24.01.2019

Книжки продолжают покупать. Поскольку русский — ​язык чуда, то и эту нехитрую фразу можно прочитать двояко: люди продолжают отдавать деньги за сброшюрованную стопку бумаги имени первопечатника Федорова. Это раз. И два: книга, вроде устаревшая, как «сторож» в молоке, продолжает приобретать себе поклонников, читателей, чем-то «покупает» их на фоне гаджетов — ​и не уходит с рынка. Газеты мрут — ​книга нет.

Больше того, тут в Москве прошла авторская конференция одного крупного издательства. На ней утверждалось, что в прошлом году продажи книг в России выросли на девять процентов. Ура, «самая читающая страна» не сдается.

Но вопросы есть. Их тоже два. За счет чего книга держится на фоне технологической революции и информационного беспредела — ​и радоваться ли этой стойкости. Издательство в восторге, разумеется, их бизнес процветает. Но что же они такого навыпускали, чтобы удержать и даже завлечь аудиторию? Не понизили ли планку, заданную Буниным и Тургеневым? Не потрафили ли низменному? Для олдскульных стариканов вроде меня это важный вопрос. Как минимум, артикулировать его я точно обязан, хотя и не без лицемерия. Много я об этом думал, редактируя «народные газеты»? Замнем.

Объективность такова, что общими усилиями мы напрочь изменили книжный ландшафт. Я даже не с советским периодом сравниваю. Он переформировался не раз уже и в послесоветский период. И опять поменяется в ближайшем будущем.

Процитирую отчет с той самой конференции: «Самыми популярными жанрами в 2019 году в фикшн должны стать семейный психологический триллер, роман об «эмоциональных нарушениях внутри семьи», «психологический роман о преступлениях» и «семейные саги». Вот как характеризует проблему литературовед Константин Мильчин: «Именно на эти жанры крупнейшее в России издательство недвусмысленно рекомендует своим авторам обратить особое внимание. Маньяки, как и «тестостерон в формате «пулемет, тачки, виски» больше не в тренде. Теперь насчет нон-фикшн: в 2018 году лучше всего продавалась популярная психология и книги о финансах».

Граждане, прошу разъяснить: заявленное торжество романа об «эмоциональных нарушениях внутри семьи» означает, что к нам возвращаются Анны Каренины? Дамы с собачками? Попрыгуньи? В преддверии захвата рынка «психологическим романом о преступлениях» Достоевскому приготовиться или расслабиться? А в разделе «семейных саг» кто-то уже намерен переплюнуть Голсуорси? Что-то мне подсказывает, что ни о каких Карениных речь не идет. Голсуорси тоже может спать спокойно.

Чуть отвлекусь. Я тут недавно беседовал о всяком возвышенном с образованными и яркими молодыми людьми, которых очень уважаю. Они открывают мне много нового. Конечно, переключились на литературу. И тут я понимаю, что для них в понятие «литература» входит Стивен Кинг. Они оперируют его романами и рассказами как серьезными аргументами в споре. Дальше — ​больше. Для них и Толкиен — ​писатель! Хотел, конечно, разгорячиться, срезать, «кому и кобыла невеста», но передумал. Решил вникнуть. «Может, и Мартин?» — ​спрашиваю. И получил еще набор схожих имен из мира книг, музыки и кинематографа, которые прочно занимают в головах современных образованных молодых людей те места, где у меня Бунин, Гоголь, Сэлинджер, Платонов, ну, и Бергман и «Пасторальная» Бетховена в уголке.

Что произошло за эти годы? В классики перебрались мастеровитые и увлеченные ремесленники, которые научились держать в кулаке читательскую и зрительскую массу набором безотказных приемов. Это не значит, что они бездарны или зловредны. Разве что стопудовой предсказуемостью моральных и прочих выводов. Гоголь — ​он ведь как? Пишет, скажем, «Мертвые души». Прибыл на конечную. Перечел написанное. Ужаснулся. А где положительные примеры? Где светлое будущее необгонимой тройки? Не дал ответа. Переживает. Его пером водила буйная сила фантасмагорической, неподконтрольной правды. Ее еще именуют «правдой жизни». У мартинов-льюисов все сконструировано — ​начиная от «своего мира» (мало им нашего, что ли, «прекрасного и яростного», всё конструируют себе поудобнее) до тихого и обязательного торжества буржуазного добра. Всё пугают: «Зима близко!» Это в России-то! Хоть бы один хоббит под поезд бросился! Без вмешательства «ночного дозора», мировых сил зла и дракона, обосновавшегося в печени.

И вот все это дивное лего пополам со «Звездными войнами», не забыв поименовать мерзким словом «фикшн» (такое милое в английском, такое уродливое у нас) и «нон-фикшн», что, кстати, звучит почему-то получше и будет читателю продано под видом книг.

Дальше еще интереснее. На той же самой конференции с серьезным видом утверждали, что «до России дошли или вот-вот дойдут западные веяния, а именно востребованными в фикшн и нон-фикшн темами станут феминизм и ЛГБТ». В этой связи начальники издательств предупреждают авторов, чтоб те, конечно, «помнили про «закон о гей-пропаганде», будь он неладен, а с другой стороны — ​о том, что «ЛГБТ и феминизм хорошо продаются».

Я понял! Дошло! Ответы на мои наивные вопросы о «Даме с собачкой» будут даны отечественной литературой — ​но вряд ли мне понравятся. В разделе об «эмоциональных нарушениях внутри семьи» надо ждать однополого «Господина с собачкой»! А если хотите заглянуть еще дальше в будущее… Российскому читателю, который захочет отвлечься чуток от «накопления денег на обеспеченную старость», может быть предложена и просто «Собачка» — ​что-нибудь о неотъемлемых правах животных. (Ну, и надо заодно запретить толстовскую «Льва и собачку», там просто торжество неполиткорректности).

Теперь ясно, какие грозы и радуги нас ждут в разделах «психологические преступления» и «семейные саги»: не такой уж Каренин и старик, а Вронский такой брутальный… вааще. Те, кто формирует нашу книжную полку, прямо говорят авторам: печатать будем, но в заявленном тренде, сукины дети. Иначе не заработаете!

Да, еще. Поменьше тестостерона.

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции