Степь в Венеции
25.04.2019
В Гостином дворе показывают проект Зорикто ДОРЖИЕВА «Новая степь». Работы, посвященные кочевникам эпохи глобализации, столкновению Запада и Востока, впервые представили московским зрителям. В начале мая эти произведения отправятся в Италию, где резидент галереи «Ханхалаев» примет участие в параллельной программе 58-й Венецианской биеннале. Для Доржиева, известного не только в России, но и за рубежом, подобный смотр станет важным шагом. «Культура» встретилась с художником и поговорила о зрительских ожиданиях, проблеме миграции и о возвращении к корням.
культура: Мы, живущие в евразийском пространстве, хорошо знаем, что такое степь. Поймет ли иностранный зритель?
Доржиев: Захотелось поместить традиционные концепты в новый контекст. Обратиться к теме миграции, движения, передать коллажное, калейдоскопное ощущение мира. Степь — пространство кочевья, постоянной перемены. Всадник, передвигающийся по бескрайним просторам, задумывается о мироздании, чувствует связь с космосом. С одной стороны, подобные места нередко связаны с болью, войнами, переделами территорий. С другой — со смешением культур и появлением чего-то нового: как рождение звезды через взрыв. Я предлагал массу названий. В итоге вместе с командой остановились на варианте «Новая степь».
культура: В Венеции Ваши работы покажут в действующей англиканской церкви. Хотите заострить месседж?
Доржиев: Мы сознательно выбрали это пространство: надеемся, что оно поможет выразительнее донести мысль. Нужно решить еще много организационных вопросов. По моей задумке, в центре храма должны стоять большие пластиковые всадники. Мне сказали, что во время службы расставят стулья для прихожан, а фигуры уберут. Ну, что поделаешь — они же кочевники: значит, будут перемещаться по церкви (смеется). Была еще идея установить юрту, но некуда, не подвешивать же ее к потолку. Какие-то идеи невозможно воплотить в храме, есть свои правила, установки. Впрочем, главные герои выставки — картины. Думаю, для них место найдется.
Изначально, когда речь не шла о подобном пространстве, я планировал довольно агрессивную экспозицию, с красными стенами. Хотел назвать ее «Новая кровь»: процесс обновления связан с вливанием свежей крови. Но в итоге многие вещи решил смягчить.
культура: Вспомните самую необычную локацию Ваших проектов.
Доржиев: Пример — моя первая выставка. Я тогда только-только вернулся после учебы из Красноярска в родной Улан-Удэ. Набор работ был очень скромный: несколько листов графики, камерная живопись. Мой папа, художник Бальжинима Доржиев, предложил показать их в Музее истории Бурятии. Но втиснуться в расписание, составленное на полгода вперед, оказалось сложно. Директор пошла навстречу и выделила пространство — темный коридор между гардеробом и залами. Развесил вещи. Сейчас понимаю: это выглядело смешно и наивно. Однако следующий проект уже дался легче — чувствовал себя опытным человеком, ведь у меня была выставка рядом с гардеробом (смеется).
культура: У спортсменов главная цель — Олимпиада. У живописцев и графиков — Венецианская биеннале?
Доржиев: Смотр в Италии — важный шаг в карьере. Хотя мы и участвуем в параллельной программе, все равно это большое достижение.
культура: Пять лет назад у Вас была «персоналка» в Третьяковской галерее. Что это дало?
Доржиев: Когда узнал, что проект состоится, ощутил огромное волнение. Вообще подготовка каждой выставки — непростая история. Нам с коллегами часто задают вопрос: что для вас работа? Много ли времени она отнимает? Для меня творческий процесс — нечто естественное: как утром встать, позавтракать, отвести детей в школу. Настоящая работа и напряжение — подготовка к открытию экспозиции: действительно тяжелый труд. Это касается и самой презентации, вернисажа. Художник, подобно писателю, ведет камерный, индивидуальный образ жизни. Он предоставлен сам себе. Когда вырываешься из комфортной среды и много общаешься с людьми... С одной стороны, убеждаешься, что ты действительно нужен публике, понятен. С другой — неизбежно отдаешь часть энергии.
культура: Вы жили в разных местах — в Москве, Нью-Йорке. Почему в итоге осели в Улан-Удэ?
Доржиев: Там у меня студия, семья. Когда открываю экспозиции, приходится долго находиться вдали от близких. Если б не нужно было личное присутствие на вернисажах, с удовольствием не ездил бы вообще. Понимаю, что зрителям требуется живое общение с автором. Когда прихожу на выставку, сам хочу поговорить с художником. А так — 80 процентов времени нахожусь дома и никуда не двигаюсь.
культура: То есть кочевником сами себя не ощущаете?
Доржиев: Я кочую внутри своих мыслей. А в целом веду достаточно замкнутый образ жизни.
культура: Как быстро нашли собственный стиль?
Доржиев: Наверное, с первой же выставки. Помню, что мечтал закончить учебу и вырваться на свободу: пять лет провел в училище, шесть — в институте, потом два года стажировался в Академии художеств. Это довольно длительный срок. Но после окончания института оказался растерян, не знал, что делать дальше: в искусстве нет четких правил. В период безвременья спасало преподавание. Параллельно пробовал себя в рекламе, осваивал компьютерные технологии. Ничего интересного тогда не создал. Видимо, это была естественная пауза, чтобы собраться с мыслями и начать работать. В результате первая выставка стала уже личным высказыванием.
культура: Не хочется иногда вернуться к корням, написать в академическом ключе пейзаж или портрет?
Доржиев: Пейзажи со студенческих лет не очень люблю. А вот портреты имеются, почти серия, хотя выполнены в разное время, с дистанцией в несколько лет. Обычно пишу дочь. Хочется порой проверить — не растерял ли ремесло. Работаю искренне, с нескрываемым наслаждением. Это очень личные, камерные вещи. Изредка показываю их на выставках. Пикассо, как известно, создал разные образы Ольги Хохловой. Вся его нежность и любовь видна в реалистических портретах. А в авангардных вещах использован язык, который ожидал увидеть зритель. Иногда публику нужно встряхнуть, удивить — чтобы она не привыкала.
культура: Насколько пиар важен для художника?
Доржиев: Я далек от этих вещей: не могу даже регулярно вести соцсети. Но когда работаешь над большими проектами, нужна команда: в одиночку не справишься. Пиар и SMM являются естественной частью этого «набора». Если бы 15 лет назад мне об этом сказали, я бы поморщился и ответил: давайте пойдем традиционным путем. Напечатаем пару афиш, буклетов, дадим интервью ТВ. Однако реалии сегодняшнего дня совсем иные. И я не могу выпасть из глобального контекста.
