Вечером 30 ноября 1936-го, восемьдесят пять лет назад, сгорело самое знаменитое здание викторианской эпохи — символизировавший наступление нового, промышленного века Хрустальный дворец.

Он был построен за 86 лет до пожара. Монархине-долгожительнице королеве Виктории тогда был только тридцать один год. Киплинг с его «бременем белого человека», одами машинам и прогрессу, британскому солдату и непреходящему величию Британской империи появился на свет через 16 лет после того, как дворец был построен, но его идеи уже витали в воздухе. Британия стала «мастерской мира», ее флаг несли самые большие военный и торговый флоты, на английской земле рождалось большинство значимых технических инноваций. Нации было чем гордиться, подтвердить ее достижения предстояло Великой выставке промышленных работ всех народов. Само собой разумелось, что наиболее представительной частью экспозиции станет английская — так оно и вышло. Но дело было не только в том, что выставка польстила английской гордости.

И она сама, и Хрустальный дворец отражали дух времени — самоуверенного, нацеленного в будущее, убежденного в том, что наука и промышленность меняют мир к лучшему. В Лондоне бедные семьи ютились в одной каморке, и кровать часто служила местом работы дочери-проститутки, а все остальные устраивались на полу. Те, кто очутился на самом дне, арендовали место у натягивавшейся на ночь вдоль улицы веревки — так можно было подремать стоя. Зато на выставке был представлены такие чудеса современной науки, как прототип факса и предсказатель бурь Джорджа Мериуэзера. В бутылочках сидели пиявки, когда приближался шторм, они тревожились, пытались удрать, и приводили в действие механизм, звонивший в колокольчик. Вероятность шторма определяли по интенсивности звона.

Это направление научной мысли оказалось тупиковым, к 2021 вышел из употребления и факс, но Хрустальный дворец предвосхитил современные здания из стекла и стали. То, как появился дворец, отражало свойственный эпохе и стране динамизм: концепция и проект принадлежали садовнику Джозефу Пакстону, впоследствии ставшему рыцарем, ход работ контролировал великий инженер Изамбард Брюнель, «художник железа», выкуривавший сорок сигар в день и спавший четыре часа в сутки. Брюнель построил 125 железнодорожных мостов и крупнейший корабль своего времени «Грейт Истерн» — самый большой в истории парусник и один из самых больших паровых кораблей, перевозивший четыре тысячи пассажиров.

В Российской империи 1850 года хрустальных дворцов не строили. Да и сама ситуация, когда важное для престижа государства здание возвел бы не дипломированный, заслуженный, многократно награжденный и облеченный доверием монарха архитектор (при этом желательно генерал), а садовник, которого осенила гениальная идея, у нас была невозможна.

Продолжением диалога двух находившихся в разных временах культур и государственных устройств оказалась Крымская война, на которой Брюнель строил военные госпитали с водопроводами, и придумывал механических монстров для атаки на Кронштадт. Он спроектировал особую канонерскую лодку, прообраз десантного корабля, и самодвижущиеся боевые механизмы, которые та должна была перевозить.

Русская техническая мысль ответила на западные военные инновации проектами вооруженных пушками боевых бронированных плотов. На выставке Россию представляли сделанные на Петергофской гранильной фабрике каменный мозаичный стол и шкаф, вещи очень тонкой работы.

Да и бронированные плоты в случае нападения на Кронштадт и Петербург оказались бы не лишними…

Но в 1850-1851-м, когда строился Хрустальный дворец, до ужасов Крымской войны было далеко. Он стал гимном совершенству наступающего мира, зримым воплощением его возможностей. Из стекла, деревянных рам, железных балок и опорных чугунных стоек построили здание площадью девяносто тысяч квадратных метров и высотой тридцать три метра, вмещавшее четырнадцать тысяч посетителей, — к тому же дворец был очень красив. Его выстроили из модульных конструкций, и это предвосхитило архитектуру ХХ века, но внешне он воспроизводил сооруженный в классическом духе дворец, только невиданных размеров. Дизайном занимался архитектор-авангардист Оуэн Джонс, оформивший интерьеры в духе античной полихромии — красным, желтым и синим. Консерваторы не приняли здание, но оно было так прекрасно, что пережило выставку, хоть по первоначальному плану его и должны были разобрать.

Было создано выкупившее металлические конструкции акционерное общество, дворец воссоздали на новом месте, сделав его еще более грандиозным. Вокруг разбили парк с фонтанами, и предприятие работало до 1911-го, когда АО обанкротилось. Тогда парк и Хрустальный дворец выкупили в государственную собственность по публичной подписке. Но к этому времени интерес к дворцу угас, и он скорее представлял историческую ценность.

Любопытно, что это произошло в преддверии Первой мировой, а сгорел он накануне ее продолжения, Второй мировой войны. Первая великая война покончила с иллюзиями о веке разума и прогресса, показала, что гениальными изобретениями может быть вымощена дорога в ад — ее порождением стали ядовитые газы и танки, развитие блестящих идей Изамбарда Брюнеля. Она отрицала все, чем дышала эпоха Хрустального дворца — и веру в добрую природу людей, и надежду на поступательное движение прогресса. А заодно и святую убежденность викторианцев в том, что пример западной цивилизации идеально подходит для остального человечества. А если оно не желает укладываться в этот шаблон, то можно втиснуть его туда силой.

Вторая мировая стала доказательством дьявольской, темной природы человека. Душегубки и печи лагерей смерти, депортации и массовые казни говорили не о триумфе, а о вине европейской культуры, ее родовом изъяне: если бы Хрустальный дворец дожил до налетов люфтваффе на Лондон, его бы наверняка разбомбили. Из ХХI века он кажется прекрасной и наивной утопией.

Хрустальному дворцу мы обязаны еще одним нововведением, помимо модульных конструкций и применения стекла и стали в строительстве. В нем, впервые в истории Европы, появились платные общественные туалеты, вход стоил одно пенни. Поэтому у каждого из нас впереди много поводов вспомнить о прекрасном творении Джозефа Пакстона, Изамбарда Брюнеля и Оуэна Джонса…