Елена СЕРДЕЧНОВА

30.12.2021

Материал опубликован в №10 печатной версии газеты «Культура» от 28 октября 2021 года в рамках темы номера «Культурная элита России: где ее искать?».

О том, как живет самый большой музей-заповедник в нашей стране, «Культуре» рассказывает его новый директор Сергей Рыбаков.

— Вы возглавили заповедник весной и, наверное, уже сумели немного освоиться. Какие задачи ставите перед музеем?

— Первое — это сохранение объектов культурного наследия и памятников, их реставрация. Слава Богу, у нас нет зданий в неудовлетворительном или критическом состоянии, но все же многие из них нуждаются в реставрации. Несмотря на постоянную нехватку денег, нам нужно решать эту задачу.

— Вы говорите о финансировании?

— Не просто о финансировании. Нужно правильно организовать все конкурсные процедуры, устроить исполнение этих контрактов. Выполнить работу заказчика, которая связана с реставрацией объектов культурного наследия. Это первая задача.

Вторая задача — это грамотное, постепенное, аккуратное внедрение инноваций в жизнь музея. Причем надо сделать это так, чтобы не нарушить традиции. А они у нашего музея богатые. Суздальский музей образовался в 1922 году, а в 1958-м было принято решение об объединении с музеем Владимира и создании Владимиро-Суздальского музея-заповедника.

Жизнь стала динамичнее, все трансформируется, поэтому от инноваций никуда не уйти. Сейчас практически у всех музеев меняются подходы к созданию экспозиций, к их содержанию, к формам работы с посетителями, к продвижению.

— Что вы имеете в виду?

— Во-первых, обновление экспозиций. Они сейчас в музее добротные, классические, но часть из них устарела и физически, и морально. Во-вторых, реформирование подходов к хранению фондов и экспонатов. Некоторые экспозиции уже не соответствуют новым требованиям хранения. Ну и в-третьих, мы будем искать и внедрять новые формы, чтобы они вызывали интерес у посетителей.

— А что самое главное в экспозиции или на выставке?

— На мой взгляд — смысл, содержание и связный рассказ. Чем, например, музейная экспозиция отличается от частной коллекции богатого владельца? Да тем, что музей — это культурно-просветительское учреждение. Мы должны посетителям что-то рассказать, а не просто показать — смотрите, какие у нас есть красивые предметы, замечательные картины и археологические артефакты. Поэтому создание выставки — процесс научно обоснованный, длительный, трудозатратный. Как и реставрация.

Иногда видишь какие-то недостатки у памятника, например, где-то облезла штукатурка. Хочется взять мастерок и замазать. Но, к сожалению, нельзя, есть правила и порядок работы с памятниками культуры. Нужно сначала подготовить проектную документацию, а это не просто архитектурный проект, это научное исследование, которое как минимум займет года полтора, даже в том случае, если будут деньги. И потом реставрационные работы. Это тоже где-то год-полтора. Поэтому, к сожалению, иногда от того, что выявили потребность в реставрации памятника, до того, как мы его восстановим, проходит несколько лет.

— Значит, реставрация памятников, обновление экспозиций. А третья задача какая?

— Повышение внемузейной активности: проведение выставок, событийных мероприятий, концертов, спектаклей, лекториев. Это комплексная работа по привлечению туристов. Сейчас у нас проходит музейный лекторий с приглашением ведущих ученых. Они рассказывают об истории, искусстве, науке, литературе, живописи. Мы организуем концерты на наших площадках, спектакли, фестивали. Посетители — местные или те, кто приехал к нам во второй раз, должны захотеть зайти в музей снова. Вообще я считаю, что наша работа должна быть ориентирована также на население Владимирской области. Поэтому будем делать акцент на новых временных выставках и на культурно-просветительских мероприятиях.

— Наверное, у вас и так много гостей?

— Да, можно и так сказать. До пандемии в 2019 году заповедник посетили 1,2 миллиона человек. Если же говорить о летних месяцах, то 60% туристов составили иностранцы. Для России это очень высокий показатель, потому что у нас зарубежные гости мало ездят по стране, в основном выбирают Москву, Петербург, а на третьем месте — Суздаль с Владимиром. Из этого факта следует еще одна задача музея — работа с иностранными туристами, да и, пожалуй, с туристами вообще.

Снова скажу, что времена очень сильно изменились. Еще лет семь-восемь назад 70% людей, посетивших музей, составляли организованные автобусные группы и 30% — индивидуальные туристы. Сейчас же 80% туристов — индивидуалы и только 20% — приехавшие с автобусными турами. И при этом огромное число людей, приезжая в тот же Суздаль, в музеи не заходят! Они просто гуляют по городу, фотографируются, делают селфи, смотрят снаружи на памятники, заходят в рестораны, в кафе, ночуют в гостинице и уезжают.

— Это они некультурные или у них денег нет на билеты?

— Это разные истории. Конечно, вопрос денег тоже важный. Я не могу сказать, что в нашем музее какие-то суперцены. Нет, конечно, они нормальные. Вообще, по личному опыту знаю, цены в российских музеях в два раза ниже европейских. Тут вопрос в другом. Экспозиции действительно должны быть интересными и известными, чтобы туда хотелось сходить. И нам надо учиться рекламировать свой «товар». Это и есть четвертая задача — привлечение людей, продвижение продукта, рассказ потенциальным посетителям о нем.

Я почему и сказал, что наш заповедник с богатой историей, — он немного привык к тому, что люди приходят сами. Как в советское время: привезли автобусами туристов, затем их организованно отправили в музей. А сейчас — нет, сейчас человек приезжает на своем автомобиле, он, может, даже и не слышал про музей, просто приехал погулять по Суздалю. И теперь стоит очень важная задача — эту услугу ему, извиняюсь за выражение, навязать.

— Будете за руки хватать — и в музей?

— Почти. Я считаю, что мы должны выстраивать работу, отталкиваясь от экскурсии. Владимиро-Суздальский заповедник — самый большой музей во Владимирской области. Мы единственная организация, у которой есть методисты, экскурсоводы, наработанная система обслуживания посетителей. Поэтому мы должны организовывать экскурсии: по Суздалю, и по Владимиру, и в соседние города, и уже в их составе предлагать услугу музея. Схему же эту нужно выстроить, начиная с интернета, с соцсетей, продвигая в них музей-заповедник, рассказывая о том, что есть интересного во Владимире и Суздале в целом и в музее конкретно. Дальше — вести работу с гостиницами, изучать их клиентуру, приглашать клиентов из гостиниц к нам.

— Получается, что музей, чтобы сохранить посетителей, а тем более увеличить их количество, поневоле становится своего рода туроператором?

— Да. Музей должен пытаться организовать систему приема туристов, а не просто сидеть в окошечке кассы, ждать, пока постучат и возьмут билет. В наше время это уже не работает.

— Если уж речь зашла об экскурсиях, — в музее ведь был конфликт с частными гидами, которым запретили водить туристов?

— Я слышал об этой истории. Не могу сказать, что это была какая-то битва, но конфликт был, и, на мой взгляд, конфликт надуманный, необоснованный. Видимо, какая-то часть сотрудников музея восприняла частных гидов как конкурентов. С другой стороны, были какие-то, может быть, закономерные претензии к тому, что частные гиды не всегда компетентно проводят экскурсии. Сейчас эта проблема решена, мы для этого приложили все усилия, просто наладили человеческий диалог и сделали получение лицензии на проведение экскурсий частными гидами максимально удобным.

— Какие у вас сейчас самые интересные выставки?

— Недавно мы открыли выставку, посвященную палеолитической стоянке Сунгирь. Кстати, давно ее не было, и вообще в музее ничего не было представлено по этой теме. А это самая знаменитая в России первобытная стоянка. Она находится между Боголюбово и Владимиром.

— Сейчас там что?

— Представьте, сейчас просто поляна. Когда-то там были раскопки. Экспонаты, все артефакты, которые были добыты археологами, хранятся в нашем музее. И это огромная коллекция. На экспозиции сейчас можно увидеть знаменитые палеолитические шедевры — сунгирскую лошадку, прорезной диск, костяные копья, практически полный комплект украшений на одежду для первобытного человека. Представлены у нас и реконструкции по черепам, сделанные лабораторией Герасимова. Я уверен, что в нашем музее постоянная экспозиция про Сунгирь должна быть обязательно. Это мировой бренд.

Работает сейчас и интересная временная выставка, посвященная 800-летию Александра Невского. Вообще, мы будем делать акцент на исторических экспозициях. В приоритете — история, археология, культура и белокаменное зодчество Владимиро-Суздальской эпохи. Потому что, на мой взгляд, эта тема сейчас недостаточно в музее представлена. Роль Владимиро-Суздальского княжества недооценена, а ведь российская государственность берет исток именно в нем. Перефразируя подзаголовок «Повести временных лет», можно сказать, что «оттуда есть пошло государство российское».

— В чем уникальность Владимиро-Суздальского музея-заповедника?

— Наш музей — особенный. Таких больше нет в стране. Потому что остальные музеи-заповедники включают в себя значительно меньше памятников. Здесь же с самого начала хотели собрать всю интересную архитектуру, которая есть во Владимирской области. В советское время заповедник включал практически все музеи Владимирской области. В него входили и музей Юрьев-Польского, и Гороховецкий, и Муромский, и Александровский, и Ковровский.

Сегодня в составе музея 64 памятника архитектуры, среди них здания во Владимире и Суздале, где находятся и кремль, и Спасо-Евфимиев монастырь, и Музей деревянного зодчества. Входит в заповедник и Гусь-Хрустальный с богатой экспозицией хрусталя и стекла, и Муромцево — усадьба Храповицкого в Судогодском районе.

Ну и главная изюминка — в нашем музее собраны памятники древнерусского белокаменного зодчества, которые характерны только для Северо-Восточной Руси. Речь идет о бывшем Владимиро-Суздальском княжестве.

— А разве на северо-западе России нет таких строений?

— Нет, на северо-западе Руси храмы из кирпича. На южной Руси — в Киеве, Чернигове — храмы и другие древнерусские постройки из плинфы (длинный плоский кирпич по образцу древнеримского. — «Культура»), а у нас именно из белого камня, из известняка. Так сложилось в силу соединения византийских и западноевропейских традиций. Крестово-купольные храмы, характерные для Византии, здесь вдруг начали строить из белого камня, используя опыт немецких и северо-итальянских зодчих. Поэтому наши памятники и вошли в состав Всемирного наследия ЮНЕСКО как уникальные культурные явления, которые находятся только здесь.

— Насколько известняк прочный материал?

— К сожалению, это очень непрочный материал, он имеет способность впитывать влагу, выкрашиваться, деформироваться. Требует постоянного контроля и ухода. В частности, резьба на белом камне, которой так знаменит, например, Дмитровский собор и все остальные белокаменные памятники. Поэтому использование таких уникальных зданий налагает на нас большую ответственность. Владимиро-Суздальский музей располагает не просто объектами культурного наследия, но также очень серьезными памятниками архитектуры 800-летней давности.

— Но из такого камня построен и Георгиевский собор в Юрьев-Польском, он сейчас находится в ужасающем состоянии. Можно ли ему как-то помочь?

— Для меня состояние этого собора — личная боль. Нескромно скажу, что я, будучи сенатором, приложил немалые усилия, чтобы ситуация с храмом сдвинулась с мертвой точки. Речь шла о финансировании проекта реставрации. Я очень надеюсь, что начнутся реставрационные работы. Георгиевский собор находится в очень тяжелом состоянии, к сожалению, в гораздо более тяжелом, чем памятники нашего музея.

— К какому музею этот храм относится?

— Георгиевский собор находится в пользовании муниципального музея Юрьев-Польского, как и соседний Михаило-Архангельский монастырь. А средств не хватает. При этом собор давно должен быть в списке Всемирного наследия ЮНЕСКО.

— Есть ли планы внести этот храм в список Всемирного наследия ЮНЕСКО?

— Да, такая работа ведется. Так же как и в отношении исторического центра Гороховца как уникального собрания памятников XVII века.

— Есть ли планы вернуть «эту землю себе», я имею в виду филиалы?

— Меня журналисты об этом часто спрашивают. Но так прямолинейно вопрос не стоит. Мы думаем в этом направлении. Потому что какие-то части бывшего музея-заповедника, конечно, были органичны в его составе, и все-таки существует общественный запрос на это.

— Возвращаясь к началу беседы, когда мы говорили о стоимости билетов, — как обстоит дело с льготами на них?

— Дело в том, что сегодня музей — очень ярко выраженная, говоря советским языком, хозрасчетная организация. Ровно половина бюджета — это то, что дает Минкультуры. И половина — то, что зарабатывает музей. Если представить, что мы перестали зарабатывать, — все, мы рухнем. Поэтому мы вынуждены продавать билеты, для кого-то они будут дорогими, для кого-то — нет. А нам что делать? Коммуналка растет, как вы знаете, регулярно, а музею нужно содержать огромные комплексы. И все равно нам не хватает денег на ту же реставрацию.

Но отвечу на ваш вопрос: льготы у нас есть. Во-первых, для категорий, определенных Министерством культуры. Во-вторых, у нас есть свои льготы, например, для пенсионеров. Один раз в месяц они могут бесплатно посетить музей. Такая же льгота есть для студентов. Дети до 16 лет вообще бесплатно ходят к нам. И, конечно, право бесплатного посещения есть у ветеранов, инвалидов, участников Великой Отечественной войны. За август этого года музей принял 60 тыс. гостей, и 33 тыс. из них были именно льготники.

— Здорово! Это большая цифра. И последний вопрос: опыт работы сенатором пригодился в музее?

— У меня большой послужной список. Я окончил суворовское и высшее военное училища, служил в Вооруженных силах, в Федеральной службе безопасности. Успел поработать и в Минобороны, и в Администрации президента, и в аппарате правительства. Был членом Совета Федерации от Владимирской области. То есть опыт у меня разнообразный. Вот что мне, наверное, действительно помогает — немалый управленческий опыт.

Второе, что помогает, — опыт работы в сфере культуры, потому что в Совфеде я работал в Комитете по науке, образованию и культуре и, будучи зампредседателя комитета, отвечал за культуру и серьезно занимался темой культурного наследия.

И третье обстоятельство — я уроженец Владимирской области, родился и вырос здесь, в Гороховецком районе. Очень люблю свою малую родину, Владимирскую область, Владимир, Суздаль.

Фотографии предоставлены Владимиро-Суздальским музеем-заповедником.