07.12.2017

Когда во вторник Международный олимпийский комитет озвучил беспрецедентное решение об отстранении России от Игр 2018 года, многие ждали катастрофы, какого-то чудовищного ответного шага, чуть ли не «будем бомбить Вашингтон». Обошлось. С другой стороны баррикад прогнозы были не менее фантасмагоричными: мол, «утремся» etc. Много было и потрясания кулаками, и плохо скрываемого злорадства, и проклятий в адрес спортсменов, которые могут вдруг собраться и поехать в Южную Корею.

Все упиралось в заявление Владимира Путина. Он выступил в Нижнем Новгороде на Горьковском автозаводе, а затем, уже заявив о своем участии в президентских выборах, поставил в дискуссии точку: «Мы, конечно, не будем никому ничего запрещать и не будем ничего блокировать». Атлеты, которые захотят бороться за медали, смогут это сделать. Никаких личных выпадов Путин себе не позволил (хотя он умеет, конечно), и олимпийская тема ушла в тень большого сюжета под названием «кампания — ​2018». Из происходящего вполне можно сделать вывод о ее интонации.

Задавать в 2018 году вопрос Who is mister Putin странно только на первый взгляд. Путин — ​живой человек, он меняется, находя для себя наиболее продуктивную модель взаимодействия со страной, которую возглавляет. Программы кандидата пока нет, она будет написана и представлена в свое время, но общий стиль — ​уже узнаваем и понятен.

Сюжет с Олимпиадой ясно показал, что такое «Путин сегодня» и зачем он идет на выборы, объявив об этом гораздо позже, чем мог бы.

Путин — ​редкий тип человека ответственного. В бытовом смысле это слово чаще всего означает, что ты даешь какое-то не слишком серьезное обещание (ввернуть лампочку или отвести ребенка на елку) и выполняешь его неукоснительно. В России не так много людей, которые без страдальческого закатывания глаз и истерик что-то делают, так что ценится и это. Однако в случае с президентом огромной страны слово «ответственность» по-простецки трактоваться уже не может, как бы нам того ни хотелось. Путин редко дает обещания, просто их масштаб слишком велик (эх, лампочка, лампочка), и ему приходится быть человеком, который не рубит с плеча.

Это кажется довольно простым ходом, оппоненты из числа буйных полагают, что «он не дожимает», но, к сожалению, дело в другом.

Если бы эта колонка была посвящена международным делам, то стоило бы привести в пример Трампа, который решил переносить столицу Израиля из Тель-Авива в Иерусалим. Мусульмане и часть европейцев негодуют, процесс ближневосточного урегулирования будет осложнен, но в общем старине Дональду все равно. Ему понравилась идея, он воплощает ее в жизнь. Ясир Арафат? Голда Меир? Десятилетия чьего-то труда? Нет. Мелочи. Никакой особенной интриги: просто прикольно, просто Трамп ничему и никому не наследует. Это, конечно, — ​свобода.

Путин не хочет так. Он мог бы выдавать по два инфоповода в сутки («подарим Курилы Китаю, чтобы позлить японцев», «а что если вернуть Аляску», «распустить Думу» и так далее), но проводит скучные совещания, он мог бы объявить МОК войну (и даже в ней победить), но поломать любимую игрушку гениального Кубертена проще, чем создать новую.

Какой будет президентская кампания? Именно такой — ​очень трезвой, без истерик, с оглядкой на самые разные эпохи отечественной истории. Вопрос — ​все ли, кому нужно, это поймут? Современный мир любит мгновенность реакции: пост в социальной сети — ​«лайк», появилось видео — ​его посмотрело за час сто тысяч человек (население российского города, к слову), вышла новость — ​комментарии начинают поступать минут через пять. Трудно апеллировать к Столыпину или Ильину: они же не ответят в мессенджере.

Путин и в случае с МОК взял паузу — ​конечно, не потому, что не предвидел такого развития событий, а ради того, чтобы шум улегся, и можно было бы не идти в чужом фарватере, а выбрать свой. Не кликать бурю, а подождать и спокойно поднять паруса.

Россия была богата буревестниками. Но есть у нас и традиция людей медленного времени и твердых решений, ответственных — ​с точки зрения истории — ​поступков, таких, которые призваны помочь стране не превратиться в параграф в чужом учебнике. Что-нибудь вроде «Мы уничтожили их санкциями» — ​и пару названий через запятую. Однако санкции не сняты, появятся новые, и все это — ​на десятилетия, да и началось не в десятых, а в девяностых. Именно тогда были заложены все колониальные мины, которые должны были — ​позже, когда нужно — ​взорваться. Но мы целы. Ходить по минному полю — ​мало радости, а обезвреживать «растяжки» — ​не самое приятное занятие, но кто-то же должен этим заниматься, как раз вместо криков «вот самые демократические, толерантные мины, они вас не обидят» и призывов срочно бежать сажать картошку прямо здесь и сейчас, а то кушать надо.

Обезвредим — ​будем жить.