29.11.2018

Многолетняя тяжба российского гражданина Анатолия Фрущака с кредитором может закончиться весьма неожиданно.

Сначала Арбитражный суд Москвы запретил включать пятикомнатную квартиру мужчины, являющуюся его единственным жильем, в конкурсную массу движимого и недвижимого имущества, которое может быть реализовано с торгов, и Фрущак объявил себя банкротом. Но затем адвокат кредитора, ждущего возврата долга в 13 миллионов рублей почти полтора десятилетия, оспорила это решение в Верховном суде, заявив, что процедура банкротства была объявлена исключительно для того, чтобы сохранить квартиру, а также охарактеризовала должника как недобросовестного, за предыдущие десять лет не сделавшего ни одной добровольной выплаты. В итоге Верховный суд отправил дело на новый круг в суд первой инстанции.

Новость вызвала самые тревожные комментарии как экспертов-юристов, так и обывателей. С одной стороны, наша правовая система базируется не на англосаксонских принципах, когда прецедент — царь приговора. Дело «Фрущак против кредитора» — пока лишь уникальный случай с уникальными обстоятельствами, а не новый закон или общеобязательная норма. С другой стороны, Россия — социальное государство, и по этому базовому принципу в последнее время слишком часто наносятся ощутимые удары (вспомним недавние и наделавшие немало шума заявления региональных чиновников).

Отметим, что о повсеместном отъеме квартир у недобросовестных заемщиков речь пока не идет. И конечно, сохраняющееся при любых обстоятельствах право на крышу над головой должно относиться к числу базовых и неотчуждаемых даже в самом либерально-капиталистическом государстве, если оно хоть чуть-чуть претендует на звание цивилизованного.

Но правда состоит в том, что в случае совсем уж вопиющей многолетней недобросовестности, какую, если верить стороне истца, демонстрировал Фрущак, угроза — именно угроза! — отъема жилплощади могла бы быть «последним доводом королей».

Теоретически перспектива лишения квартиры могла бы помочь в борьбе с еще одним не выдуманным, а вполне осязаемым обывательским недугом — бездумным кредитованием на крайне сомнительные цели. Люди с зарплатой в 15–20 тысяч и единственным залогом в виде жилья берут деньги в долг — и на что? На дорогие телефоны, пафосные машины, пышное празднование свадьбы под лозунгом «чтобы все как у людей и не хуже, чем у двоюродного братана в позапрошлом году». Разумеется, кредиты просятся подчас не только у банков, а у пресловутых микрофинансовых организаций под совершенно дикие проценты и на заведомо кабальных условиях, которые заемщик в итоге не может выполнить.

Наверное, возможность потерять последнее, что есть у семьи, могла бы стать для легкомысленных граждан красным запретным сигналом.

А вот кредиты, которые человек срочно берет, например, на спасение жизни и здоровья, своего или близких, тоже особо не задумываясь о перспективах отдачи, но уже по совершенно уважительной причине, крайним санкционным мерам подвергаться не должны. Соответственно, можно было составить дифференцированный список с ранжированием займов по степени их неотложности и уважительности и с указанием, что и в каких случаях может подпадать под угрозу выставления на торги.

Проще говоря, часто проблема с кредитами — это банальная безответственность заемщика, но бывают случаи более сложные. Сегодня никто не готов с этим разбираться: люди причесаны под одну гребенку, потому что бизнесу (особенно крупному) влезать в мелкие проблемы просто лень. Однако система, позволяющая отделить овец от козлищ, сильно помогла бы государству, которое имеет прекрасную возможность продемонстрировать, что думает о людях, и готово выручать попавших в беду и не собирается потакать порокам.

Важнейший аспект состоит в том, что «дело Фрущака» пока не завершено, оно после новых метаний по инстанциям вполне может окончиться аннулированием прецедента. И тогда проблему, давно уже назревшую, придется отложить до следующего подобного случая. В том, что история повторится, сомневаться не приходится.

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции