Ксения ПОЗДНЯКОВА, Пушкинские Горы

06.06.2019

С 6 по 8 июня в Михайловском пройдут традиционные Дни пушкинской поэзии и русской культуры. Гостей ждет Фестиваль молодежных театров «Михайловское-2019», презентация Международного эпистолярного конкурса «Семьи моей обитель». А еще Немецкое пушкинское общество передаст в дар музею бюст поэта. Накануне торжеств в музее-заповеднике побывала обозреватель «Культуры».

Пушкина не случайно нарекли Солнцем русской поэзии, потому что весь наш литературный мир продолжает вращаться вокруг него, вольно или невольно. Как и астрономическое солнце, он продолжает светить, согревая нас, даже если мы этого не замечаем. И редко удостаивается искреннего, недежурного «спасибо» за Просвещение, идущее через него, — как дневное светило за то, что дарит нам жизнь. Мы же свято уверены, что солнце не остынет, а Пушкин никуда не денется.

Он ведь рядом с самого детства. Мы с ранней школы слышим, что он наше всё, но не особенно вдумываемся, что имеется в виду. А он буквально в каждом нашем слове, ведь мы, услышав в младенчестве его сказки, с тех пор так и говорим по-пушкински. Какие самые популярные московские площади? Правильно: Красная и Пушкинская. Даже Шереметьево теперь имени его. И чем больше Пушкина вокруг, тем труднее увидеть его масштаб. Как сказал другой классик: «Большое видится на расстоянье», а где взять расстояние, если он везде?

На самом деле расстояние — это дорога в Михайловское. Довольно долгая, если вдуматься. Скажем, путь от Москвы занимает порядка 8–12 часов, в зависимости от того, какой транспорт выбрать. Хотя с чем сравнивать: это совсем немного по сравнению с семью сутками, что проехали Ларины из своего имения, которое Пушкин, как утверждают, списал с реального Тригорского. Зря, что ли, здесь сегодня стоит Онегинская скамья. Так и видится: читает Пушкин Вульфу главы романа, а тот ему и говорит: «Когда-нибудь скамейку эту назовут в честь твоего героя, а теперь пошли в дом, пока нас комары не съели».

Зачем понесло Татьяну в Москву — понятно: замуж пора было. А зачем современному человеку ехать в Михайловское? Да за общением! Помните слова Владимира Набокова: «Говорят, что человек, которому отрубили по бедро ногу, долго ощущает ее, шевеля несуществующими пальцами и напрягая несуществующие мышцы. Так и Россия еще долго будет ощущать живое присутствие Пушкина»? Так вот за живым присутствием и ездят толпы туристов в Михайловское. Здесь среди природных ландшафтов, ничего не забывших, праздно гуляет и сочиняет стихи сам Александр Сергеевич. Но только преодолев пространство и заодно время, можно попытаться познакомиться с ним — столь знакомым, но неизвестным, а главное, живым человеком, умершим все знают сколько лет назад. Незабвенный хранитель Михайловского Семен Степанович Гейченко говорил, что отсюда так и хочется крикнуть: «Ау, Пушкин!» Почему-то здесь все время кажется, что он отзовется. А то и просто выйдет навстречу. Помните, как в «Гордости и предубеждении» мистер Дарси вернулся домой в разгар экскурсии Элизабет Беннет по его родному Пемберли? Тут чувствуется тепло и уют живого дома.

Михайловское — не обычная усадьба, а почти сказочное Лукоморье, где не только на дубе, но и в каждом уголке проблескивает златая цепь пушкинских образов и рифм. Идешь, например, поутру и видишь, как в кустах аист завтракает ужом. И сразу вспоминаешь: «Ты не коршуна убил, чародея подстрелил». Уж остается ужом, но он Пушкина, собственно, и не читал.

Ветер шуршит кронами сосен, словно перелистывая невидимые страницы. Стихи сами собой всплывают в памяти:

Вот холм лесистый, над которым часто
Я сиживал недвижим — и глядел
На озеро, воспоминая с грустью
Иные берега, иные волны...
Меж нив златых и пажитей зеленых
Оно, синея, стелется широко;
Через его неведомые воды
Плывет рыбак и тянет за собой
Убогий невод. По брегам отлогим
Рассеяны деревни — там за ними
Скривилась мельница, насилу крылья
Ворочая при ветре...

Успешно, как казалось, забытое со школьных лет, слышится онегинское:

Я был рожден для жизни мирной,
Для деревенской тишины;
В глуши звучнее голос лирный,
Живее творческие сны.
Досугам посвятясь невинным,
Брожу над озером пустынным,
И far nientе мой закон.
Я каждым утром пробужден
Для сладкой неги и свободы:
Читаю мало, долго сплю,
Летучей славы не ловлю.
Не так ли я в былые годы
Провел в бездействии, в тени
Мои счастливейшие дни?

И хотя Александр Сергеевич настоятельно рекомендовал не отождествлять его с героем романа, все же, глядя из окна барского дома в Михайловском, понимаешь: многие привычки Онегин таки перенял у Пушкина.

В седьмом часу вставал он летом
И отправлялся налегке
К бегущей под горой реке;
Певцу Гюльнары подражая,
Сей Геллеспонт переплывал,
Потом свой кофе выпивал,
Плохой журнал перебирая,
И одевался...

Здесь же родился один из самых мудрых советов, который можно дать: «Учитесь властвовать собою». Только разобравшись с собственной персоной, можно попытаться взяться за что-то более сложное и стоящее. Вложив эту фразу в уста Онегина, Пушкин поставил читателю ловушку. Проще простого увидеть в ней насмешку столичного франта над наивной деревенской девушкой. Но если задуматься, становится ясно: этот совет Александр Сергеевич дал самому себе. А может, кто-то шепнул ему во время очередного похода на Савкину Горку. И он принял это к сведению, судя по тем переменам, которые произошли с ним в Михайловском. Кстати, Татьяне тоже пошло на пользу.

Пушкин и Михайловское неразделимы. Пушкину было нужно Михайловское, чтобы стать Пушкиным, а Михайловскому нужен Пушкин, чтобы быть Михайловским. И если в доме практически не сохранилось предметов, знавших поэта, то пейзаж в целом не изменился. Те же сосны и дубы, река Сороть, Савкина Горка — городище IX века, широкое небо, где наворачивают круги аисты и зуйки, тригорский пруд, где лягушки устраивают гостям усадьбы настоящий концерт... Где-то вдалеке кукушка пророчит долгие годы жизни. Иногда ловишь себя на странной мысли, будто кто-то специально включает особый звуковой фон.

Пушкин по-прежнему живет в Михайловском, потому что его здесь любят. Например, поднимая бокал во славу его, пьют, радостно чокаясь, как на дне рождения, а не с постными минами, как на похоронах не слишком любимого дядюшки, который хоть и был, как известно, самых честных правил. Тут не чтут тень или мумию Пушкина, а сохраняют его присутствие, соединяя вечность с реальностью.

«Везде следы довольства и труда...» — остается девизом работы, которую ведет музей под руководством Георгия Николаевича Василевича. Директор Пушкинского заповедника ответил на вопросы «Культуры».

Георгий Василевич: «Если в твоей судьбе случилось Михайловское, ты неизбежно к Пушкину вернешься»

культура: Вы встали у руля в Михайловском четверть века назад. Что удалось сделать за это время и чем особенно гордитесь?
Василевич: Первое, что можно записать в плюс всему коллективу, это то, что нам удалось завершить и развить планы Семена Степановича Гейченко, начиная с приведения в порядок парков, реставрационных работ до восстановления некоторых построек. В частности, в Петровском воссоздан первый дом Ганнибалов. Прежде просто не было ни сил, ни возможностей, ни специалистов, которые могли бы это осуществить. Так что задача с 1994 года, когда я возглавил музей, состояла в том, чтобы создать относительно современные условия для его жизни, не исказив то лучшее, что в нем было. Так появились кафе, гостевые дома, были расширены границы заповедника, потому что целый ряд мест до недавнего времени был недоступен, например, половина парка в Петровском. Кроме того, в новых условиях потребовались новые механизмы защиты территории. Наша коллекция состоит из двух частей: первую музей хранит в фондохранилищах и в экспозиции, вторую обеспечивает ландшафт, созданный Пушкинским словом. Всем этим мы занимались и продолжаем заниматься до сих пор, потому что музей-заповедник — уникальное место, где работа ведется семь дней в неделю, 365 дней в году, иначе невозможно сохранять место как живое, постоянно меняющееся, но соответствующее самому себе.

культура: Вы сказали о защите территории. Как удается поддерживать порядок на таких больших расстояниях?
Василевич: Большинство людей, приезжающих к нам, понимают, чувствуют это место, видят его красоту и хотят, чтобы она сохранилась как можно дольше. Это не означает, что проблем у нас нет, но, тем не менее, в целом пока жаловаться грешно. В свое время музей вынужден был создать собственную службу безопасности, так как она оказалась более эффективной, чем наемная, у нас есть и специалисты Росгвардии, которые имеют право применять, если это необходимо, оружие, спецсредства. Основу составляют постоянные круглосуточные посты. Когда люди видят, что территория под надзором, то, с одной стороны, чувствуют себя спокойнее, с другой — меньше хаоса и беспорядка вносят в музейное место .

культура: А как быть с сохранностью ландшафта? Как соблюсти баланс, чтобы, с одной стороны, народная тропа не зарастала, а с другой — чтобы здешние красоты не превратились в воспоминание?
Василевич: Делать это довольно сложно, учитывая сверхзадачу, которую ставят перед нами наши учредители — Министерство культуры. Совершенно неоправданно оценивать нашу деятельность только по двум главным показателям: сколько заработано музеем денег и сколько людей посетило музей. Существует значительно больше критериев, по которым следует было это оценивать.

Отчасти место способно защищаться само, например, сезонность, на которую принято жаловаться, время, когда место «отдыхает». После осеннего половодья посетителей наступает ноябрь, когда все затихает, когда здесь остаются единицы. Да, в разгар туристического сезона, полгода, нам приходится очень тяжело, важно сделать так, чтобы люди как можно меньше стояли в длинных очередях, чтобы они чувствовали простор, чтобы вовремя попадали в дома-музеи, которые являются кульминацией рассказа и показа усадеб. Надеюсь, что и в обозримом будущем нам не придется ставить какие-то кордоны, кого-то куда-то не пускать.

культура: Кто сегодня в основном посещает Михайловское?
Василевич: Люди приезжают самые разные. Среди старшего поколения наибольшее число тех, кто знает Пушкина наизусть, кто считает для себя очень важным возвращаться к его текстам. Но, должен сказать, по мере взросления это происходит с каждым человеком. Если уж однажды случилось в твоей судьбе это место, случился Пушкин, то неизбежно ты к нему вернешься.

культура: Помните, как попали сюда впервые?
Василевич: Первый раз я приехал сюда в детстве с родителями, вместе с большой туристической группой. Помню теплое крыльцо, на котором я сидел, ожидая, когда начнется экскурсия, удивительный свет, которым была пронизана аллея в Михайловском. Это все осталось на уровне первых ощущений пушкинского места. Позже я вернулся сюда взрослым. Затем начались постоянные приезды. Понял, что хочется здесь бывать хотя бы раз в году, и от этого зависит правильное ощущение самого себя.

Здесь в людях раскрывается нечто необычайно важное, что влияет на все течение их жизни. Человек в Пушкинском заповеднике в буквальном смысле слова встречается с самим собой, приближается к пониманию божественного замысла. В свое время Пушкин из Сверчка, из Обезьяны, как его называли в лицее, из шутника-скабрезника превратился в настоящего поэта. Именно здесь, в Михайловском, он осознал свой жизненный путь, долг, который должен выполнить. Тут происходят внутренние открытия, после которых Пушкин стал подлинным Пушкиным. За те два года, что он провел в ссылке на псковской земле, его мировосприятие прошло путь от уныния до утверждения «силы мои достигли полного развития, я могу творить». И это признание — результат общения с Михайловским.

культура: Не обидно ли Вам, что часть людей приезжает в поисках не Пушкина, а Довлатова?
Василевич: Не могу сказать, что сильно радуюсь, когда понимаю, что люди не читали Пушкина, но зато прекрасно знают довлатовский «Заповедник» и с этим багажом приезжают сюда. Но, с другой стороны, они же приезжают. Значит, Довлатов продолжает выполнять свою экскурсоводческую работу, только иным путем. А дальше, Бог даст, человек прочтет еще многое другое. Кстати, Довлатовский «Заповедник» — никакая не комедия, а большая человеческая трагедия. Не зря же в конце жизни Сергей Донатович написал своему другу Андрею Арьеву, что, увидев весь мир, он понял: единственное место, куда он хотел бы вернуться, — это Михайловское.

Фото на анонсе: pushkin.ellink.ru