25.03.2019

23 марта исполнилось десять лет со дня смерти Вадима Цымбурского, выдающегося отечественного филолога, политолога, геополитика. О его колоссальном вкладе в различные сферы научной деятельности я ещё скажу, но начну все же с другого. В период моей юности в российской гуманитарной науке существовало не так уж мало людей, кому было тесно в рамках одной научной дисциплины, кто пытался реализовать себя одновременно в иных интеллектуальных направлениях.

Многие из них вспоминали легендарную фигуру отца Павла Флоренского. Его часто называли «русским Леонардо», и хотя он сам враждебно относился к ренессансному искусству, противопоставляя ему теоцентризм Средневековья, именно отца Павла можно было бы уподобить «титанам» Возрождения, стремившимся развить в себе сразу все творческие способности, дабы максимально приблизиться к Творцу. Наше поколение московских студентов эпохи перестройки еще застало таких уходящих «титанов». Мы слушали в МГУ в конце 1980-х лекции Сергея Аверинцева, Владимира Бибихина, Арона Гуревича — ​они не вписывались в одну узкую сферу науки. Вячеслав Иванов в своих лекциях мог касаться и проблем современной физики, и сведений о раскопках древних городов, и даже уфологии.

Сейчас из того великого поколения в живых осталось, пожалуй, два-три человека — ​математик, философ и переводчик Сергей Сергеевич Хоружий, историк философии и науки Пиама Павловна Гайденко, можно вспомнить и еще несколько сопоставимых имен. Но нынешний климат не благоприятствует «титанам»: на фоне современной фауны они смотрятся почти динозаврами. Сегодня в моде специализация, и если ты завис меж двух цехов научных исследований, то оказываешься не нужен, по существу, ни одному из них.

Так случилось и с Вадимом Цымбурским. Коллеги по языковедческому цеху до сих пор считают его одним из лучших отечественных филологов своего времени. Есть авторитетное мнение, что со смертью Цымбурского прекратили существование сразу три направления филологии в России: гомерология, хеттология и этрускология. Даже если это и преувеличение, то показательное. Но геополитика как научная дисциплина точно не породила в нашей стране фигуры более крупной, чем Цымбурский. Концептный анализ с его уходом потерял талантливейшего специалиста. История отечественной мысли не досчиталась в 2009 году человека, открывшего новую область исследований — ​историю пространственного самосознания имперской России, чему была посвящена вышедшая посмертно монография «Морфология российской геополитики и динамика международных систем XVIII–XX веков».

Цымбурский прожил очень тяжелую и в целом едва ли счастливую жизнь. Я не знаю в мире гуманитарной науки второго такого человека, по которому 90-е столь безжалостно прошлись катком, кого это время буквально раздавило, лишив почти всех источников достойного существования. Конечно, его рывки из науки в науку обуславливались в том числе и стремлением хоть как-то свести концы с концами при неспособности заниматься той разнообразной поденщиной, что приносит деньги нуждающимся интеллектуалам. Но он не стал своего рода неудачником от науки, истрёпанным, по его собственному выражению, «окаянными временами». Ему удалось сделать многое. Как политический публицист Цымбурский, пожалуй, единственный смог выразить смысл существования постимперской России. «Острова Россия», как он называл пространственно сжавшуюся страну. Особой цивилизации, освободившейся — ​хотя бы на время — ​от стремления соединить свое пространство с территориями соседних цивилизаций и получившей исторический шанс на обустройство собственной земли.

Сложно сказать, в какой мере России удается воспользоваться данным шансом, и в какой мере сам этот шанс не оказался обнулен решительным продвижением евро-атлантических структур в сторону наших границ. Цымбурскому удалось, однако, предвидеть подобный разворот и внести коррективы в свою концепцию. Это получилось, вероятно, настолько удачно, что многие его зарубежные читатели на полном серьезе видят в умершем в чудовищной нищете ученом едва ли не официального идеолога путинской России…

И вот сегодня мы разбрелись по отдельным цехам гуманитарного знания, сбились в разрозненные кучки, кланы и стаи и в общем уже не производим ничего великого, во всяком случае, равноценного книге «Гомер и история Восточного Средиземноморья» (написанной Цымбурским в соавторстве с Л. А. Гиндиным) или же статье «Остров Россия». Не посягая дорасти до «титанов», берем все более низкие планки. В политологии и социологии побеждают прикладные направления исследований, а философия, следуя примеру Славоя Жижека, превратилась либо в разновидность кинокритики, либо в практику составления назидательных жизнеописаний.

Обидно, что даже не так давно ушедших гениев мы забываем помянуть добрым словом. Едва ли московский Институт философии, где Цымбурский проработал последние годы, почтил его память хотя бы одним ритуальным мероприятием. Это сделали классические филологи, но люди данного цеха смотрят и на политологические, и на публицистические тексты автора как на пустую трату сил и времени. Многие академические политологи примерно так же глядят на геополитику, те же из политологов, кто принимает геополитику, называя ее политической географией, столь же скептически относятся к философским рассуждениям, а философы ценят прежде всего свою компанию.

Появись сегодня на свет Ницше и живи в России, он был бы ровно никому не нужен. Классические филологи отвергли бы его диссертацию как ненаучный трактат, литераторы придрались бы к его языку, философы не обнаружили бы в его афоризмах ссылок на авторитетные имена, а политологи назвали бы проведенную им генеалогию морали мутной конспирологией.

Можно сказать, Цымбурскому еще повезло: он успел застать поколение титанов и войти в их ряды, чтобы, возможно, завершить собой историю русского гуманитарного Возрождения. Но если русской культуре суждено пережить новый взлет, титаны вновь вернутся. И тогда они заставят говорить о себе и Россию, и весь мир.

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции