Ксения ВОРОТЫНЦЕВА

13.06.2019

В Мультимедиа Арт Музее проходит ретроспектива классика мировой фотографии Франка Орвата. Проект «Дом пятнадцати ключей» (организованный при поддержке Mastercard) — это путешествие через годы и континенты. Сам мэтр смеется, что его работы «будто сделаны 15 разными авторами»,  так непохожи кадры чуть меланхоличных, окутанных дымкой пейзажей графства Дербишир и черно-белые модельные съемки для Harper’s Bazaar. Одна из возможных причин — удивительная судьба Орвата, впитавшего разные языки и культуры: рожденный в Италии на территории нынешней Хорватии, он работал в Англии и в Штатах, а затем осел во Франции. Мастер, которому недавно исполнился 91 год, приехал в Москву и побеседовал с «Культурой».

культура: Когда решили стать фотографом?
Орват: Увлекся светописью еще в юношеские годы, но воспринимал как хобби. Потом нашел работу в рекламном агентстве. Довольно унизительную: в мои обязанности входил поиск клиентов. Однажды владелец агентства сказал: ты не можешь снимать маленькой 35-миллиметровой камерой Retinamat, это несерьезно. Я купил хороший фотоаппарат — Rolleicord. Поехал к отцу в Израиль и по дороге, в Риме, познакомился с девушкой, в которую сразу же влюбился. Понял: если хочу свободно путешествовать по миру и жить, где мне нравится, нужно перейти на фриланс. Закрылся на несколько часов в темной комнате, напечатал снимки, сделанные на Земле Обетованной, они, кстати, получились довольно средние. Зато эти часы изменили мою судьбу. Словно еще недавно был куколкой, и вдруг превратился в бабочку. Все очень быстро закрутилось. Показал несколько работ представителю одного из крупнейших итальянских журналов, через две недели вышла моя первая обложка. Набрался смелости и нанес визит величайшему фотографу всех времен — Анри Картье-Брессону. Он взял мои отпечатки и перевернул их вверх ногами — хотел оценить композицию. Сказал: «Вы все сделали неправильно». Я совершенно растерялся. Однако мэтр оказался прав — чтобы понять это, потребовалось 20 или 30 лет. Картье-Брессон считал: содержание имеет значение, но самое главное — форма, композиция, в том числе правильное кадрирование на этапе съемки. Поначалу я резал готовые фотографии. Но через два-три года перестал — научился выстраивать кадр.

культура: Вы сделали портрет Ричарда Аведона. Подготовили и выпустили отдельной книгой интервью с выдающимися мастерами — Марком Рибу, Йозефом Куделкой, Сарой Мун. А дружили с кем-нибудь?
Орват: С Хельмутом Ньютоном тепло общался, как и с другими коллегами. Дома отвел огромную комнату под коллекцию их работ. Сейчас в Мультимедиа Арт Музее проходит выставка Андре Кертеша. Два лучших снимка, представленных в экспозиции, есть и в моем собрании.

культура: Можно найти подобные таланты среди молодых?
Орват: Наверняка их много. Просто мы не знаем имена. Мне кажется, фотография — занятие для зрелых людей. Хочется так думать, чтобы не грустить по поводу возраста (смеется). Главное в кадре — не предмет, а ассоциации, которые он рождает. Для создания подобных снимков нужен опыт. Чем больше ты пережил, тем больше у тебя инструментов. Конечно, и среди юных встречаются блестящие авторы. Гениальность никто не отменял. Но все-таки возраст имеет свои преимущества.

культура: Вы много путешествовали. Везде принимали как своего?
Орват: Быть чужеземцем — часть моего «я». Я еврей, всегда чувствовал себя иностранцем. Моей семье пришлось уехать в Швейцарию в начале Второй мировой. Потом работал в Англии: если не говоришь с британским акцентом, тебя воспринимают как чужеземца. Дело не в снобизме, просто местные жители думают, что ты их не понимаешь, и отвечают медленно и громко. А когда купил жилье в Провансе, понял: здесь мой дом. Впрочем, быть иностранцем довольно приятно. Вообще, у нас в семье говорят на четырех языках, так что мы открыты миру.

культура: Вы фотографировали многих звезд. Нравилось работать с ними?
Орват: Не так уж часто снимал знаменитостей. И если честно, это не приносило удовольствия. Они хотели, чтобы их показали определенным образом — в нужном стиле и ракурсе. Поэтому не придавал тем работам особого значения. Куда важнее было понять: удачный кадр — всегда чудо, его нельзя скопировать или повторить. И еще: светопись — сопротивление бегу времени. Мы чувствуем, как минуты и часы утекают сквозь пальцы. Одних это беспокоит меньше, других больше. Я много думаю о подобных вещах. Время — величайшая ценность, его неумолимый ход причиняет боль, иногда очень сильную. Фотография — возможность обмануть время.

культура: Вы одним из первых стали работать с цифровыми камерами. Чем привлекли подобные технологии?
Орват: Абсолютной свободой. Избавлением от многих сложностей — вроде проявления пленки. Отпечатки можно делать дома, не нужно идти в лабораторию, объяснять работникам нюансы.

культура: У Вас много цветных кадров, но самые известные — черно-белые. До сих пор любите монохром?
Орват: Он во многом упрощает вещи и в то же время делает детали выразительнее, поскольку дает фотографу меньше инструментов. Это как написать книгу, ни разу не употребив слово «мама». Трудности только подстегивают воображение. Вероятно, если бы цветную фотографию не изобрели, я был бы счастлив. Но теперь не работаю в монохроме: подобные кадры сегодня выглядят старомодными. С другой стороны, когда делаю отпечатки, сознательно приглушаю некоторые цвета — например, голубой. Почему? Он не часто встречается в природе — только небо, вода, в которой отражается небесный свод, некоторые растения... Поэтому так выразительны голубые глаза.

культура: Приходилось переживать творческий кризис?
Орват: Даже не знаю, о каком из кризисов рассказать (смеется). Обычно стараюсь найти новое занятие, переключиться. Последние два года, например, занимаюсь проектом «Диптихи». Это парные кадры — два снимка, перекликающиеся настроением, цветом или композицией. На них могут быть изображены совершенно разные вещи. Как в альбоме, где есть разворот с фотографиями: между соседними изображениями возникает взаимодействие. Сами отпечатки масштабные — больше метра в длину. Для их показа выбираю определенный фон: это тоже влияет на восприятие.

культура: Какой опыт оказался самым тяжелым?
Орват: Испытание успехом. Прекрасная студия, о которой я мечтал. Персональный ассистент. Деньги. И вдруг понял, что повторяю сам себя. К тому же начались проблемы со зрением. Впрочем, в то непростое время удалось осуществить пару интересных проектов. Во-первых, часто ездил в Нью-Йорк и снимал этот город. Во-вторых, выпустил книгу интервью с фотографами. Впрочем, наиболее трудный период — последние годы. С трудом передвигаюсь. Память слабеет. И все же продолжаю работать.

культура: Вы использовали в модных съемках приемы уличной фотографии, фактически совершили революцию...
Орват: Раньше я стеснялся вещей, выполненных для журналов. Считал их коммерческими. К тому же многие кадры не удавались: мода была уродливой, ткани — тоже, часто подводила погода... В эти проекты вкладывали большие средства, и я мало что мог изменить. Хороших снимков той поры немного — 20 или 30. Впрочем, кое-чем могу гордиться. Удалось избавить fashion-фотографию от искусственности, сделать ее настоящей, почти документальной. Добавить живой нерв туда, где его не может быть по определению. Это главная цель светописи. Ты превращаешь эфемерное, несуществующее в реальное. Поэтому не жалею, что стал фотографом.

«Дом пятнадцати ключей»