Разница взглядов: выставка «Глаз видящий, всевидящий, невидящий» в AZ/Art
16.11.2023
Проект-головоломка Александра Дашевского — о «Большом Брате» и поисках сакрального
В пространстве AZ/Art на Маросейке — «филиале» Музея AZ, посвященном экспериментальным проектам — проходит выставка «Системы мимикрии». Точнее, только ее первая часть «Глаз видящий, всевидящий, невидящий», которая будет работать до конца недели. Затем пространство закроется на переэкспозицию, и уже в начале декабря здесь представят вторую часть «Живые скульптуры». А финальная выставка «Вне экспулатации» откроется в марте. Куратор этого масштабного проекта — петербуржский художник-интеллектуал Александр Дашевский, предложивший публике изысканную головоломку.
Как ни крути мимикрия — многозначное понятие. В частности, это свойство не только помогает жертве защищаться от агрессора, но и самому хищнику, притаившемуся и слившемуся с «фоном», атаковать в нужный момент. В метафорическом смысле мимикрия означает приспособленчество, что, впрочем, не так уж плохо, ведь в социуме нужно уметь ладить друг с другом. Наконец, глобальная цель проекта, как видит ее Александр Дашевский, — прислушаться к сигналам, которыми обмениваются эпоха неофициального советского искусства (которым преимущественно занимается Музей AZ) и точка, где российская культура находится сейчас. При этом в ходе просмотра выставки зрителям предлагают поочередно «переключаться» между тремя регистрами.
— На выставке есть три линии. Первая связана с глазом и разными оптическими приборами, с помощью которых мы можем видеть и которые фиксируют нашу точку зрения. Самый простой пример — очки. Вторая линия связана с неким всевидением — взглядом творца, сопровождающим нас повсюду. Или же взглядом камеры, о которой мы точно не знаем — включена она или нет. В любом случае, возникает ощущение, что за нами следят, и из-за этого может развиться фобия. Наконец, третья линия — о том, что мы не хотим на что-то смотреть или закрываем глаза, чтобы не быть узнанными, — рассказал «Культуре» Александр Дашевский.
Эти три взгляда — «земной», «небесный» и «не-взгляд» — переплетаются причудливым образом. И хотя экспозиция тщательно выстроена, распутывать клубок можно с любого конца. Вот, скажем, работа Юрия Кряквина, тесно общавшегося с другими неофициальными художниками — от Анатолия Зверева до Владимира Яковлева. На его картине изображен известный коллекционер Георгий Костаки — очки, сигарета, выразительный профиль. Как известно, Костаки сумел «разглядеть» не только опальный русский авангард, но и неофициальное советское искусство, в первую очередь, Анатолия Зверева. А его дочь Алики Костаки подарила Музею AZ более 600 работ Зверева. Так что Костаки — фигура здесь не случайная.
Иной смысл воплощает работа Тани Рауш — бегущая девочка с завязанными глазами. Это произведение полно смутной тревоги, как и творение Анны Мирошниченко, изображающее девушку на фоне старомодных обоев. Вместо лица — зеркало, которое отражает цветочный рисунок стен: индивидуальность человека стирается, растворяется в быте. А вот Владимир Козин иронично переосмысляет наследие московского концептуализма. Его работа «Бойся попадания зеленого кирпича в глаз» почти по-кабаковски рассказывает о том, как тяжело живется дальтоникам — когда они сталкиваются с зеленой стеной и красным кирпичом, цвета которых не различают.
Но по-настоящему злободневной предстает тема всевидящего ока. Можно вспомнить и оруэлловского «Большого Брата», и современную тотальную слежку, которая — при всей важности безопасности — погружает человечество в цифровой концлагерь. Камеры, изображенные Денисом Патракеевым, напоминают о том, в каком мире мы живем, и что за спокойствие приходится платить отсутствием приватности. Зато Иван Чемакин, работающий с природными материалами, «одомашнивает» камеру, представляет ее в виде артефакта, собранного из деревянных брусочков: убедительная победа экологического над технократическим. Работа Чемакина дарит надежду, а вот инсталляция «Фобия взгляда» Николая Онищенко рассказывает об аномалиях в Восточной Сибири, вероятно вызванных контактом с неземными силами, и заставляет вспомнить приемы желтой прессы и мемы про шапочки из фольги. Впрочем, в теме тотального есть место не только страхам, но и надеждам. Прежде всего, ее дарит работа Франциско Инфанте и Нонны Горюновой; зритель может разглядеть «зрачок» на синем небе, а в «зрачке» — пушистое облачко.
— Здесь можно говорить о вечности, о некой инстанции, которая находится вне нашей социальной реальности, — объяснил «Культуре» Александр Дашевский. — О том, что можно обрести опору там, где нет человеческих отношений, а значит коррупции — только божественная инстанция, заведующая вопросами справедливости и взирающая сверху на нас. Не знаю, готов ли современный зритель, художник, куратор возлагать ответственность за свою судьбу на высшую инстанцию. Но рассуждения подобного рода помогали художникам 70-х двигаться дальше.
Фотографии:предоставлены пресс-службой Музея AZ. Артефакт из цикла Легкие пространства, 2017.; (на анонсе) Таня Рауш, Девочка с завязанными глазами 2022.