Андрей САМОХИН

24.05.2018

Знаменитый Владимиро-Суздальский музей-заповедник лихорадит второй год. Уволенные и ушедшие сами сотрудники и представители областной культурной общественности связывают это с деятельностью нового руководства. Самые разные инстанции завалены письмами протеста. Действительно ли музей под угрозой? С чем связаны скандалы? Есть ли выход из затянувшегося конфликта? Наш корреспондент попытался разобраться в проблеме на месте.

В солнечный будний день у музейного Центра «Палаты» во Владимире, что между Успенским и Дмитриевским соборами необычно для последнего времени людно. У входа на тележке с колесиками стоит внушительного размера фигура мамонтенка, вокруг ожидают чего-то дети и взрослые. На вопрос, что за действо здесь готовится, отвечает один из мужчин: «Помните: «По улицам слона водили»? Вот и мы сейчас повезем его на новое место жительства с парадным дефиле, так сказать».

Дефиле выглядело довольно странно. Нарисовав на асфальте несколько фигур мамонта, дети, одетые в звериные шкуры, двинулись в сторону Успенского собора и далее вдоль парка к Историческому музею. Впереди с барабанной дробью шествовали мажоретки и духовой оркестр, а замыкал процессию мамонт. У входа в музей детям раздали воздушные шарики.

В этом веселом вроде бы шоу чувствовалась фальшь. Приметив в парке одинокую интеллигентную женщину, следившую за перформансом с явным неодобрением, я поинтересовался у нее сутью происходящего: «Новая дирекция музея закрыла наш Детский центр, экспозиции частью переносят, как этого мамонтенка, а частью выкидывают. Как выкинули прежде нас — сотрудников... А этих младшеклассников просто использовали для публичного глумления...»

Позже — уже на слушаниях, организованных накануне Международного дня музеев «Обществом друзей музея», пришлось услышать сходную оценку от уполномоченного по правам ребенка во Владимирской области Геннадия Прохорычева, назвавшего шоу «тонкой издевкой по отношению к сотрудникам и ветеранам музея». Кстати, в нем счел возможным принять участие и вице-губернатор по социальным вопросам Михаил Колков.

Новая метла

Игоря Конышева назначили генеральным директором ВСМЗ 20 июня 2016 года. Новый руководитель был представлен как кандидат исторических наук, чему нимало не возражал. Этот «факт» тогда зародил во владимирцах надежды на развитие музея-заповедника. Впереди были два значимых юбилея — 850-летие Гороховца и 1000-летие Суздаля. Однако почти сразу выяснилось: никакой диссертации у директора нет, что он и вынужден был признать, отшутившись про «техническую ошибку».

За плечами у Конышева получение диплома агронома в Тимирязевке, участие в выборных кампаниях в качестве политтехнолога, директорство в музее «Горки Ленинские». В последнем проводились джазовые фестивали, а вождь мирового пролетариата представал в виде Бэтмена. А почему бы и нет? Это же «фишки», главное поднять посещаемость. Этот принцип Конышев объявил ключевым и при своем назначении в ВСМЗ.

Методы «пиара» вызвали оторопь. Много шуму наделала выставка «Страшно интересно! Древнерусская повесть ужасов», которую новый директор музея-заповедника лично инициировал в Палатах в феврале этого года. В зале, наглухо затянутом черной тканью, откуда предварительно выбросили прежнюю экспозицию, в полумраке посетители знакомились с написанной неким монахом XVII века «Повестью о бесноватой жене Соломонии» — устюжской девушке, терзаемой бесами из-за неправильного крещения в детстве. Среди подвешенных на прозрачных нитках предметов быта того времени по стенам красовались специально заказанные черно-белые картинки, подробно и смачно иллюстрирующие сцены мучений и извращенных соитий инкубов и суккубов с их жертвой. Посетителям предлагалось пройти квест по картинкам и в качестве приза получить адаптированное издание этого, как ласково его представили, «первого русского эротического хоррора». Никаких возрастных ограничений выставки не было указано: бабушки, приходившие на экспозицию с внуками, вылетали оттуда с круглыми от ужаса глазами. Но выставка, нужно признать, имела коммерческий успех, такого в залах Палат еще не показывали.

Война миров

За несколько дней пребывания во Владимире и Суздале удалось поговорить со множеством людей — от оппозиционных нынешнему директору музейщиков и общественников до школьников, их учителей и простых горожан. Наконец, с самим Конышевым. Бросилась в глаза полная противоположность аргументов и чуть не онтологическая несовместимость этих двух миров.

По залам владимирских Палат я ходил в качестве единственного посетителя. За нынешние 1100 рублей с экскурсией (250 — входной билет) желающих побродить по залам тут явно немного. Пусто и гулко. Первый этаж закрыт вообще — знаменитый Детский музейный центр (ДМЦ) с великолепной галереей владимирских князей, русских государей и героев пустует: опечатаны комнаты с интерактивными экспозициями «Рождение книги», «Мир былины», «Русский дом», «Старорусская школа», «Путешествие в каменный век» и другие. Из последнего увезли мамонтенка, специально купленного для интерактивной современной экспозиции — научно и педагогически продуманной в деталях, как и остальные разделы Центра. ДМЦ был создан не одним поколением специалистов, многие из которых были удостоены президентской премии в области образования.

В Послании Федеральному собранию Владимир Путин предложил по всей стране создавать культурно-образовательные и музейные комплексы. Именно таким и было это место, где через активные занятия и мастер-классы приобщались к национальной истории несколько поколений владимирских школьников. «Уникальный музей, уникальные люди», — такую оценку дал Центру и работе его сотрудников Владимир Путин, бывавший в ДМЦ.

Здесь проходило больше 1500 экскурсий в год, ежегодно это более 30 000 посетителей. Где же борьба за посещаемость и выручку музея?

Предлог для закрытия — здание не соответствует нормам пожарной безопасности, в нем расположена котельная. Как уточнил Игорь Конышев, есть юридическая нестыковка статусов промышленного (котельная) и общественного (музей) объектов. Правда, начальник Главного управления МЧС по Владимирской области Владимир Белозеров публично заявил, что с пожаробезопасностью в Палатах проблем нет, такой же результат выдала и независимая экспертиза, но у Конышева есть свой ответ: «За безопасность детей отвечаю головой лично, я не хочу здесь «Зимней вишни»». Не очень-то логично: взрослыми посетителями, значит, можно рисковать? Но директор, когда нужно, умеет быть очень убедительным: «Если эксперты покажут, что все нормально, вернем Центр на прежнее... ну или на какое-то новое место, проведя реновацию экспозиций». «Пока же дети отлично занимаются с педагогами в других залах Палат», — заключает он, призывая меня не слушать, что там «одна бабка сказала».

Намек вполне прозрачный. Впрочем, все время апеллируя к молодежи, которой нужен драйв и шок, в отличие от «старых бабушек» (так он публично именовал похвалившую год назад Детский центр президента Российской академии образования Людмилу Вербицкую), Конышев не сильно преуспел за два года в созидании нового. Зато разрушения старого видны невооруженным глазом.

Всем, кто бывал в музейных Палатах Владимира прежде, бросятся в глаза нынешние зияния. Вместо великолепного ковра на лестнице — обшарпанные ступеньки, увезено куда-то огромное старинное зеркало, украшавшее холл, убран медведь, считавшийся символом музея. Бархатные банкетки XIX века, подаренные когда-то музею Московским Кремлем, заменены скамейками из ИКЕИ; из экспозиции «Минувших дней очарованье», посвященной истории дворянских родов Владимирской области, убраны парковые скульптуры, выброшены на помойку манекены в аутентичных одеждах (их, по свидетельству очевидцев, тут же разобрали местные художники).

Демонтирован актовый зал, незадолго до этого оборудованный новой аудиотехникой. Уникальный Дворцовый зал, где проводили балы для кадет и выпускников детских домов, по планам дирекции будет переоборудован в открытое хранение фонда мебели. Отсюда увезены уникальные люстры, сделанные на заказ, винтажные стулья, наглухо задраены окна. «Такой прекрасный дворцовый зал и в Питере не сразу сыщешь!» — восхищалась не так давно его интерьером спикер верхней палаты парламента Валентина Матвиенко.

А чтобы владимирцы не скучали, в ободранном помещении им продемонстрировали вместо «замшелых» балов весьма странные инсталляции голландского художника Матиу Кломпа, выполненные из расплавленных полиэтиленовых мешков.

Скандал, еще скандал

По-конышевски это называется «ребрендингом», переходом в XXI век.

Директор в интервью сетовал на «отсталость» жителей, не понимающих современного искусства, к которому он их собирается постепенно приучать. «Мы работаем на максимально разную аудиторию. Вот не всем же понравился сценический задник балета «Нуреев» в Большом», — добавил он. Художественные вкусы и пристрастия, конечно, дело личное. Но нужно ли приучать к постмодернизму именно на территории государственного музея, в основе которого — древнерусское наследие?

Другая инновация Конышева — введение платного входа на территорию Суздальского кремля, по свидетельству экскурсоводов, привела к тому, что туристы теперь гораздо реже доходят до экспозиции. Общее же резкое повышение цены посещения и экскурсий вызвало «голосование ногами» — теперь приезжающие чаще довольствуются их наружным осмотром. А некоторые туроператоры уже пускают экскурсионные автобусы в объезд... Этого ли добивался «эффективный менеджер»? Ведь чтобы поставить пластиковые шезлонги для уставших китайцев напротив древних соборов, воткнуть повсюду (и даже перед исторической монастырской тюрьмой) яркие вендинговые аппараты, которыми мало кто пользуется, — много ума не надо.

Но, как оказалось, кое-какой ум все же требуется даже для такого нужного дела, как сооружение туалетов возле удаленных памятников архитектуры. Особенно если они охраняются ЮНЕСКО. Целая эпопея тянется с прошлого года вокруг попытки конышевской команды установить закупленный дорогой евроклозет у храма Бориса и Глеба в селе Кидекша. Яму для туалета, требующего фундамента, по приказу Конышева начали рыть ничтоже сумняшеся в охранной зоне, где даже на штык лопаты нельзя копнуть. Тут же всполошилась областная Госинспекция по охране объектов культурного наследия, которую поначалу просто проигнорировали. После скандала с привлечением губернатора клозет пытались перенести, да все неудачно. Итог: ВСМЗ заплатит штраф за самовольные действия, а туалета в Кидекше как не было, так и нет.

В оправдание Конышева стоило бы сказать, что человек он энергичный и вроде бы разбирающийся в экономике. Некоторые его действия по задумке логичны, некоторые эпитеты оппонентов преувеличены. В каких-то областях, наверное, действительно он мог бы принести пользу. Но вот беда: музейное поле, пространство традиционной культуры в сердце древней Руси — материя слишком тонкая. Если бы он трезво осознал это сразу и решил соизмерять свои новаторства с мнением опытных сотрудников, дело, возможно, и не дошло бы до открытого конфликта.

Всего за два года директорства Конышев «успел» многое, в частности: уволить 70 давних сотрудников ВСМЗ, из которых около двадцати на сегодня практически незаменимы (многие отделы остались без руководителей), заказать за 400 тысяч рублей новый логотип, изображающий хмельного льва, и арендовать здание для представительства в самом центре Москвы. На вопрос, зачем нужно последнее, директор терпеливо объясняет, что там, мол, удобнее работать с туроператорами, отсекая посредников, и доверительно сообщает о своей мечте — сделать в будущем туроператором сам музей. Который, как он признается, и сегодня весьма доходное предприятие.

Развязка драмы

Возрастут ли доходы в ВСМЗ, никому не ведомо. Но конфликт погасить не удастся. И дело тут не в противостоянии «смелого-передового» и «косного-консервативного». Дело в непростительном самомнении руководителя, поставленного во главе огромного музейного организма со своими традициями, нюансами и многими «наследственными» проблемами. Дело в том, что новый директор, похоже, искренне не понимает глубинного смысла этого комплекса. «Музей — не школа и не вуз, чтобы образовывать и воспитывать. Его задача — удивлять и развлекать» — такой чеканной формулировкой он и удивил владимирцев. А позже выяснилось, что ему просто неизвестно, что музеи — это институты социальной памяти и что он, похоже, не знаком с определением из федерального закона «музей — некоммерческое учреждение культуры», а также с положением Этического кодекса Международного совета музеев (ИКОМ), допускающего коммерческую деятельность лишь в ограниченных пропорциях. ИКОМ для Конышева, как он сам заявил однажды, «не указ». Не указ — и Союз музеев России, с которым дирекция ныне минимизировала свои контакты, как и участие в профильных выставках, как и научные публикации и конференции... А зачем? Ведь это не приносит дохода!

Так же походя была разрушена система подготовки экскурсоводов. Плановые традиционные лекции для них было решено сделать платными. Новая дирекция начала за деньги предоставлять право водить туристов в некоторые экспозиции так называемым «аккредитованным гидам», от уровня подготовки которых, по свидетельству музейщиков, у экскурсантов порой «волосы встают дыбом».

В итоге тихая обычно владимирская культурная элита буквально восстала против Конышева. Слушания «Общества друзей музея», прошедшие под председательством профессора Владимирского филиала РАНХиГС, доктора политических наук Романа Евстифеева в областном доме профсоюзов собрали более ста неравнодушных участников — историков, краеведов, педагогов. Три канала владимирского телевидения осветили мероприятие.

Конышев персональное приглашение на слушания проигнорировал, сочтя, что «друзья музея» не имеют юридического статуса (это правда), и сравнил решения собрания с «попыткой утверждения репертуарного плана Государственного Большого театра на заседании ЖЭКа дома №8 по Тверской улице».

Рассерженные владимирцы в ответ определили его деятельность как «тихий погром культуры» и преступление. Раздались призывы привлечь к делу Следственный комитет, Счетную палату и даже ЮНЕСКО. Рефреном в докладах звучало напоминание об отсутствии концепции развития, разработка которой была вменена в обязанность директору еще в прошлом году. Сейчас вместо нее выступает коротенькая слайд-презентация, ознакомившись с которой президент Союза музеев России Михаил Пиотровский высказался лишь как об «основе для разработки концепции». Но Конышев, похоже, решил ограничиться лишь бизнес-ориентированной «дорожной картой».

Итогом слушаний стала резолюция «О ситуации во Владимиро-Суздальском музее-заповеднике» с рядом ультимативных требований к его директору, а также призывом к Министерству культуры и Союзу музеев России срочно создать совместную комиссию для проверки деятельности руководства ВСМЗ. Интересен и важен пункт, предлагающий разработать и принять закон, с помощью которого при назначении руководителей федеральных учреждений культуры учитывались бы интересы общественности, региональных властей, а также позволяющий создавать наблюдательные советы при крупных музеях. В зале, кстати, присутствовали и представители Союза музеев, обещавшие доложить о ситуации руководству.

Судя по всему, примирение уже невозможно. Или директор останется, или победит общественность — сегодня никто не готов выступить «третьей стороной», чтобы преодолеть кризис. Нет внешних институций, которые бы обеспечили разумный компромисс.

От развязки этой провинциальной драмы всероссийского значения зависит, останутся ли наши заповедники хранилищами культурного наследия, того «национального кода», о котором не устает повторять глава государства. Или превратятся в развлекательные коммерческие центры эрзац-«культурки» с национальным колоритом.

Второе будет, разумеется, катастрофой. Но стремление «эффективных менеджеров» коммерциализировать музейную отрасль пока серьезных препятствий не встречает.

Владимиро-Суздальский музей-заповедник в течение полувека возглавляла Алиса Аксенова, ныне — советник губернатора Владимирской области по культуре. Алиса Ивановна за свои труды получила 33 награды и единственная из коллег — звание Героя Труда Российской Федерации, врученное ей четыре года назад Владимиром Путиным.

Фото на анонсе: PHOTOXPRESS