Полвека назад Константина Сергеевича чествовали, совсем как сейчас: музеи выставляли не публиковавшиеся ранее письма и фотографии, во МХАТе прошел торжественный концерт, коллекции филателистов пополнились новой маркой, были учреждены почетные награды имени Станиславского. Вот только одно не повторится — живые рассказы современников. Сегодня с нами нет тех, кого учил актерской системе сам К.С. 50 лет назад на страницах «Советской культуры» своего мастера вспоминал Рубен СИМОНОВ.
Утром каждого воскресенья мы собирались на занятия К.С. Станиславского в студии «Габима», находившейся на Средней Кисловке. Константин Сергеевич приезжал на извозчике. Он поднимался на второй этаж в фойе. Всегда нарядно одетый обходил по кругу молодежь, здороваясь с каждым за руку (а нас было около ста человек). То, что я приобрел на уроках мудрого педагога, вошло в мой актерский и режиссерский багаж на всю жизнь.
Как это ни странно, Константин Сергеевич занимался с нами не своей системой, а воспитанием актерского мастерства в области движения и слова. Начинался урок с занятий по ритму. Мы ходили под музыку, целыми нотами, половинными, четвертями, восьмыми, иногда даже шестнадцатыми, переходя в бег. Мы двигались в ритме вальса, мазурки, польки, торжественного марша. Постепенно Константин Сергеевич подводил нас к вольному движению, не соблюдая счета, а заставляя ощущать ритм и находиться в импровизационном самочувствии. Это, с его точки зрения, было высшим мастерством в области ощущения ритма и умения владеть им.
Несколько уроков было посвящено сценической походке. Станиславский показал нам классическую манеру ходьбы с пятки на носок, со свободно свисающими руками, с плавным движением всей фигуры, когда плечи плывут ровно — параллельно земле, с непринужденным поворотом головы. Тонкий педагог, он подводил нас к освобождению мышц и предельно свободному движению, столь необходимым для начинающих актеров.
Станиславский учил нас жесту. Жест начинается от плеча и плавно переходит в локоть, кисть, пальцы. Пальцы же должны «стрелять». Или, как говорил Константин Сергеевич, «жест должен быть наполнен; излучать прану» (выражение, заимствованное у индийских йогов и означающее, что из пальца как бы излучается свет, который должен достигнуть цели, находящейся вдалеке). Жест должен быть целеустремленным. <...>
Станиславский научил нас историческим поклонам: начиная от античных времен, через Средние века, он привел нас к XIX веку.
Ставил с нами Константин Сергеевич «Венецианского купца». Сейчас мне понятно, что занятиями по ритму, движению, жесту, слову он подготовлял всех нас к тому, чтобы мы могли сыграть Шекспира. Без мастерства мы, молодые студийцы, конечно, не подняли бы спектакль.
Роли игрались на русском, армянском и древнееврейском языках. Навсегда запомнился урок, когда Константин Сергеевич принес из дому свой плащ и в течение трехчасового урока показал нам около 40 приемов обращения с ним. Плащ как бы подчеркивал внутреннее состояние человека: то трагическое, то веселое. Материя принимала самые разнообразные формы, образуя неожиданные складки и линии. В заключение Станиславский собрал плащ в виде тюрбана, водрузил его на голове и заявил захваченной аудитории: «Когда шел дождь, греки и римляне пользовались плащом как зонтиком». <...>
Летом 1937 года мне посчастливилось оказаться в подмосковном санатории «Барвиха» одновременно с Марией Петровной Лилиной и Константином Сергеевичем Станиславским. <...> Константин Сергеевич заканчивал и готовил к опубликованию книгу «Работа актера над собой».
В течение месяца почти ежедневно мы слушали главы из этой книги. Замечательно было то, что аудитория состояла из актеров самых различных направлений: Яблочкина, Массалитинова — Малый театр, Корчагина-Александровская — бывший Александринский, Ленинградский театр имени А.С. Пушкина, и в моем лице — Вахтанговский театр. <...> Мы прослушали главы «Сценическое искусство и сценическое ремесло», «Действие», «Воображение» и подошли к разделу «Сценическое внимание». Константин Сергеевич прочитал:
«Внимание и объекты, как вы знаете, должны быть в искусстве чрезвычайно стойки. Нам не нужно поверху скользящее внимание. Творчество требует полной сосредоточенности всего организма — целиком». И тут произошел эпизод знаменательный, о котором необходимо рассказать.
Прослушав все, что предлагает Станиславский, наша добрейшая Александра Александровна Яблочкина заявила: «Я вспоминаю время, когда мне пришлось играть Дездемону с Томазо Сальвини. В последнем акте Сальвини-Отелло начинал душить меня, бросая на ложе, находящееся за пологом, и задергивал его так, что мы были не видны зрительному залу. Я кричала о помощи, а в это время Сальвини пел мне веселые песенки, рассказывал смешные истории... потом раздергивал полог. В разрезе занавеса появлялось его искаженное ужасом черное лицо, и весь зрительный зал медленно, словно загипнотизированный, вставал».
Согласитесь, что пример противоречил только что прочитанной главе из системы. Я с интересом ждал, как разрешит эту дилемму Константин Сергеевич. Сделав небольшую паузу и постучав пальцами по столу, произнеся свое любимое междометие «хм-хм», Станиславский ответствовал: «Что же, значит, темперамент хороший был».