В Центре фотографии им. братьев Люмьер — проект к 110-летию главного архитектурного фотографа Москвы.

Грановский — один из самых знаменитых летописцев столицы. Приехавший в Москву из украинской Александрии, он полюбил принявший его город и снимал его на протяжении почти 60 лет. Центр фотографии, который в 2017-м получил все авторские права Грановского, вместе с Still Art Foundation подготовил масштабную ретроспективу: в одном из залов показывают хиты Грановского — небольшие авторские отпечатки. В другом — неизвестные широкому зрителю кадры с модернистской архитектурой, сгруппированные, кстати, по станциям метро. Кроме того, выпущена новая полная монография «Наум Грановский 1920—1980». По словам основательницы Центра фотографии Натальи Григорьевой-Литвинской, издание планируется подарить училищам, вузам, библиотекам. В конце года должна выйти книга, посвященная другому советскому классику — Владимиру Лагранжу. А в начале следующего — уже Александру Родченко: на базе коллекции Still Art Foundation, которую можно было увидеть в Центре фотографии в этом году. А еще вместе со Still Art Foundation Центр фотографии решил показать выставочные проекты регионам. Как рассказала журналистам Наталья Григорьева-Литвинская, идут переговоры с Томском и Владикавказом, и есть надежда, что к концу 2020-го выставки Лагранжа и Родченко отправятся в путь.

Некоторые знаковые здания, запечатленные Грановским, уже канули в Лету: например, гостиница «Россия». Так что фотограф, сам того не зная, сохранил для нынешних поколений облик ушедшей Москвы. Елизавета Лихачева, директор Музея архитектуры имени А.В. Щусева, принимавшая участие в работе над книгой о Грановском, рассказала журналистам:

— Наум Грановский вряд ли мог предположить, что однажды исчезнет гостиница «Россия». Причем бесследно: остались миллионы фотографий, но если вы попытаетесь узнать историю проекта, найти чертежи, то обнаружите — ничего нет. Я узнала об этом совершенно случайно. Еще пять лет назад нельзя было представить, что прекратит существование спорткомплекс «Олимпийский». Не удивлюсь, если однажды исчезнет какая-нибудь из сталинских высоток: они строились быстро, и у них есть серьезные проблемы. Вещи, которые нам кажутся незыблемыми, растворяются, исчезают. Наш город и нашу историю будут во многом воспринимать так, как снимал Грановский. Он ставил перед собой определенную задачу — зафиксировать. Однако неожиданно его фиксация превратилась в рефлексию — уже, правда, с нашей стороны.

«Культура» поговорила с куратором выставки Александрой Анисимовой.

— Были сделаны какие-нибудь открытия во время работы над выставкой и книгой?

— Нас удивило, что треть поступивших негативов составила архитектура советского модернизма. Мы понимали, что нужно показать классические работы Грановского, снятые с 1920-х по 1950-е: именно эти кадры принесли ему славу главного фотографа Москвы. Однако необходимо было найти точку притяжения — для нас и для посетителей, и такой точкой оказался модернизм. Мы попытались актуализировать архив Грановского через проблемы современности: о наследии модернизма заговорили недавно, некоторые постройки к нашему времени бесследно исчезли. Мы постарались напомнить о них.

— Грановский снимал модернизм по заказу или по зову сердца?

— Большинство мест он фотографировал по заданию ТАСС. Нужно было показать, что страна возрождается после войны. Но все-таки сложно отделить кадры, сделанные по заказу, от тех, что выполнены для души. Думаю, что какие-то жанровые вещи были сделаны Грановским самостоятельно: он обращал внимание на интересные сюжеты как художник, творец, а не только как мастер архитектурной фотографии. Есть примеры работ, в которых архитектура вовсе не является доминантой.

— Некоторые называют его документалистом, а не художником. На ваш взгляд, это справедливо?

— Это единственный московский фотограф, который на протяжении десятилетий снимал архитектуру. Грановского называли главным архитектурным фотографом СССР — его приглашали архитекторы и скульпторы из других городов, чтобы во всех частях СССР узнали о том, как процветают эти города и как ведется строительство. Поэтому в первую очередь — да, это архитектурный фотограф, профессионал своего дела, а также первоклассный печатник: это видно по его авторским отпечаткам. Но не стоит преуменьшать художественную составляющую его снимков. Например, жанровых отпечатков, которые выглядят очень достойно.

— Как Центр фотографии получил архив Грановского и в каком состоянии он был?

— Архив хранился у наследников — сына Наума Грановского и его жены, которые передали его нам. Всей дальнейшей работой — атрибуцией, оцифровкой — занимался наш архивный отдел, ему потребовалось несколько лет. Материалов очень много — 35 тысяч негативов. Хранилось все достаточно аккуратно, конверты не повреждены, есть разбивка по месту съемки. Однако Грановский вносил атрибуцию позже, чем были сделаны фотографии, поэтому есть некоторые неточности — например, может быть указан неправильный год съемки. Это, конечно, усложняло нашу работу — приходилось разглядывать на снимках марки машин, одежду людей. Другой пример — фотографии улицы Горького: Грановский снимал ее в период с 20-х по 70-е, в архиве кадры хранились вперемешку. И это была классная задача — разобраться, в каком десятилетии появились деревья, когда пошел первый троллейбус…

— Грановский фотографировал меняющуюся Москву. Мог ли он выразить свое отношение или был зажат в идеологические рамки?

— В большей степени его работа определялась идеологической составляющей. В послевоенный период нельзя было снимать приметы упадка: нужно было показать, что страна развивается, растет, заново засаживаются скверы, появляются новые дома. Даже во время военных событий — а Грановский снимал оборону Москвы — не допускались кадры, в которых видна слабость человеческого духа. О его личном отношении — ведь фотография не может быть объективной — могут свидетельствовать вещи, выбранные для съемки. На ранних фотографиях, сделанных в 1920-е, видна купеческая Москва — с повозками на улицах, магазинчиками: это город, полный жизни. В послевоенное время, в 50-60-е, столица меняется: появляется монументальная архитектура, имперский дух. Фотограф снимает ВСХВ, сталинские высотки — то, что прославляет не только столицу, но и СССР.

— То есть ни намека на разочарование по поводу уничтожения старой Москвы?

— Это был абсолютно влюбленный в город человек. Который, осмелюсь предположить, не чувствовал той утраты, о которой мы говорим сегодня, из XXI века. Он восхищался и старой архитектурой, и помпезным сталинским ампиром, и неожиданным модернизмом. Человеческое и фотографическое упорство, желание следить за тем, как меняется Москва, как она расцветает — все это о Грановском. Такой огромный временной разброс, от 1920-х до 1980-х, мы не найдем в творчестве ни у одного архитектурного фотографа. Грановский был абсолютно предан городу, который даже не был ему родным.

— Ощутил ли фотограф влияние конструктивизма, как многие его современники?

— В 30-е Грановского пригласили работать в Издательство изобразительных искусств (ИЗОГИЗ), которое специализировалось на привлечении фотографов, снимавших конструктивистскую архитектуру. В этот период с ИЗОГИЗ, в частности, сотрудничал Александр Родченко. На выставке есть фотография Грановского «Крымский мост». После 1930-х у него больше не было вещей, выполненных в подобном стиле. Другой пример — несколько работ, не показанных на выставке, но опубликованных в книге. Их тоже отличают неожиданные ракурсы, точки съемки. Перед официальным устройством в ТАСС Грановский еще пробовал, экспериментировал, прислушивался к свету, пытался по-разному смотреть на архитектуру.

— Действительно ли он был педантом, заранее искавшим точку съемки и выбиравшим определенное время?

— Его коллеги говорили, что он прекрасно знал город и мог с точностью сказать: в такое-то время в нужном районе Москвы солнце будет находиться в определенном положении, и можно идти снимать. Все это появилось с опытом. Он вел заметки, следил, как изменяются тени, восходит и заходит солнце. Все его работы невероятно солнечные. В 2005-м у нас была выставка Наума Грановского, которая называлась «Город солнца». Наш главный куратор сказала тогда, что если бы у нее была возможность, она бы называла так все выставки Грановского. Потому что его работы полны солнечной атмосферы, светотеневой игры, и не важно — зима это или лето.

— Вы упомянули записи Грановского. Это были личные дневники?

— Наследники передали нам вырезки из курсовых работ Наума Грановского, заметки о технике съемки. Есть автобиография, написанная его рукой. Предположу, что существуют и какие-то личные дневники, но, думаю, они все же остались у наследников как часть семейной истории. Если так, то это абсолютно правильное решение.