19.09.2019

20 сентября в России стартует продажа iPhone 11. И в нашей стране данное событие имеет непередаваемый национальный колорит, соответствующий известному высказыванию Достоевского: «Широк человек… я бы сузил». Так, в Москве доброхоты уже три недели продают очередь за диковинкой, причем стоимость услуги порой превышает стоимость самого айфона, доходя до полумиллиона рублей. И некоторые ведь предложением воспользовались! Ранее, кстати, в битвах за предыдущую модель, встречались вообще трагикомические случаи: кто-то место в очереди купил, а на сам смартфон сбережений уже не осталось.

Мне в связи с этим гаджетобесием вспоминается одна история. Довелось поработать с девушкой: симпатичная, вежливая, не худших деловых качеств, но при этом с очень усложненной коммуникацией на нерабочие темы. Наконец, в коллективе прознали о ее любви к айфонам. И вот, оказавшись с ней в лифте, я как бы невзначай бросил: «В начале следующего месяца продажи нового айфона стартуют, немалых денег стоит, 25 тысяч». Глаза моей спутницы вспыхнули жадным блеском, и она протараторила: «Не в начале месяца, а 12-го числа, и не 25 тысяч, а 25 517, но в США в переводе на наши он стоит всего 23 148, мне его оттуда и привезут». После чего взор ее замер, точно у андроида в исполнении Паулины Андреевой, — ​соединение «с базой» было потеряно. Бедная, бедная жертва потребительской цивилизации…

Но ладно догнивающий Запад. А откуда обывательская страсть к демонстративному потреблению в России — ​с нашим устрашающим уровнем социального неравенства и десятками миллионов людей, находящимися за чертой бедности? Многие платят и за гаджет, и за очередь, и вообще за хайп, готовые отдать последнее, лишь бы одним из первых в своем квартале запостить фото с пафосной «приблудой». Для того берут и кредиты, и с близких деньги трясут — ​все ради яблочной пыли в глаза. У нас, впрочем, народ и на красивую иномарку занимает, и на пышную свадьбу тоже — ​потом, правда, от коллекторов прячась, заблокирует шкафом дверь да мимоходом поинтересуется, по какой цене нынче почки.

Болезнь всемирна, да, но у нас протекает по-особенному. Почему? Может, привычка с советских времен осталась, когда за чем-то необходимым, красивым и качественным, типа югославской обуви и восточногерманской «стенки», требовалось очередь отстоять, или вовремя подгадать, когда товар «выкинут», или знакомых потеребить? Вряд ли. «Нужность» айфона по сравнению с качественной мебелью сомнительна, а подавляющее большинство тех, кто сейчас гоняется за штуковиной с яблочным лого, советского дефицита не застали. Не генетически же это передается?

Бывает, что некий предмет дорого стоит и является эквивалентом престижа из-за своей редкости. Среди великого множества цитат, приписываемых Бисмарку, есть и такая: мол, быть бы селедке величайшим деликатесом, если б не ее доступность. Всем памятна и сцена из комедии «Иван Васильевич меняет профессию»: когда дьяк Феофан буднично анонсирует полные миски красной и черной икры, плотоядно облизываясь на «икру заморскую, баклажанную». Но вот золото, например, ценно и из-за малого объема добычи, и из-за фактических свойств — ​тут все объективно.

Практическая же ценность нового айфона в соотношении с неадекватно завышенной ценой весьма сомнительна. Да и свежая модель от старой отличается не разительно — ​фокус исключительно в новизне. Технологии с материалами, использованные при производстве, итоговой ценности сами по себе не прибавляют. Так в чем же дело?

Красота, как известно, в глазах смотрящего — ​и ценность тоже; она исключительно в голове алчущего. С айфоном действует принцип, отчасти похожий на тот, что важен в «современном искусстве», когда первична легенда, создаваемая куратором. Если она есть, то можно и кучу разбитых кирпичей, и разбросанные по полу экскременты продать за солидную сумму, а приколачивание гениталий к брусчатке Красной площади объявить прорывным творческим актом. Процессы переворачивания с ног на голову понятия «ценность» и в потреблении, и в искусстве действуют практически идентично.

Об этом, к слову, писал Пелевин в книге «iPhuck 10», чье название не случайно соотносится с айфоном. По автору, современное искусство — ​это гипс, мертвая материя, оживляют которую толкования и легенды куратора. Он же и устанавливает цену арт-объекта. В итоге сам капитал превращается в единственный критерий оценки: неважно, речь идет о картине или об айфоне. По сути, последний — ​не более чем иллюзия. Причем, приобретая ее, человек подпитывает уже иллюзию собственной важности, тем самым заполняя пустоты внутри себя. В этом смысле айфономания похожа на выстроенное маркетинговыми жрецами еретическое учение, в основе которого лежит тотальная фальсификация ценностей как таковых. И, к сожалению, становится все больше тех, кому нужен не Афон, а айфон.

На уровне больших общностей от такой чумы не скрыться. В том же Иране с его государственной линией на консерватизм и духовность значительные слои молодежи алчут тех же айфонов, поругивая руководство страны за его ограниченную доступность. А уж нам до Ирана… Поэтому и у нас никто «сверху» изживать потребительскую заразу, безусловно, не станет — ​скорее, наоборот. А вот начать противостоять гаджетобесию индивидуально — ​начать каждому, кто понимает пагубность данного увлечения, можно и нужно. Айфон — ​инструмент, и только так стоит к нему относиться, развенчивая искусственно созданный культ. И не забудьте включить режим внутренней гигиены: всякий раз, видя очередь за новым айфоном, мысленно окатывайте себя ушатом холодной воды здравого смысла, стараясь зацепить брызгами родных и близких, да и вообще всех, кого получится. Такая вода может оказаться живой — ​она смоет химеры, вызывающие сон разума и опустошающие семейный бюджет.

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции