Денис БОЧАРОВ

15.09.2023

Игорь Растеряев — один из первых российских музыкантов, на своем примере показавших безграничные возможности, которые открывают перед никому не известным автором сетевые технологии. Он прославился на всю страну именно благодаря интернету. «Культура» побеседовала с незаурядным артистом.

— Недавно вы вернулись из отпуска. Как его провели?

— Совмещал приятное с полезным. Посвятил свободное время стройке летней хаты в Глинище. А также рыбалке, общению с семьей, детьми, родней.

— И сразу, как говорится, с корабля — на бал. Осенью отправляетесь в тур по городам России. Что будут собой представлять гастроли: исполните хиты прошлых лет или представите на суд зрителя свежую программу? Возможно, планируете выпустить новый альбом?

— В точку попали: как раз новый альбом и готовим. Планируем выпустить его в конце осени — начале зимы. Случай для меня беспрецедентный: обычно все альбомы у меня составлялись из уже выпущенных и исполнявшихся ранее на концертах песен, возможно, с парочкой добавленных новых.

Сейчас же решил поступить по-другому: сразу и целиком выдать свежую программу — решил, что так будет правильнее. А в ходе турне посещу ряд городов: Ульяновск, Чебоксары, Смоленск, Нижний Новгород, Иркутск, Новосибирск... Выступлю и в таких, в которых никогда прежде не бывал. Например, поеду в Йошкар-Олу, откуда родом, кстати, мой однокурсник Андрей Аверков. Именно он научил меня играть на гармошке.

— Вы часто ездите по российским регионам. Чем, по вашим наблюдениям, отличаются концерты в крупных городах от тех, которые вы даете в отечественной «глубинке»?

— Мой личный опыт подсказывает, что в любом городе народ, который приходит на концерты, примерно одинаковый — и в плане энергетики, отдачи, реакции публики, и в том, что касается возраста и социального статуса зрителей. Поэтому дело, как мне представляется, не столько в географической составляющей, сколько в предлагаемых обстоятельствах выступления. То есть: сидячий зал дисциплинирует, а клубная площадка, рассчитанная преимущественно на стоячую аудиторию, располагает к большему интерактиву.

— Вы, насколько я понимаю, стараетесь петь о том, что хорошо знаете сами, не понаслышке. А насколько важно для поющего артиста искусство перевоплощения? То есть, если исполнитель станет вторгаться на неведомую ему территорию, зритель сразу уловит фальшь? Или человеку искусства следует чувствовать себя как рыба в воде вне зависимости от поднимаемых и раскрываемых им тем?

— Ну, я Гамлетов-то не играл (улыбается)... А стало быть, и особого опыта по «вторжению» на совсем уж неведомую мне территорию в актерской карьере, по большому счету, не имею.

Если же рассуждать о том, чем следует заниматься поющему артисту... Вы правы, я действительно всю жизнь сочинял и пел про свое и своих. И это ничуть не выстраданный и надуманный имидж — мне просто так интереснее донести для неравнодушного слушателя то, что я хочу сказать. Для меня это очень важно. Тем более что, кроме меня, про простого, своего человека петь, похоже, никто не собирается. Про дядю Вову Слышкина, например, или про медведицких казаков.

А вообще артист на то и артист, чтобы уметь перевоплощаться. Хотя реакция на перевоплощения бывает разной. Помню, как-то в институте я пел проникновенный романс на стихи Афанасия Фета «Тебя любить, обнять и плакать над тобой» — так все со смеху покатились. Так что непроторенными творческими тропами я хоть порой и хаживал, но далеко в дебри старался не углубляться.

— Прославившая вас и ставшая знаменитой песня про комбайнеров уже почти полтора десятилетия будоражит умы слушателей, да и популярности в Сети не утрачивает. А сегодня она и вовсе актуальна как никогда. Что для вас значит эта композиция?

— Ну, насчет ее актуальности я бы, возможно, поспорил. Наоборот, сегодня отчетливо видно, в какое время эта вещь создавалась. За пятнадцать лет поменялось почти все, о чем идет речь в данной композиции. Нет эмо-культуры, уже далеко не три тыщи комбайнеры получают, и телефоны у них есть, и сериалы про деревни сейчас вовсю клепают, да и в соцсетях уже все давно сидят. И даже Кондолиза с горизонта дезактивировалась.

Осталось лишь главное — противопоставление простого человека мажорному миру и надежда на первого как на основу. Но это всегда и везде было и в этом смысле актуальности не утрачивало никогда — еще со времен Древнего Египта.

— Как вы оцениваете положение дел в области современного песенного творчества? И как воспринимаете тот раздрай в артистической среде, возникший полтора года назад в связи с известными событиями?

— Мне кажется, что нашу земную жизнь тысячелетиями определяют вовсе не артисты. Ее двигают политики, военные, дипломаты и олигархи. Прежде всего именно они, а не художники веками устраивают на планете всевозможные шурум-бурумы, от которых иногда случается тот самый раздрай, о котором вы говорите. И раздрай этот, хочу заметить, наблюдается не только в артистической среде, а во всех сферах человеческого бытия.

Просто получается так, что очередной шурум-бурум умело и как бы исподволь переводится на товарищей артистов с их эмоциональными высказываниями — на этом фокусируется внимание общества. Артисты ведь тоже граждане и иногда имеют какую-то свою позицию, как, впрочем, и все остальные. Но история все расставит по своим местам, и судить о музыкантах, поэтах, актерах в конце концов будут не по их политическим взглядам, а по тому, что они доброго и вечного создали — создали про обычного человека. Вне зависимости от того, радуют на определенном витке исторического процесса их взгляды или, напротив, огорчают.

К примеру, не напомните ли, какая политическая позиция была, скажем, у Гомера? Диковатый вопрос, да? А ведь многих современников он наверняка волновал не меньше «Илиады». Так что все не столь однозначно. И я всерьез эту тему стараюсь не воспринимать.

— Любите ли вы читать или даже перечитывать произведения наших известных писателей-«почвенников», слушаете ли на досуге народную музыку? И в целом, каковы ваши личностные предпочтения в этой области?

Перечитываю, среди прочих, Паустовского и Астафьева. Что же касается музыки... Брожу на досуге по интернету и слушаю все что попадется. Посему ориентироваться на мои музыкальные вкусы категорически не рекомендую. Особенно читателям газеты «Культура» (улыбается).

Деревенские дискотеки девяностых сделали свое дело, следовательно вся лютая попсятина, хотя бы с небольшим намеком на то время, сегодня залетает на ура. Но и Владимир Высоцкий с Юрием Шевчуком поддержали лично меня в ту же самую эпоху и помогли сформировать уважение к слову. Поэтому с огромной ответственностью отношусь к собственным текстам, за каждую запятую или предлог готов буквально удавиться. А слушать при этом могу Ольгу Серябкину (вокалистка российской женской поп-группы Serebro. — Культура). Одно другому нисколько не мешает и не противоречит.

— Дать четкое определение той творческой нише, которую занимает Игорь Растеряев, не так-то просто. Но все же, если задаться целью, думаю, не ошибусь, если предположу, что ее можно обозначить как русский фолк-рок. А в целом как обстоят у нас дела с доморощенным рок-н-роллом в последние годы? Он жив?

— Пусть будет русский фолк-рок, определения здесь не столь важны. Что же до жизнеспособности отечественного рока... Трудно сказать, я же не музыковед. Я живу нормальной бытовой жизнью, которая если чем-то и отличается от других, то просто внутренним погружением в тексты и поездками с концертами по стране. Думаю, что у людей не творческих времени свободного, как ни странно, больше, ибо есть четкое разграничение между такими понятиями, как будни и выходные.

— Тема ковида сейчас вроде бы отошла на второй план: ее затмили другие, всем известные невеселые события... И, тем не менее, во время пандемии о вас практически ничего не было слышно, впрочем, как и о многих других артистах. Как пережили тот период?

— Рисовал картинки, которые продавал в интернете. Очень кстати в тот год удалась в Неве корюшка: она шла три недели, хотя обычно бывает от силы две. Я ее по ночам ловил, затем продавал.

Так получилось, что на момент наступления пандемии накоплений у меня не было ни копейки: мы как раз накануне спектакль сделали, и все имевшиеся средства ушли на этот проект. Ждали концертов как спасения. Слава Богу, постепенно жизнь стала налаживаться. Так что с той напастью справился хоть тяжело, но находчиво.

— Мир сейчас полыхает практически повсеместно. Не так легко сегодня найти на карте точку, где все спокойно. Мы стоим на пороге апокалипсиса? Или вы все же оптимист по натуре?

— Скажу вам так. Я, конечно, оптимист, но чем дольше живу, тем все более отчетливо вижу: мир ходит по кругу. История постоянно повторяется, и человек неизменен. А значит, любое счастье очень уязвимо и сиюминутно. Поэтому его надо ценить.

— Помимо певческой деятельности, вы еще и писатель и актер... Каковы ближайшие планы в этих, скажем так, смежных отраслях вашего творческого самовыражения?

— Осенью в Москве пройдет несколько показов спектакля, который я традиционно раз в году представляю. Это моноспектакль по моей книге «Это чё за Балаган», который мы создали с моим другом однокурсником Юрием Евдокимовым.

В целом же играю редко, поскольку все это сопряжено с большими техническими сложностями. Непросто и довольно напряжно собирать большое количество людей, заниматься различными организационными тонкостями: все эти экраны, проекции, мультики и так далее — довольно утомительная история на самом деле.

— Вы довольно спокойно относитесь к тому, что ваши произведения находятся в свободном доступе в интернете. Это потому, что вы принципиальный бессребреник, или же считаете, что искусство должно принадлежать народу?

— Вы о тех роликах, которые вывешены на нашем канале в YouTube? А в каком же еще доступе, как не в свободном, они должны находиться? Мне ведь хочется, чтобы их слышали и видели люди. А вот то, что мы никогда рекламу на канале не пускаем, это действительно моя принципиальная позиция, поскольку канал наш чисто творческий.

Ну а насчет бессребреника — не совсем так. Хотя бы потому что билеты на концерт порой очень дорогие, по крайней мере некоторые так пишут. Но они другими быть и не могут, учитывая те аспекты, из которых складывается качественное выступление: цены на аренду помещения, реклама, оборудование, проживание, зарплаты всем, кто задействован в подготовке того или иного мероприятия, и так далее.

А вот на корпоративах я никогда не зарабатывал. Знаете почему? Потому что не хочу от легких и постоянных денег очерстветь и, упаси Господи, гармошку собственную возненавидеть. Для меня важно сохранить тот самый волшебный трепет, с которым выхожу на сцену. 

Фотографии: Евгений Стукалин / ТАСС; Антон Белицкий / ТАСС.