вот здесь все больше и больше говорят о том, что государство только мешает, и нужно обратиться к эффективному функционированию чистого рынка. Как только возникают кризисы, проблемы — все тут же обращаются к государству и говорят о необходимости усилить регуляторные функции государства. Так происходит всегда». И мало того что всегда, так ведь не только в экономической области. Хотя там это выходит особенно ярко и выпукло. В благоприятные времена наука «экономикс» исполняет роль марксизма-ленинизма в СССР. Всепобеждающее учение. Недаром монстр, имеющий целью поглотить и подчинить все образование в России, называется Высшей школой экономики — а не Высшей школой философии, например.

Но то — в благоприятные времена. Когда же небо тучами покрыто и просвета нет сквозь нашей тьмы, тогда справедливой оказывается подначка, с которой Мефистофель обращался к Фаусту:
«О Боге, о земле, о том, что скрыто в ней,
О том, что в голове и в сердце у людей
Таится, вы давно ль преважно толковали
С душою дерзкою, с бессовестным челом?
А если мы вникать поглубже начинаем,
Сейчас же видим мы, что знали вы о том
Не более, чем мы о муже Марты знаем».

Что мы и наблюдаем. Хоть в экономике — такое бессчетное количество нобелевских лауреатов понимают, что творится в мировом хозяйстве и что с этим делать, столько же, сколько не увенчанный лаврами Вася Пупкин, то есть ничего. Медики и биологи уже обещали (не всем, но хотя бы богатеям) практическое бессмертие, о нем открыто мечтали наши сислибы, но явился коронавирус, и обнаружилось: не то что бессмертие, но даже внятное понимание, что с этой заразой делать, отсутствует. Светила медицины — и у нас, и во всем мире — говорят кто в лес, кто по дрова.

То же и в области культуры, образования etc., etc. Разве что в военном деле наблюдается ясность в духе Александра III — «У России есть только два союзника: армия и флот». Правда, на одном только военном потенциале какую-то внятную картину происходящего не построишь.

В том и беда нынешнего положения дел, что ясно только банкротство прежних учений и прежней картины мира. Всепобеждающий либерал-глобализм так же мертв, как и убиенный им СССР, и передовые люди суть такие же ненужные болвашки, как сторонники советского возрождения. «Но где снега былых времен?»

Все, что остается делать — а делать что-то надо, без того никак нельзя — это выстраивать политику по старинному завету «Не верь, не бойся, не проси». Это не слишком приятно, но уже слишком много раз верили, боялись и просили, пока не выяснилось, что наши партнеры находятся примерно в том же положении. Даже если бы они хотели дать испрашиваемое (хотя с чего бы им пришла такая охота?), они давно уже не состоянии это сделать.

Печально — не то слово. Но последняя треть века представляла такой пример безумной жизни взаймы — как в материальном, так и, что еще хуже, в умственном отношении, — что остается лишь вспомнить хорошо забытое старое. «Россия сосредотачивается» и пытается отстроить свое бытие без оглядки на обанкротившихся сирен, пока что-то не начнет укладываться. Это скучно, это нудно, это тяжело, но вообще-то для веселия планета наша мало оборудована. В нынешнюю эпоху всемирного похмелья — в особенности.