22.02.2017

Совсем еще вроде недавно, — на стыке XX и XXI века, — интернет слыл игрушкой для незначительного числа людей. Шутки и картинки из Сети имели скудную аудиторию и были зачастую непонятны «непосвященным», что вызывало у «избранных» ничем не обоснованное ощущение превосходства. Впрочем, доступ к потреблению, ограниченному для большинства, всегда поднимал самооценку, будь это сладкий корешок, белый хлеб или дефицитные штаны.

За полтора десятилетия произошли колоссальные изменения. Интернет прочно вошел в жизнь едва ли не всех поколений, стал таким же привычным, как сетевые магазины или многозальные кинотеатры. Но сохранилось одно принципиальное отличие мира виртуального от реальности. Это интернет-мемы. Им, как говорится, все возрасты покорны: одни и те же картинки, видеозаписи, мини-тексты и прочие единицы культурной информации распространяются по «молодежному» «Вконтакте», «пенсионерским» «Одноклассникам», «классическому» «Фейсбуку», устаревшему (тут без кавычек) «Живому журналу» и т.д.

Разумеется, остаются небольшие контркультурные сообщества, культивирующие собственную закрытость, но они напоминают неуловимого Джо из анекдота, которого никто не ловит, ибо он никому даром не нужен. Времена, когда люди покупали за солидные деньги приглашения в какой-нибудь «Лепрозорий» (интернет-сообщество, где производились многие мемы прошлых лет) — далеко позади. Мемы сделались поистине демократичны: создать и запустить их в социальные сети может каждый, а отслеживание популярности того или иного «произведения» способно немало рассказать нам о современном обществе.

Взять, например, главный фетиш последних недель по имени Ждун. Молодая голландская художница-скульптор Маргрит ван Бриворт изваяла странное безногое существо с головой морского слона и сложенными на пухлом животе ручками. Назвала Homunculus loxodontus, подарила больнице города Лейден. Почти год он просидел на стуле в фойе, радуя исключительно врачей и пациентов. Затем его сфотографировала российская посетительница, выложила фото в интернет — и понеслось.

Существо переименовали в Ждуна и принялись писать возле изображения разные смешные фразы типа «я что-то нажала, и все исчезло». Затем Ждуна начали вставлять в различные картины — от «Моны Лизы» до «Девочки с персиками». Заменили двумя ждунами статуи грифонов на Банковском мосту в Петербурге. Посадили среди грузинских пельменей хинкали. А уж сколько было однотипных шуток про «Почту России» или «Сбербанк», где «ждуном» мог себя ощутить практически каждый гражданин России.

Свободное творчество масс подхватили те, кто отвечает за продвижение коммерческих компаний в соцсетях. Ждун стал рекламировать продажу недвижимости, компьютерные программы, продукты питания и прочее, и прочее, и прочее… Более того — затеян выпуск небольших гомункулусов, наряженных к 23 февраля и к 8 марта, стоят они от 800 рублей.

Украинский сегмент интернета неотделим от российского, несмотря на 26 лет независимости этой страны и явную враждебность нынешнего киевского режима по отношению к нам. Поэтому на Украине Ждун (на государственном языке — Почекун) тоже получил долю известности, а власти Днепропетровска даже решили установить двухметровую копию статуи. Других-то проблем нет.

«Мама» Ждуна была поражена свалившейся популярностью. Маргрит ван Бриворт, как она признавалась в одном из интервью, «чуть не расплакалась» от обилия писем в «Фейсбуке» от российских и украинских фанатов.

Поскольку личного менеджера у художницы нет, на помощь пришел отец, который теперь ведет переписку внезапно прогремевшей в нашем мире дочери. Вместе они пытаются разобраться, возможно ли как-то монетизировать славу — ведь подавляющее большинство использующих Ждуна в коммерческих целях, разумеется, никакого авторского разрешения не получали.

А теперь, как и обещали выше, поговорим о современном обществе. Захлестнувшая Россию (Украину оставим в скобках)«ждуномания» свидетельствует о том, что, вопреки скачущему семимильными шагами техническому прогрессу, социум во многом остается прежним. Людям требуются какие-то общие символы, им важно чувствовать сопричастность к актуальным культурным тенденциям, быть модными не только в одежде. И таким модным знаком сейчас стал нелепый, но милый голландский Ждун. Некоторые оппозиционные «мыслители» даже называют его символом России в целом, однако это крайне однобокий взгляд: да, мы можем десятилетиями сидеть на печи, как Илья Муромец (на которого, кстати, тоже активно претендует Украина), но рано или поздно встаем — и тогда мало не кажется никому.

Гипертрофированная популярность Ждуна демонстрирует явную нехватку объединяющих базовых символов в российском обществе, потому что по любому иному поводу в социальных сетях немедленно возникают яростные споры — история, религия, культура, не говоря уж о политике. Да, есть Пушкин, который наше все. Но одним Пушкиным сыт не будешь.

И это, безусловно, тревожный сигнал. Сам по себе Ждун никакой опасности ни для кого не представляет, но то, что гомункулус способен за считанные дни превратиться в самого знаменитого интернет-персонажа, открывает широкие возможности для манипулирования общественным сознанием в корыстных целях. Что, собственно, уже произошло на Украине, где многие пользователи Всемирной паутины оказались зомбированы мифами о «прекрасной Европе» и «страшной России» и, невзирая на три года усугубляющегося развала, по-прежнему уверены, что евромайдан стоял за правое дело.

Поэтому бояться Ждуна, как и любого диагноза, не стоит. А вот принимать меры по лечению болезни культурной и идеологической разобщенности, безусловно, нужно.

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции