30 мая исполнилось 175 лет со дня рождения Петера Карла Густавовича Фаберже.

В 1870 году он возглавил существовавшую уже 28 лет, основанную его отцом ювелирную фирму. В 1885-м та стала официальным поставщиком императорского двора, и тогда же был изготовлен первый пасхальный сюрприз, ювелирное яйцо, которое Александр III подарил императрице. Яйцо «Курочка» было покрыто белой эмалью, внутри него находилась курица из цветного золота, а в ней — украшенная бриллиантами копия императорской короны и рубиновое яичко. С тех пор фирма «Фаберже» каждый год изготавливала по драгоценному яйцу. Когда на престол вступил Николай II, министерство двора стало заказывать 2 яйца — одно император дарил жене, другое матери.

На драгоценные яйца поступали и частные заказы, Фаберже делал их для русской аристократии, одно было изготовлено для семейства Ротшильд. После революции часть яиц была продана за бесценок через контору «Антиквариат», зарабатывавшую нужную СССР валюту. Работала эта контора неумело, художественные ценности продавались по демпинговым ценам — некоторые из яиц Фаберже были оценены в 400 рублей.

Фирма делала и другие вещи: и в высшей, и в средней ценовой категории, и для массового потребителя. Но для постсоветской России Фаберже — это прежде всего императорские пасхальные яйца. О причинах и особенностях этого мы поговорим чуть позже, а пока надо рассказать о самом юбиляре.

Он прожил долгую жизнь, был богат и знаменит, после революции потерял почти все, но часть ценностей его сыну удалось вывезти в Финляндию. В 1918-м бежал из Петрограда, в 1920-м умер в Лозанне. Его сын Евгений возродил фирму Фаберже в Париже, на ней работали и двое других детей Карла Густавовича.

До 1991 года яйца Фаберже радовали посетителей советских музеев и своих зарубежных владельцев. Когда Россия, следуя мантрам начала 90-х, поднялась с колен и возродилась, они стали не только культурной и материальной, но и какой-то иной ценностью, имеющей непосредственное отношение к глубинной сути нового государства. О них писали, их возвращали на историческую родину. Самым большим количеством яиц Фаберже теперь владеет Виктор Вексельберг — в 2013-м он открыл музей Фаберже в Петербурге. Поступок Вексельберга, в 2004-м купившего яйца Фаберже у наследников Малькольма Форбса, издателя журнала Forbes, был рассчитан на большой общественный резонанс, и тот вышел значительным. Яйца Фаберже вовсю подделывают, с этим был связан недавний скандал на прошлогодней выставке Эрмитажа «Фаберже — ювелир Императорского двора».

Все это связано с тем, что пасхальные яйца Фаберже стали одним из символов империи, великого прошлого, к которому так или иначе апеллирует сегодняшняя страна. Но в девяностые и начале нулевых годов было значимо и другое.

Яйца Фаберже — шедевры ювелирного искусства, с этим не приходится спорить. Однако на заре существования новой России воображение поражало другое. Для семейства Романовых блеск золота и игра драгоценных камней были привычным, домашним делом. Но в девяностые броский декор пасхальных яиц чудесно совпал с новорусским стилем и разворачивавшимся в обновленной России праздником обжорства еще недавно бедных людей. С их упоением неожиданно доставшимся богатством, с их варварской роскошью. С желанием, чтобы всего было побольше и чтобы это было побогаче и поярче.

Это было время огромных домов, имитировавших дворцы и замки. Версали и Бастилии местного значения возводили и на садовых участках. Эрой огромных машин, малиновых пиджаков, толстых золотых цепей, силиконовых губ, презентаций и фуршетов с фейерверками.

Интимные, частные подарки императорской семьи стали чуть ли не символом этой эпохи. Ее архитектурным апофеозом оказался созданный по мотивам яиц Фаберже московский «дом-яйцо» на улице Машкова, начатый в 1999-м и завершенный в 2002 году особняк, в 2014-м продававшийся за 359 миллионов долларов. Жить на этих распределенных между 4 этажами 342 квадратных метрах сложно, хотя бы потому, что там круглые стены. Позже их покрыли росписью в стиле рококо, но это не помогло — здание пустует. Дом считается одним из самых ярких памятников лужковской архитектуры. На улице Машкова она и в самом деле была доведена до своего логического завершения, до высшей степени абсурда. Но «дом-яйцо» значим и как символ своего времени. Идея была безумной, строительство велось полулегально, экспертизу и документы подготовили много позже. В результате здание осталось неживым, пустым — свидетельством победы воли над здравым смыслом.

Девяностые, как к ним ни относись, по своему внутреннему ощущению и свойственному им драйву были эпохой больших возможностей. Тогда казалось, что возможно все, и это во многом было справедливо. Многие сегодняшние миллионеры в середине девяностых ездили на метро и были на подхвате у других людей. Подержанные иномарки они купили позже, затем пришло время частных самолетов. Люди взлетели за пять-десять лет, и яйца Фаберже, драгоценности императорского дома, тогда говорили не столько о прошлом, сколько о будущем. Казалось, они повторяют слова идеолога нэпа Бухарина: «Обогащайтесь, накапливайте».

А сейчас пасхальные императорские яйца рассказывают о притягательной для 2021 года эпохе, о кажущейся идеальной России Александра III, с ее «славой, купленною кровью» и «полным гордого доверия покоем». Теперь они стали частным воплощением имперского блеска, державной мощи. Выставка «Фаберже — ювелир императорского двора» была и об этом.

В эмиграции Петер Карл Густавович Фаберже часто повторял: «Жизни больше нет…» Последний придворный ювелир ошибался: его жизнь продолжилась в прекрасных вещах, которые создала их семейная фирма…

Но ему, на старости лет потерявшему почти все, от этого было не легче.