Известный российский продюсер и бизнесмен Иосиф Пригожин, помимо очевидных заслуг в сфере музыкального менеджмента, всегда славился смелостью суждений и нетривиальным подходом в решении важных вопросов. Под занавес года мы попросили Иосифа Игоревича поделиться мыслями о положении дел в отечественном шоу-бизнесе и стране в целом.

— Как бы вы, один из главных инсайдеров нашего музпрома, подытожили этот довольно невеселый 2020-й?

— Мне удивителен, прежде всего, алогизм происходящего. В ситуации, когда работает общественный транспорт, функционируют авиаперевозки, в ходе которых люди по пять–десять часов сидят рядом фактически рука об руку, перелетая из одной страны в другую, когда работают предприятия общепита, почему-то заглохла индустрия развлечений. Ее как таковой не существует на 70–80 процентов. И это не может не вызывать закономерных вопросов. В поисках ответов на которые возникает не то что обида — негодование.

Артист — во многом как спортсмен. Если второй для поддержания себя в форме обязан каждый день выходить на стадион, ринг или беговую дорожку, то первому точно так же необходимо выходить на сцену. И логическая цепочка здесь прослеживается четко. Если не будет «звезд», о которых мы сегодня так много говорим, то не будет и концертных залов.

Вот вам маленький пример. Представьте себе «Крокус Сити Холл», с инвестициями приблизительно от 80 до 100 миллионов долларов: он ведь должен как-то окупаться? А за счет чего окупается зал — прежде всего за счет проведения культурно-массовых мероприятий. В таком зале работают как минимум 500 человек, которым необходимо платить зарплату. Далее: эксплуатационные расходы, некая кредитная история. И если мы говорим об этих расходах, то выйдет примерно 70–80% от общей прибыли. А с учетом кредитов получится и все девяносто.

Вот и считайте. Аренда зала стоит полтора миллиона рублей. Это значит, минус полтора миллиона каждый день, следовательно, минус 45 миллионов в месяц, и в итоге за год получается примерно минус 450. Вот вам и реальный убыток, не позволяющий компенсировать расходы, погасить кредит и выдавать зарплату людям.

— И таких залов — реально функционировавших, по крайней мере, до пандемии — в стране много?

— Их более чем достаточно. Даже если брать в расчет только государственные залы, которые, конечно, тоже сегодня «заморожены». Крайне важно, что во всех театрах, на концертных площадках работают актеры, музыканты и — да, те самые звезды, которых всевозможные хейтеры хотят сегодня сделать крайними.

Но до них не доходит: для того, чтобы получилась настоящая звезда, в нее необходимо инвестировать средства, и притом немалые. Например, расходы Филиппа Киркорова за год составляют примерно пять миллионов долларов. Все эти красивые роскошные вещи, которые сопровождают любое появление артиста на публике, несомненно, привлекают внимание. Ведь грамотно продуманная визуальная составляющая — часть имиджа, без которого никакой исполнитель немыслим, не только из высшей лиги.

Но среднестатистическому обывателю не приходит в голову, что у того же Филиппа Бедросовича в штате примерно 70–80 человек, зарплата каждого из которых за концерт составляет 200 долларов и выше.

— Но это если говорить об артистах, имена которых на слуху уже более тридцати лет. Каков статус — таковы и расходы. А как выглядит схема раскрутки начинающего исполнителя?

— Прежде чем артист выйдет на сцену и попробует заявить о себе, он должен где-то найти деньги. Как минимум, два-три миллиона долларов для того чтобы: записать песни, снять клипы, заплатить аранжировщикам, композиторам, авторам текстов, музыкантам-аккомпаниаторам, оплатить репетиционную базу, сделать профессиональную фотосессию, купить себе одежду, в конце концов. То есть, это целый цикл, состоящий из множества звеньев, которые обычному потребителю, как правило, не видны. А я этим занимаюсь всю свою сознательную жизнь...

Но даже если вы нашли деньги для подготовительного этапа продвижения будущей звезды, наступает «вторая часть Марлезонского балета». Необходимо в концертном зале установить аппарат, звукотехническое оборудование, свет. Далее: сценография, постановка танцев, и т.д., и т.п. — вплоть до секьюрити и продажи билетов. В данной отрасли задействовано огромное количество людей, которые создают весь этот красивый праздник.

Это колоссальная махина, сопоставимая по масштабу и количеству вовлеченных людей в общий процесс, с каким-нибудь металлургическим комбинатом или нефтяной корпорацией. И очень часто бывает, что все крутится вокруг одного большого Артиста. Если его не будет, то не будет и продаж билетов. Люди любят героев и ходят на них — так издревле повелось. А настоящий артист — самый что ни на есть герой. Это такая же профессия, как космонавт, профессор, врач, механик...

Если продолжить, то 5% с валового сбора уходит РАО (Российскому авторскому обществу), композиторам и поэтам. Помимо этого, 12% валового сбора от каждого проданного билета забирают порталы, ответственные за оказание соответствующих услуг: kassir.ru, ticketland и так далее. Им ведь тоже необходимо платить обслуживающему персоналу.

А когда речь идет об организации гастролей именитого западного артиста, то здесь начинается отдельная головная боль. Ведь все они работают в валюте. Вот и прикиньте: вы ангажировали музыканта, когда курс рубля к доллару был 1 к 70, а приехал он с концертом, когда курс уже подскочил до 90 рэ. А артиста подобные тонкости не волнуют — сумма гонорара прописана в контракте. Вот вся ваша «маржа», как организатора мероприятия, и испарилась.

Так что это весьма суровый бизнес. И самое досадное, что в первую очередь, вследствие известных обстоятельств, пострадала культурологическая его составляющая: театры, музеи, концертные залы. А у всех семьи, дети.

— Но ведь с приходом пандемии появилась альтернативная возможность выхода исполнителя к зрителю и слушателю — онлайн-концерты...

— Я как раз считаю, что социальные сети явились самым настоящим злом: возможность общаться напрямую с кумирами, героями превратила нашу отрасль в сферу, где звезды стали абсолютно доступными. А это неправильно. Артист всегда был практически небожителем, к которому общество стремилось приблизиться.

Сегодня же артист «благодаря» этим самым соцсетям, по сути, обесценился, поскольку вынужден общаться с дворовой шпаной — более того, оправдываться перед ней. В социуме произошла подмена понятий, девальвация профессии как таковой. Просто на примере артистов — как людей, привыкших быть на виду, — это заметно наиболее красноречиво.

Получилось, что каждая дворняжка, не имеющая никакого отношения к музыке, может позволить себе не книжки читать, а рэп — и вот незаметно она уже вроде как находится на том же уровне, что и музыкант. В наше время многие, извините за грубость, живут по принципу: «А сейчас для куражу я вам ж... покажу».

— То есть, как такового, кризиса 2020-го не существует? Просто эпидемия обнажила некие социальные язвы нашей жизни?

— Вот именно. Каждый раз, когда речь заходит о кризисах, мне вспоминаются слова профессора Преображенского из «Собачьего сердца»: «Разруха не в клозетах, а в головах». И решить проблему может только общество — общество взрослых и образованных людей, способных консолидироваться вокруг определенных правильных вещей.

Нация велика тогда, когда сплочена в едином порыве. Если вы подаете своим детям плохой пример и это подкрепляет школа — не ждите от будущего вашего ребенка ничего хорошего. И, если мы говорим о культуре, то базовое обобщение мое таково: уж лучше бы метро закрыли, а музеи оставили. Почему мы все время экономим на культуре в целом и на артистах в частности? Почему именно их сделали крайними? Рестораны работают, кальянные открыты, а концертным площадкам перекрыли кислород. Вопиющая несправедливость.

— Культура и экономика — понятия неразделимые. Как сделать так, чтобы они шли рука об руку не только на бумаге, но и по жизни?

— Государство должно беспокоиться о деятелях культуры. Это главный и основополагающий вопрос, который необходимо решать. Должна быть создана мощная комиссия, куда бы входили такие же энергичные люди, как я, например. У нас должны быть определенные серьезные предложения, к которым государству следует прислушаться.

Нужны механики — в самом высоком смысле этого слова. Сегодня, кстати, в стране наблюдается тотальный дефицит людей технических профессий, да и просто тех, кто способен что-то реально сделать. Не хотелось бы показаться нескромным, но таких, как я, загоняют в угол не потому, что я им не нравлюсь, а потому, что могу показать, как надо работать. Работать так, чтобы это было и заметно, и эффективно.

А иные чиновники сейчас беспокоятся только о собственном нагретом удобном кресле — лишь бы их не ругали, не критиковали, да и, упаси Господь, не подвинули. Их мысли сосредоточены на собственных персонах. В советское время такие великие люди, как, например, Иосиф Кобзон, думали о будущем. А сегодня предпочитают думать только о настоящем. В этом-то и проблема столкновения двух поколений: мы, живя в настоящем, не видим будущего. Воспитывая детей и внуков, ты должен понимать, что им оставишь. Иначе тупик и катастрофа.

Во имя чего наши отцы и деды 75 лет назад положили свои головы? Неужели только для удовлетворения своих низменных сиюминутных прихотей? Я вообще, откровенно говоря, за диктатуру. Считаю, что общество не готово к демократии. Демократия в современном понимании — это фальсификация фактов, подмена понятий.

Далеко за примером ходить не надо: глядя на современные выборы в США, слепому видно, что это профанация и обман. Под «демократическими» лозунгами продвигаются низменные идеи. Вседозволенность же в свою очередь порождает преступность. Там, где начинается свобода одного, заканчивается свобода другого. Мне очень хотелось бы верить, что люди извлекут уроки из этого горького опыта и войдут в следующий год с чистыми взглядами и помыслами. Но, откровенно говоря, меня терзают на этот счет смутные сомнения.

— Соответственно, сказать что-либо определенное о будущем шоу-бизнеса тоже сложно?

— Сегодня мы живем, как я это называю, «в моменте». И в этом самом настоящем моменте шоу-бизнес находится в крайне непростом положении. Да, терпеливые, сильные и наиболее приспособленные к трудностям выживут. Но количество артистов, несомненно, уменьшится.

Я не знаю, где современная молодежь берет деньги на то, чтобы сочинять свои матерные поделки — наверное, у родителей. Понимаю, что предположение нехорошее и даже опасное, но я неоднократно видел, как отдельно взятые индивидуумы разговаривают со своими родителями: мат-перемат. Так старшие, вместо того, чтобы сделать своим чадам внушение, умиляются. Проблема ведь не в том поколении, которое сегодня «хайпует» и «хитует» свои, с позволения сказать, песни, а в тех, кто этому попустительствует.

Скажу вам больше: считаю, что взрослые периода 1990-х разрушили целое поколение. Они развалили СССР и сделали это, если так можно в данном контексте выразиться, гениально. Сначала с позиций бизнеса: уничтожив, разоружив крупную экономическую систему, которая устоялась десятилетиями. А затем, внедрив в нее всю ту грязь, которая разрушает социум изнутри.

Под маской якобы свободных экономических завоеваний мы потеряли целый пласт поколения не уважающих, не почитающих и не признающих старших. Да, проблема отцов и детей была всегда, но в последнее время она приобрела вопиющие, поистине катастрофические масштабы. Когда я прихожу в театр с мамой и дочкой, а там все шутки ниже плинтуса — о чем тут можно еще говорить? Мы встали в первом отделении и ушли. Без пениса мало какой спектакль сегодня обходится, а мат, который раньше считался руганью, сегодня вполне себе разговорная речь. И эта неутешительная тенденция наблюдается, увы, далеко не первый год. Так что, в известном смысле, коронавирус у нас начался еще в 1991 году, когда распался Советский Союз.

— Много ли вы, мэтр отечественного продюсерского цеха, и ваша супруга Валерия, одна из наиболее выдающихся артисток современности, лично потеряли за этот год? Уверен, определенные планы попросту сорвались.

— Конечно. Слетело буквально все. У нас ведь традиционно как принято: посади дерево, построй дом, вырасти детей. Так вот, у нас с Валерией на двоих шестеро детей. Мы практически всем дали хорошее образование. То есть, получилась вполне естественная схема: сначала мы трудились на семью и детей, а потом стали работать на себя.

И как раз в тот самый момент, когда мы начали уделять больше внимания и времени себе, все остановилось. По крайней мере, прекратилась бурная гастрольная деятельность, но здесь мы, как известно, не одиноки. Да, мы продолжаем работать в студии, однако, и тут мало что изменилось. Поскольку даже тогда, когда у тебя плотный гастрольный график, ты все равно стараешься выкраивать несколько дней для звукозаписи. Тем более, что сегодня ты можешь студию возить с собой — для этого не надо куда-то специально лететь.

Мы пишемся в онлайн. Возим с собой микрофон, портативную студию, записываем голос, находимся на постоянной связи со звукоинженерами. Время нынче такое, что песни можно создавать в любой точке земного шара. В частности, одну из последних песен Валерии «Пьяная» мы сделали, находясь на удаленке — от записи фонограммы до съемок клипа. Так что музыкальные планы у нас, по большому счету, не нарушены, мы постоянно работаем.

Другое дело, что строить далеко идущие планы сейчас бессмысленно. Отсутствие живого контакта со зрителем, конечно, Валерию угнетает. Ибо для артистов такого уровня, как она, сцена — не способ заработка, а сама жизнь. На 17 апреля будущего года, аккурат в день рождения Валерии, у нас запланирован большой концерт в «Крокус Сити Холле». Очень ждем этого выступления, надеемся, к тому времени эпидемиологическая ситуация в стране улучшится, и шоу не отменят...

Немного обидно лишь то, что мы уже не дети. Те, кому по двадцать лет, могут переждать этот злосчастный период. Мы такой роскоши себе позволить не можем. Но ни в коем случае не жалуемся: благо жизненный опыт, накопленные связи и уважение друзей и коллег по музыкальному бизнесу позволяют нам вести вполне комфортную жизнь. А самое главное — это мирное небо над головой, как бы банально это ни прозвучало. Я еще успел застать глаза людей, которые пережили войну. И, вспоминая их, понимаю, что все мы, ныне живущие, в полном шоколаде. Главное, постараться прожить эту короткую жизнь достойно и не сетовать на судьбу.