28.05.2014

В Варшаве на 91-м году жизни скончался Войцех Ярузельский, возглавлявший Польшу с 1981 по 1990 год. В своей стране его называют «последним диктатором», но правильнее было бы назвать первым демократом. Именно при нем в 1989-м начало действовать некоммунистическое правительство, сформированное в результате выборов в сейм, впервые за долгие годы прошедших не под контролем компартии.

Напомним, что 89-й стал важной вехой и для других стран Европы — антикоммунистические революции прошли тогда в Чехословакии, Румынии, ГДР, во многих странах сменилась власть.

Примечательно, что и 2014-й, год ухода генерала Ярузельского, тоже оказался знаковым для Европы. Впервые на выборах в Европарламент в ряде стран победили вчерашние аутсайдеры, прежде много лет изгонявшиеся из «приличного» политического евро-бомонда, где доминировали ходячие оксюмороны: чего стоят хотя бы проповедующие «монополию украинского государства на насилие» либералы.

Во Франции первым финишировал выдаваемый либеральными СМИ за «фашистскую организацию» Национальный фронт с 26% голосов — единственная из крупных французских партий, выразившая понимание российской позиции по Крыму. В Великобритании еще более высокий результат показала Партия независимости Соединенного Королевства (UKIP), прежде подвергавшаяся остракизму как «антимигрантская» и «антиевропейская».

Да и в Польше пану Ярузельскому довелось перед смертью стать свидетелем перемен. Например, победившая на «Евровидении» бородатая Кончита встретила неприятие почти всего политического спектра страны. А на выборах в Европарламент по «польскому округу» хороший результат показала «евроскептическая» партия «Конгресс новых правых» (КНП) — 7,2%. Ее лидер Януш Корвин-Микке не стесняется в эпитетах. Руководство ЕС, ради попадания куда Польша угробила целые отрасли своей промышленности, он называет «бандой коммунистов». Главу Еврокомиссии Жозе Мануэля Баррозу — «маоистом, который сознательно тормозит экономическое развитие Европы». И вообще, считает Микке, если в здании Европарламента открыть бордель — и то пользы больше будет.

Впрочем, вернемся к Ярузельскому. Не уйди он из жизни — у него наверняка нашлось бы несколько слов о нынешней Европе, благо ораторских способностей харизматичному генералу было не занимать. Даже после 1990 года, отойдя от политической деятельности, он продолжал участвовать в дебатах, например, о вступлении Польши в тот же ЕС. Да и мстительные враги не давали расслабиться: его несколько раз порывались судить за введение военного положения в Польше в декабре 1981-го — приходилось отвечать на вопросы в суде. Правда, когда в годовщину введения военного положения недоброжелатели устраивали под его окнами акции протеста, генерал не опускался до дебатов с бузотерами — просто закрывал покрепче форточки.

Тот декабрь стал ключевым в судьбе Ярузельского. Он сам объяснял свое решение стремлением избежать ввода в Польшу советских войск (Политбюро ЦК КПСС и вправду было обеспокоено размахом забастовок, организованных профсоюзным объединением «Солидарность»). Однако историки отмечают, что на самом деле «советская угроза» была намного более реальной в августе 1980-го, когда Польша пережила первый экономический кризис, а война в Афганистане находилась на самой ранней стадии и казалось, что ее можно выиграть малой кровью. С американских спутников было даже зафиксировано развертывание советских полевых госпиталей у польской границы, о чем советник президента США Збигнев Бжезинский не преминул сообщить землякам. И это редкий случай, когда действия ненавидящего Россию Збига имели положительные последствия. Забастовщики умерили свой пыл, и ввод войск не состоялся.

Лукавил ли Ярузельский, когда валил все на «страшные планы Политбюро»? Кто знает: в жизни этого человека было столько трагедий и сделок с совестью, что выяснить, когда он говорил правду, а когда ее искусно маскировал, не представляется возможным.

Детство его прошло в харцерской организации (польский аналог советской пионерии), он рос строгим католиком и патриотом. После ввода советских войск в Польшу в 1939 году 16-летний Войцех был арестован, в 41-м сослан в Сибирь, затем — Казахстан… Впечатления юности, как известно, самые яркие, а в те годы у Ярузельского причин любить советскую власть не было. Хотел вступить в формировавшуюся на территории СССР армию Андерса, впоследствии вошедшую в британские войска, но не успел и попал в однозначно просоветскую Армию Людову. Воевал с немцами, подавлял не имевшие шансов на успех выступления против СССР: сначала Армии Крайовой в Польше, потом «антисоциалистических элементов» в Чехословакии 1968-го года, потом, в семидесятые и восьмидесятые — опять в родной Польше. Период идеологического «пленения» для Ярузельского продолжался сорок лет — со вступления в польскую компартию в 1947-м до 1988 года, когда он инициировал постепенное возвращение в легальную политическую жизнь польской антикоммунистической оппозиции. Наверное, именно тогда он был искренним. И, добавим, смелым: ведь не выговорил же себе никаких гарантий безопасности после отставки в 1990-м, хотя знал, сколько мстительных врагов осталось у него в стране.

Потом они и стали мстить. Годы военного положения (1981–1983) бывший лидер оппозиции профсоюзный вожак Збигнев Буяк будет называть потерянными для Польши. Даже потребует посадить генерала, припечатав по-корчагински: за «бесцельно прожитые годы», так и сказал. Правда, найдутся у Ярузельского и защитники: скажем, польская антиклерикальная газета «Факты и мифы» выйдет с большим заголовком «Генерал нас спас».

Не будем спорить с Буяком — жизнь польских рабочих 80-х он знает лучше нас. Но вот вопрос: а не были ли потерянными и годы после annus mirabilis в 1989-м? Ведь чего требовали активисты «Солидарности»? Гарантированного найма, трехлетнего отпуска по уходу за ребенком для матерей, высокой покупательной способности для пролетариата. И где все это? После победы «проевропейских сил» верфи в Польше вообще закрылись (попробовали бы подложить такую свинью корабельщикам коммунисты!), отпуск по уходу за ребенком на некоторых фирмах (как, кстати, и в США) не превышает одного месяца, а покупательная способность честно работающего пролетария равна одной сотой доле покупательной способности плодящего бумаги еврочиновника. За плачем польских консерваторов по бороде Кончиты чувствуется стремление заглушить плач по собственной снятой голове — национальной промышленности, отданной частью немецким инвесторам, а частью — европейским «реформаторам».

Результат — последние выборы в Европарламент. Нет, жаль все-таки, что генерал не обсудит с нами их результаты.