Такой разный Анненков: имиджмейкер Троцкого и претендент на «Оскар»

Ксения ВОРОТЫНЦЕВА

14.02.2020

В Музее русского импрессионизма — масштабная ретроспектива «Революция за дверью».

Большинству зрителей Юрий Анненков известен как резкий и точный график: автор портретов деятелей Серебряного века — от Анны Ахматовой до Георгия Иванова. Вплоть до начала 2000-х Анненковым интересовались мало: сказалась эмиграция художника, а также его сложное отношение к Советскому Союзу — от любви до ненависти. В последние годы интерес к графику вырос: в 2012-м выполненный им портрет Всеволода Мейерхольда был продан на Sotheby's за миллион фунтов стерлингов и стал самым дорогим русским карандашным рисунком на мировом арт-рынке. На родине опального мастера стали устраивать выставки, но такой масштабной экспозиции еще не было: «Революция за дверью» — это более 100 работ, причем в совершенно разных жанрах.

Совсем ранние картины, вроде «У лампы» (1909), выдают интерес художника к импрессионизму. Впрочем, Анненков быстро ушел в авангард, даже создавал причудливые конструкции — этот опыт пригодился ему в эмиграции, когда западные художники увлеклись абстракцией и нашему мастеру пришлось вспомнить о своих корнях («Абстрактная композиция», 1950–1960-е). Однако большую часть жизни Юрий Анненков проработал на стыке реализма и кубизма.

Создатели разбили выставку на несколько разделов. Главный — это портреты современников. Например, хрестоматийное изображение Анны Ахматовой: оригинал, созданный по заказу Якова Блоха, владельца издательства «Петрополис», давно утрачен, поэтому в экспозиции — отпечаток из Литературного музея. Рядом, под стеклянным колпаком, воссозданный любимый аромат Ахматовой «Идеал», о которых в мемуарах упоминала Лидия Чуковская. Скорее всего, речь шла о Le Parfum Ideal от Houbigant, впервые выпущенном в 1896 году. Кстати, на выставке есть любимые парфюмерные композиции других героев портретов Анненкова. О точности реконструкции обывателю судить сложно: автору этих строк ароматы, скорее, напомнили современные парфюмы.

Другое знаменитое изображение — портрет Александра Блока в гробу. Анненков писал: «Сначала я плакал, потом рисовал его портрет. Перемена была чрезвычайна. Курчавый ореол волос развился и тонкими струйками прилип к голове, ко лбу. Всегда выбритое лицо было завуалировано десятидневной бородой и усами. Перед положением в гроб Блока побрили. На подушке были вышиты красным две буквы: А.Б.».

Показаны также знаменитые «Семнадцать портретов» — изображения революционных фигур, от Луначарского до Зиновьева. Правда, не оригиналы, а репринты: издание, выпущенное 1926 году, включало два портрета Льва Троцкого. Через два года тираж был уничтожен, сохранились считанные экземпляры. Не повезло и самим героям. Сталинские чистки не коснулись лишь Климента Ворошилова, а также индийского коммуниста Манабендры Ната Роя, вовремя покинувшего СССР, и Анатолия Луначарского, назначенного послом в Испанию и умершего по дороге, во Франции. Прочие, включая Мейерхольда, были убиты или погибли при загадочных обстоятельствах.

Кстати, Анненков, выражаясь современным языком, был имиджмейкером Троцкого. Художник придумал костюм для лидера мировой революции: пальто с высоким воротником, кожаные перчатки с крагами, сапоги. Поверх плаща — перекрещенные ремни амуниции. В таком виде Троцкий позировал Анненкову для масштабного портрета, который был показан на Венецианской биеннале в 1924 году (впоследствии картину, вернувшуюся в Советский Союз, уничтожили). Опала Троцкого, вероятно, повлияла на изменение отношения художника к советскому строю.

Еще два раздела выставки посвящены оформлению книг и работе в театре. В частности, можно увидеть иллюстрации к поэме Блока «Двенадцать»: поэт ревностно относился к изданию своих сочинений, но в итоге остался доволен. Также показаны иллюстрации к «Мойдодыру» Чуковского (писатель, кстати, арендовал дачу Анненковых в Куоккале) и лист из альманаха «Чукоккала», где ярко проявился дар Анненкова-сатирика: на носу карикатурного Чуковского сидит блоха, Репин с кистями зажат между страницами толстого тома «Чукоккалы», а сам автор изображен в углу рисунка, с бородавкой на лице.

Кстати, именно шаржи привели художника в театр: публикации Анненкова в журнале «Сатирикон» так понравились режиссеру Николаю Евреинову, что он пригласил молодого автора в свой театр «Кривое зеркало». Так начался «театральный роман», который длился 50 лет, в том числе — в эмиграции. Не менее успешно сложилась карьера в кино, стартовавшая в начале 1930-х: Юрий Анненков был даже номинирован на премию «Оскар» за лучшие костюмы к фильму «Мадам де…». Правда, кинораздел не включен в экспозицию, она и так получилась слишком масштабной для небольшого зала Музея русского импрессионизма.

Наконец, можно увидеть вещи, созданные в эмиграции, в том числе картины, впервые приехавшие в Россию из Центра Помпиду. В зрелые годы Анненков продолжил экспериментировать со стилями, работал то в духе неореализма (портрет Жерара Филипа), то увлекался абстракцией. Возможно, эта «всемирная отзывчивость» и стала причиной, по которой художник до сих пор остается энигмой для российского зрителя.

«Культура» побеседовала с научным консультантом выставки Анной Дьяконицыной, старшим научным сотрудником отдела живописи второй половины ХХ века Государственной Третьяковской галереи.

культура: Анненков был трижды женат, однако ни в одном браке не было детей. Кто сохранил его архивы?

Дьяконицына: В России ангелом-хранителем стала его первая жена Елена Анненкова. Они расстались, когда Анненков влюбился в актрису Валентину Мотылеву, с которой потом уехал в Париж. Елена на всю жизнь сохранила добрую память о бывшем муже. В 60-е годы, после возобновления переписки, художник обращался к ней с разными просьбами — найти кого-нибудь или раздобыть репродукции работ. Елена не только выполняла просьбы, но и трепетно хранила письма юных лет, по которым можно воссоздать их роман.

культура: Как менялось отношение художника к советскому строю?

Дьяконицына: Он открыто критиковал Советский Союз в публицистике — в эмигрантских газетах «Возрождение», «Русская мысль». Главным образом — уже в послевоенный период, когда однозначно определились его пристрастия. До 30-х Анненков, видимо, не исключал возможности возвращения на родину. Но, вообще, он прежде всего ценил свободу творческого самовыражения, а не политику или идеологию. И предпочитал жить там, где ему лучше работалось. Во Франции он быстро добился известности и чувствовал себя востребованным.

культура: Расскажите о его французском периоде.
Дьяконицына: Приехав во Францию, художник поставил себе цель — состояться не только как иллюстратор и график, но и как живописец. Еще Елена упрекала его в том, что у него мало времени оставалось на живопись. И в эмиграции Анненков решил все изменить. Работы, привезенные из Центра Помпиду — пример его нового стиля: зрелого ар-деко. В послевоенные годы в Европе и Америке становится популярной абстракция. Анненков вспомнил, что он прежде всего авангардист, и увлекся коллажами, ассамбляжами. Не все принимали это увлечение. Представители «старой русской эмиграции» относились довольно критически. Например, Зинаида Серебрякова, его соседка в Париже, сетовала в письме: мол, гениальный рисовальщик Юрий Анненков занимается такой ерундой. К этим произведениям можно относиться по-разному, хотя, конечно, они не определяют своеобразие художника.

культура: А в чем оно состоит?

Дьяконицына: Мне кажется, главное его качество — острота. Анненков был современным художником, он чувствовал нерв времени: будь то рафинированность «Мира искусства», бунтарство авангарда или элегантность ар-деко. Он умел выразить квинтэссенцию эпохи.

Фотографии предоставлены Музеем русского импрессионизма.