Евгений ХАКНАЗАРОВ, Санкт-Петербург

21.10.2024

Название с некоторым налетом официоза не отпугнуло публику, спешащую в ГРМ на выставку, которая собрала шедевры из ведущих национальных музеев двух стран. Интерес зрителей огромен. «Бывает, стеной идут», — с гордостью отмечают смотрители.

Это чистая правда. Я смотрел экспозицию во второй половине буднего дня — хмурого и ветреного, когда пронизывающий ветер с Невы заставлял перебежками преодолевать пространное Марсово поле по направлению к Мраморному дворцу, где разместилась выставка. Утешался тем, что легко и приятно сделаю фотографии: ну кто в такую погоду отправится в музей — немногочисленные энтузиасты! Но в результате пришлось подстерегать мгновения, когда шедевры оставались в относительном одиночестве. И если первые залы дисциплинировали публику академичностью, то предметы искусства советской поры — нет, не расслабляли: Белоруссия-Беларусь, как известно, никогда не располагала к излишней легкомысленности, — но настолько заряжали светом и какой-то «правильностью», что настроение становилось ясным и побуждало публику активно делать фотографические автопортреты с картинами и скульптурами.

Выставка построена легко и понятно: все начинается в небольшом зале с гармоничного соединения белорусского художественного стекла авторства Владимира Мурахвера и вида, раскинувшегося за другим стеклом — из окна Мраморного дворца. А он, как вы понимаете, фантастичен: шпиль Петропавловской крепости, кораблики на Неве и все такое прочее. Очень воздушно и изящно. Эффект закрепляет размещенный на соседней стенке шедевр — легкий «Ужин» Бакста, на него приятно посмотреть сквозь стеклянные блики соседних витрин. Ну а дальше зритель постепенно погружается в пути искусства наших стран в хронологическом порядке, начиная с девятнадцатого века. Исключение — полотно «Владимир и Рогнеда», написанное в 1770 году Антоном Лосенко, уроженцем города Глухова. Сейчас будет одна маленькая, но очень большая, как говаривалось в одном из фильмов Рязанова, деталь. Корни авторов представленных на выставке работ чрезвычайно разнообразны. Много прекрасного исполнено мастерами, чьи славянофицированные имена изначально были чисто еврейскими: черта оседлости автоматически создала в пределах нынешней Белоруссии настоящее месторождение талантов, вынужденных всеми силами пробиваться на вольный простор. Город Глухов сейчас располагается на территории Сумской области, в экспозиции есть произведения уроженцев Одесской губернии, Новороссийска (так назывался какое-то время Днепропетровск), Литвы, Запорожья — не говоря, конечно, о белорусских и русских городах и весях. И никому в голову не приходило проводить какие-то границы и объявлять всякие отмены. Великое искусство великой империи развивалось, процветало и формировалось в едином художественном процессе — при всем прекрасном разнообразии и национальном колорите составляющих его школ и направлений. Постыдные «искусствоведческие» профанации, с помощью которых небрезгливые музейщики и в принципе не чурающиеся грязи политики, отрабатывающие западную повестку дня, постфактум разрывают нашу историю. Перед походом на выставку узнал: компанию новоявленному украинцу Айвазовскому составила «украинка» же… Александра Экстер, чьи картины можно увидеть здесь же, в Мраморном дворце. Что уж говорить о «французах» Шагале и Баксте — хотя, не исключено, они тоже украинские деятели, где-то глубоко внутри — так, что пока не рассмотреть.

На фоне идеологических дурнопахнущих химер с особыми чувствами и эмоциями всматриваешься в работы мастеров, не подлежащих никакому переписыванию и составивших славу как единого Отечества, так и нынешних наших стран, объединенных в Союзное государство. Академически безупречные натюрморты Ивана Хруцкого дополнены портретами его же авторства: «Портрет мальчика в соломенной шляпе» избран афишным изображением проекта), а также кисти младшего брата, Андрея Хруцкого. 

Затем пройдем зал с работами усадебного певца Станислава Жуковского и в чем-то созвучного ему пейзажиста Витольда Бялыницкого-Бирули: здесь интересно, но нужно всматриваться, слова в этом случае плохие помощники. Следующий небольшой зеркальный коридорчик я назвал «еврейским». Мощная доминанта — полотно Марка Шагала «Красный еврей» помещено ниже уровня взгляда, на мольберте: этот персонаж заглянет вам в душу, когда вы будете проходить мимо, но поневоле замедлите шаг. Рядом портрет самого Шагала, молодого и красивого, его в 1914 году таким написал Юдель Пэн. Его же кисти архетипический портрет портного и хрестоматийный автопортрет Льва Бакста довершают эту телепортацию на художественную территорию библейского народа, творчески проросшего на российской и белорусской земле.

«Скелетом» более поздней части экспозиции служат скульптурные произведения Ильи Гинцбурга: «Молодой музыкант», «Мальчик, собирающийся купаться», а также изображения Шишкина, Толстого и Верещагина. Невероятно пластичные изваяния эклектично обрамлены как классическими пейзажами Аполлинария Горавского и Федора Ясновского, так и гораздо более поздней графикой двадцатых — сороковых годов прошлого века авторства Давида Загоскина, Анатолия Каплана, Льва Юдина, Лазаря Хидекеля. Здесь же можно увидеть как жесткие офорты Петра Дурчина, выполненные в семидесятых и посвященные подвигу нашего единого народа в Великой Отечественной войне, так и тончайшую карандашную лирику Михаила Карпука или пейзажные, подлинно национальные акварели Зои Литвиновой с линогравюрами Анатолия Тычины и Ибрагима Гембицкого, изображающие возрожденный Минск 1950-х и сами по себе являющиеся психотерапией.

Как ни крути, искусство соцреализма остается живым и подлинным: из залов, посвященных этому творческому методу, нет никаких сил уйти. Никакой «косности» и «шаблонности». С крайней степенью любопытства посетители изучают портрет народного писателя БССР, участника Великой Отечественной войны Ивана Петровича Шамякина, который художник Нинель Счастная исполнила в редкой технике поливинилацетатной темперы, когда изображение мелко фрагментируется и после взгляда с расстояния сливается в живую картинку. Как старому знакомому киваем парню в тельняшке, мужественно отставившему футбольный мяч и приступившему к чтению, — это картина Александра Мозолева «На каникулах. Портрет сына Александра» (1966). Совсем по-особенному выглядит скульптурная композиция «Симфония завода» Меера Айзенштадта — впрочем, это 1930 год, пришествие соцреализма вот-вот, но еще не случилось. Несомненный полюс раздела — изваяние студента Миши Мороза, ценой собственной жизни спасшего товарищей от снаряда, обнаруженного в поле. Скульптор Виктор Мурашов сумел в 1978 году соединить монументальность изображения с живыми чертами героя, а организаторы эффектно поместили скульптуру посреди зала, на фоне портретов других советских мужчин, по счастью существующих совсем не в трагичных обстоятельствах. Это парадное изображение капитана флагманского парохода «Руслан» лауреата Сталинской премии майора Петра Степановича Букаева (автор Натан Воронов, 1949) и «производственное» изображение Героя Социалистического труда Анатолия Васильевича Селиванова (Владимир Стельмашонок, 1979). Описание картин длинное, но на этикетках еще длиннее — внимание к человеку труда проявлялось в те годы во всех деталях.

Май Данциг — легендарное имя не только белорусского, но и советского изобразительного искусства. Щедрость звонких сюжетов — «Я знаю, город будет…», «Растут новые кварталы», «Песнь о Минске». А иногда и вполне материальная безграничность: на полотне «Палитра новостройки» положены столь щедрые мазки, что это и не мазки уже, а какая-то краска мелким оптом. Пришлось быть крайне осторожным, чтобы при фотографировании не задеть рельеф объективом, хоть я дисциплинированно соблюдал предписанное музейными правилами безопасное расстояние. Через стенку еще одна легенда искусства, только совсем иной тональности — приглушенные, с креном в меланхолию, а то и в безмолвную трагичность картины Евсея Моисеенко. Особый, линейный и прекрасный мир составили полотна Георгия Нисского: он тоже родом из Белоруссии, уроженец Гомельской земли.

О многом говорят работы, помещенные в экспозиции. Они живой пример того, как много зависит от уважения к своим корням и истории. Антитеза к тому, как можно легко и преступно потерять свое прошлое, выбрав не ту дверь. Посетителей ждет откровенный разговор о человеке и стране, но не только: уровень выставки чрезвычайно высок. Кроме того, это возможность познакомиться с жемчужинами коллекции Национального художественного музея Республики Беларусь, не выезжая в Минск. Хотя такое путешествие, наверняка, было бы очень приятным.

Выставка «Россия — Беларусь. Пересечение судеб» работает в Мраморном дворце до 2 декабря.

Фотографии: Евгений Хакназаров.