Иван РЫБИН

21.09.2018

Люди берут все больше и больше кредитов. Не от хорошей жизни: часто — чтобы раздать долги. Банки трезво оценивают риски, и потому деньги получить все труднее. Граждане в свою очередь обращаются к альтернативным источникам заимствований. Одним из них становятся кассы взаимопомощи. Те, кто застал СССР, о подобной форме кредитования помнят. Но сегодня воспроизвести советскую модель не получается. С какими проблемами сталкиваются эти организации, выяснила «Культура».

Ситуация с кредитованием населения остается крайне тревожной: так, Минэкономразвития недавно объявило, что задолженность россиян по банковским ссудам растет в два раза быстрее, чем их доходы. ЦБ в свою очередь переоценил риски и дал указание банкам с 1 сентября 2018 года увеличить резервы, создаваемые на случай несостоятельности заемщика. Пришлось изыскивать на это дополнительные ресурсы, изымать их из оборота.

«К сожалению, закредитованность растет при одновременном падении доходов. По предварительным расчетам, по состоянию на первое полугодие 2018 года средняя российская семья должна более 230 тысяч рублей. Этот показатель по сравнению с прошлым годом вырос на 19 процентов, что свидетельствует об имеющейся проблеме, которую необходимо решать», — предупреждает генеральный директор МФК «Городская Сберкасса» Александр Мамонов.

Около 200 тысяч рублей — таков, судя по данным Национального бюро кредитных историй (НБКИ), размер потребкредита. Годом ранее он держался на уровне менее 150 тысяч рублей, то есть за год динамика составила 25 процентов.

Очередное подтверждение того, что власть сложность положения понимает, пришло из Госдумы — комитет по финансовому рынку начал работу над законопроектом, который ограничит возможности банков и позволит гражданам не влезать в еще большие долги. Планируется, что на выплаты по ссудам россияне смогут тратить не более половины от семейного дохода. Между тем сегодня есть и те, кто отдает до 70–80 процентов своих средств в уплату долгов... Когда денег не хватает, они нередко берут ссуду в микрофинансовых организациях.

«Говорить о том, что в России — чрезмерная закредитованность населения, нельзя. Это и так, и нет. С одной стороны, по причине высоких ставок ссуды малодоступны как гражданам, так и хозяйствующим субъектам. С другой — действительно, люди не в состоянии расплатиться с долгами. И пока не видно, чтобы присутствовал системный подход к решению проблемы фондирования. Еще что-нибудь ограничат — ставки снова вырастут, плюс больше людей побегут в микрокредитные организации, где проценты совершенно безумные», — объясняет президент Ассоциации российских банков (АРБ) Гарегин Тосунян.

Увы, бегут. Согласно данным НБКИ, в апреле — июне 2018-го МФО выдали займов «до зарплаты» (самых дорогих) на 26,3 млрд рублей, по сравнению с аналогичным периодом прошлого года рост составил 23,8 процента.

Но это — в среднем. В столице и крупных городах дело обстоит нормально, а вот в провинции, наоборот, месяц от месяца становится все хуже. Ведь кредиты, особенно потребительские, «до зарплаты» и т.д., ставки по которым достигают 50–70 процентов годовых и выше, берут не там, где у людей все хорошо с деньгами. Влезают в долги от безысходности, от отчаяния.

«Так называемый показатель DTI (debt-to-income ratio — отношение долга к доходам. — «Культура») на сегодня по рынку составляет 40 процентов, что уже вызывает некоторые опасения. Критичным принято считать 50 процентов. Чем ниже в регионе доходы населения, тем чаще люди выходят на просрочку долгов», — объясняет Александр Мамонов.

«Разрабатываемый Госдумой закон вряд ли поможет исправить ситуацию. Просто взять и ограничить выплаты по кредитам на уровне 50 процентов от совокупного семейного дохода — очень неоднозначное решение. Банк выдает ссуду конкретному физлицу, по справке 2НДФЛ (которую, к слову, легко подделать), а не семье. Разумнее было бы соотносить выплаты с доходом после вычета прожиточного минимума в данном регионе, а потом уже лимитировать ему долговую нагрузку. Положим, зарабатывает человек 20 тысяч рублей в месяц при прожиточном минимуме в 10 тысяч рублей. Может ли он брать ссуду с ежемесячными выплатами в 7,5 тысячи? По новому закону получается, что да. Но вы сами подумайте...» — рассуждает вице-президент АРБ Эльман Мехтиев.

За морем телушка — полушка

Ситуация в отечественной банковской сфере, действительно, странная. Удивительно, но до мировых показателей нам далеко. Так, в США среднее домохозяйство имеет кредитов на 50–60 тысяч долларов при доходах 100–150 тысяч долларов, в Германии — около 25 тысяч евро при таком же уровне поступлений в год. То есть 50–100-процентная ссудная нагрузка — общепринятый в мире показатель, причем никто не переживает по поводу того, что так много должен.

Дело в том, что ставки на порядок меньше тех, что объявляют российские банки. Например, для американцев автокредиты стоят всего 0,5–2 процента годовых, ипотека — 3–4 процента, самые дорогие, как и у нас, потребительские ссуды (кредит на ваши личные нужды — personal loan), это уже 6 процентов годовых. Его берут немногие — дорого!

Для сравнения: ипотека в нашей стране обойдется более чем в 10 процентов годовых, автокредиты (с учетом всех замаскированных поборов) примерно в полтора раза дороже, а потребкредиты, которые якобы начинаются с 11–12 процентов годовых, в действительности доходят до 25–30 процентов в год. Все, естественно, в рублях — желающих брать валютные ссуды больше нет.

«На минимальную стоимость кредита могут рассчитывать лишь те, у кого депозит на соизмеримую сумму, он получает на нашу карту высокую и стабильную зарплату, причем много лет подряд, и участвует в инвестиционных программах банка. Вам же мы готовы выдать ипотеку на улучшение жилищных условий по ставке где-то от 12–13 процентов годовых. Собирайте документы, реальную цифру вам скажут только после их изучения», — объяснили мне в местном офисе лидера российского розничного финансового рынка.

Обмана нет, но указанные на сайтах и в проспектах ставки существуют только в теории.

«Банки закладывают в проценты по ссудам не столько свои прибыли или стоимость финансирования, сколько риски, которые нынче лишь увеличиваются. Это и опасность обвала национальной валюты, очередных международных санкций, новаций регулирования и законодательства. Туда же добавим увеличение доли невозвратов по кредитам, реальную инфляцию, индекс экономической активности населения и его доходов, данные по ВВП, политическую обстановку и т.д. Даже слухи, как это ни смешно! Оптимизма у работников кредитных департаментов не прибавляется, высокими ставками они вынуждены компенсировать все возрастающие опасности ведения банковского бизнеса в целом», — отметил советник по макроэкономике гендиректора компании «Открытие Брокер» Сергей Хестанов.

Сбербанк может повысить ставки по ипотечным и потребительским кредитам на фоне текущего положения дел на рынке, заявил на днях Герман Греф.

«Сейчас возможности для снижения ставок по ипотеке нет, как бы не пошел обратный процесс», — считает гендиректор единого института развития в жилищной сфере «ДОМ.РФ» Александр Плутник.

Любопытно, но есть свидетельства того, что сами финансисты борются между желанием заработать побольше денег и поменьше рисковать. Согласно статистике, средний размер лимита по кредитным картам неуклонно снижается, за год он опустился с 58 000 до 45 000 рублей.

«Региональная ситуация отличается неоднородностью: большинство регионов демонстрирует сокращение размеров лимитов, однако в некоторых субъектах федерации лимиты, напротив, увеличились. Это свидетельствует о том, что кредиторы стараются максимально эффективно управлять кредитным риском с целью минимизации собственных потерь», — объясняет генеральный директор НБКИ Александр Викулин.

Долги наши тяжкие

Таким образом, стоимость заемных средств продолжит расти, а условия кредитования ужесточатся.

Впрочем, выход люди нашли, вспомнив недавнее прошлое. В Советском Союзе на многих предприятиях действовали кассы взаимопомощи, и к этому опыту начали возвращаться. Времена, конечно, изменились, но, как выяснилось, старая схема прекрасно работает.

Типовой устав касс взаимопомощи был утвержден постановлением президиума ВЦСПС от 20 февраля 1959 года, его последнюю редакцию от 1973 года никто не отменял. Согласно этому документу, когда человек присоединяется к системе финансовой взаимопомощи, он платит вступительный взнос в размере 0,5 процента месячного заработка, столько же составляют ежемесячные отчисления. При переходе на другое место работы гражданину возвращались все уплаченные им средства.

С некоторыми поправками на реалии нашего века подобную схему приняли на вооружение и современные компании. При этом подобные формы денежно-кредитной кооперации проникают во все отрасли отечественной экономики. Кассу взаимопомощи можно встретить и в крупном концерне, и в небольшой торговой фирме. «Пайщики» сами решают, кому в первую очередь помогать, а кому придется подождать, раз в полгода проводятся отчетно-выборные собрания. Демократия, самоуправление.

Отличия от советской модели есть. Например, помимо средств работников, в «фонде» порой имеются и деньги самого юрлица. К голосу руководства прислушиваются, а вот начальник службы безопасности порой вообще имеет право вето. Кстати, инициаторами создания касс взаимопомощи порой являются владельцы и акционеры компаний. Ведь кредитные проблемы сотрудников — это опасно.

«Началось все с того, что служба безопасности узнала о неприятностях одного нашего специалиста, он взял в банке ссуду на обучение сына, а потом еще и на лечение жены — ее пришлось срочно спасать. Влез в долги крепко, перекредитовывался в МФО, но все больше запутывался. Мы ему тогда помогли, но поняли, что проблему нужно решать системно. Ведь в безвыходной ситуации человек может пуститься во все тяжкие, например, продать важную информацию конкурентам. И создали кассу взаимопомощи по советскому образцу. Сначала большая часть денег была от организации, сейчас в этом нет нужды — собран достаточный фонд. Но если что, всегда поможем. Стали чувствовать себя увереннее, причем все — и сотрудники, и мы, начальство», — поясняет Борис Матвеев, директор одной из компаний.

Чаще всего руководство предприятий о кассах взаимопомощи предпочитает прессе не рассказывать. Согласно законодательству, создавать подобные структуры можно. Однако, во-первых, есть вероятность ошибки со стороны ревизоров, которые сочтут данный фонд аналогом МФО и заведут дело о работе без лицензии (штраф составит 300 000 — 500 000 рублей). Бесспорно, проверка восстановит справедливость, но нервов будет потрачено изрядно, да и услуги юристов придется оплачивать. Во-вторых, под маркой касс взаимопомощи уже вовсю работают жулики, создающие «лохотроны» в интернете. То есть возможен интерес уже со стороны полиции и прокуратуры.

Потенциальную опасность для касс взаимопомощи может нести закон о защите от черных кредиторов, который вскоре будет внесен в Госдуму. Он предусматривает уголовную ответственность за незаконную (без наличия соответствующей лицензии) выдачу ссуд. Разрабатывается закон против незарегистрированных МФО, однако реальность может оказаться несколько иной.

«Опасность, конечно, есть, тем не менее не стоит ее сильно преувеличивать. Согласно Гражданскому кодексу, россияне имеют право давать друг другу деньги в долг, это никто не отменял. И регулировать рынок МФО, который, в отличие от банков, нынче практически никто не контролирует, тоже нужно. В общем, будем наблюдать, какой окажется практика правоприменения», — рассуждает Сергей Хестанов.

Стоит ли говорить, что банкиры не в восторге от конкурентов. Ведь возможность получить ссуду бесплатно или за символический процент автоматически выводит человека из числа потенциальных клиентов кредитных организаций. Тревогу финансисты пока не бьют лишь по причине того, что касс взаимопомощи мало. И средства, которыми они оперируют, несоизмеримы с объемами организованного денежного рынка.

«Это попытка пересесть с автомобиля на самокат. Да, ехать вы будете, но не особо комфортно и медленно. Проблему кредитования населения и экономики в целом нужно решать системно, а именно снижением ставок до мирового уровня. Однако пока никаких шагов в этом направлении, к сожалению, не заметно», — сетует Гарегин Тосунян.

Форс-мажор

Не стоит забывать о том, что возникновение на финансовом рынке экстраординарной ситуации может больнее всего ударить по клиентам банков.

«У России главные риски связаны с зависимостью от нефти и санкциями. Очень высокий фактор неопределенности — санкции, которые с большой вероятностью последуют в ноябре. Но пока цена на черное золото высока, у страны есть резервы», — объяснил профессор кафедры фондового рынка и рынка инвестиций ГУ — ВШЭ Александр Абрамов.

«Даже в условиях нынешних растущих ставок кредиты брать можно. Но смотря на что. Точно не на новый iPhone, который вам вдруг захотелось купить. А вот на ремонт квартиры или на какое иное полезное дело — вполне. Главное, понимать, соизмерима ли та ответственность, которую вы на себя берете, текущей экономической ситуации. К сожалению, ответственности в общей массе населения больше не становится. Расцветает патернализм, люди поступают так, как они хотят, и пытаются переложить ответственность за свои поступки на государство. В том числе и по бездумным ссудам. А виноваты, как всегда, не тот, кто взял не подумав, а кто-то другой», — полагает Эльман Мехтиев.

Разумной альтернативы кассам финансовой взаимопомощи пока нет. Эти формы кредитования снимают общественное напряжение. Ведь в целом финансовая сфера находится у опасной черты, и кризис неплатежей населения по кредитам вполне вероятен. А там может включиться и «эффект домино» — не заплатили одному банку, он рухнул, потянул за собой другой, третий...

Поэтому сейчас инициатива на стороне Госдумы. Требуются новые законы, четко регламентирующие правила взаимного кредитования граждан, необходимо убрать все разночтения, устранить «вольные толкования». В этом случае кризиса можно избежать.

Фото на анонсе: Алексей Сухоруков/РИА Новости