«Наши фантазии — вот наша настоящая жизнь», — говорил Федерико Феллини. И прибавлял, что за всю жизнь прочитал три книги. Во-первых, смотря какие книги. Во-вторых, кто сегодня прочитал больше? К тому же Феллини обманывал. Он вообще с детства любил присочинить. Феллини, словно предчувствуя эпоху нечтения, рассказал некий нескончаемый роман на языке кино. Не экранизировал, но перевел в визуальный ряд, словно залез в головы создателей романов от Достоевского до Кафки. В «Амаркорде» маленький герой блуждает в утреннем мареве. «На следующее утро в Париже стоял тот густой туман, который так все закутывает, заволакивает, так что даже самые точные люди ошибаются во времени», — это Бальзак, «Отец Горио». Каждый кадр великого мозаичника, складывателя цветных миражей, можно перевести обратно на язык литературы.  

20 января гению мирового кино, режиссеру режиссеров Федерико Феллини исполнилось 100 лет. Когда-то, чтобы одним глазком увидеть чудо «Амаркорда», мы добирались до какого-нибудь Долгопрудного, где местный киноклуб чудом получил копию на один сеанс. Такая среди нас царила феллинифилия! А сегодня царят страшилки Крипипасты. Новый зритель, выросший на кинокомиксах, пишет о сумасшедшем зрелище «Амаркорда»: «Скучно и трудно для восприятия…» Это напоминает реакцию римских таксистов, услугами которых часто пользовался Феллини, не садившийся за руль, с тех пор как под колеса его «Альфа-Ромео» чуть не угодил велосипедист. «Фефе, — спрашивали таксисты, — почему ты делаешь такие непонятные фильмы?» 

Может, не стоит расстраиваться? Всему свое время. Или, во избежание конфликта поколений, заискивающе покивать: мол, язык кино устаревает быстро. Но как может устареть Анита Экберг в фонтане Треви из «Сладкой жизни»? Взбалмошная британская туристка недавно залезла в этот увековеченный фонтан в таком же вечернем платье и с такой же горжеткой, как у роскошной Аниты, и влетела на 450 евро. Но британке было к тому моменту 54 года. Она еще наверняка знала, что сам мем «сладкая жизнь» пустил в обиход Феллини. Что Мастроянни снимался в гидрокостюме и замерз — южная кровь, а у белокурой шведки Экберг в декольте ни одна мурашка не пробежала. В картине играла еще и Анук Эме, которую Феллини называл лучшей артисткой всех времен и народов. А что она творила в «8 ½»! Маэстро знал цену женской красоте. Но один из самых эротических режиссеров мира 50 лет прожил с Джульеттой Мазиной — «маленькой женщиной с глазами потерявшегося щенка», обманутой Кабирией и нелепой Джельсоминой из «Дороги», клоунессой с огромной трубой. И перед смертью сказал ей: «Джельсомина, не плачь!»

Иногда кажется, что об этом рассказать — не то что показать — уже некому. Возьмешь 17-летнего внука на какой-нибудь ретросеанс, а он уснет, как Хрущев на «8 ½», когда по каким-то мистическим причинам в 1963-м ленту включили в программу Московского кинофестиваля. И председатель жюри Г. Чухрай настоял, чтобы Феллини отдали главный приз! Чухрая чуть не исключили из партии, фильму не дали проката, но дело было сделано. Хрущев уснул, а Феллини, великий сновидец, увенчанный к тому времени всеми «оскарами» и «пальмовыми ветвями», не остался на награждении истории о том, что режиссер не знает, как ему снимать, или о том, что человек не знает, как ему жить! 

У группы «Сплин» была давняя песня о неснятых лентах Феллини. Поговорку «цирк уехал, клоуны остались» повторяют певцы от стебного «Ляписа Трубецкого» до «короля злого рэпа» Тони Раута. А ведь поговорка прямо отсылает к финалу «8 ½»! И платье-мешок от Givenchy, и «маленькое черное платье», популярное на подиумах и в ночных клубах с 60-х годов, тоже пришли из визуальных рядов Феллини. Недаром его художники по костюмам получали «Оскаров» вместе с Маэстро. Dolce & Gabbana три коллекции посвятили своему соотечественнику. Чулки с поясом, перчатки до локтей, приталенные жакеты, простые береты и замысловатые шляпы — это все цитаты из Феллини!

  

С возрастом недоверие к молодым, надо признать, усиливается. Встретишь в стихотворении у поэтессы чуть старше Пушкина, читающего перед Державиным: «Бархат ночи кромсает Феллини сквозь веер павлиний», — и брюзгливо думаешь: «Неужели она смотрела «Казанову», где слуги гасят свечи веерами? Может, чего доброго, читала и книгу интервью Мастера «Я вспоминаю…», где Феллини говорит о том, как ценит внимание женщин: «…как тот самовлюбленный павлин, что распускает хвост веером, дабы покрасоваться перед самкой»? Может, и читала. Молодые — они такие разные…

И все же в примитивном тесте на прямую ассоциативность: «поэт?» — «Пушкин», «фрукт?» — «яблоко» Феллини сегодня вряд ли бы занял безусловное место после вопроса: «кинорежиссер?». Скорее всего, ответили бы: «Тарантино». Это Никита Михалков, которому в октябре стукнет 75, целовал Маэстро руку или кричал издали: «Здравствуйте, гений!» Это Андрей Тарковский, выходя из Дома кино после премьеры «Амаркорда» (1973), упрямо бурчал: «Я сниму лучше!» И снял «Зеркало», которое неизбежно сравнивают с феллиниевыми шедеврами.