Храм на грошах
16.12.2014
«Каждая копейка, оставленная в церкви московского патриархата — это пуля для украинского солдата! Смерть московским попам! Вернем церкви украинскому народу!» Листовки с подобным содержанием и сегодня можно найти на улицах городов и сел Ровенской, Тернопольской, Львовской и других областей Западной Украины. Собственно, с них-то все и началось — а закончилось массовыми захватами православных церквей, изгнанием молящихся, избиением священнослужителей. Корреспондент «Культуры» побывал на местах религиозных сражений и за то, что разговаривал на своем родном языке, был, как в библейские времена, побит камнями.
«Не могу предать»
Небольшой провинциальный город Турка Львовской области расположен на самом краю Украины — в пяти километрах от границы с Польшей. На въезде, где обычно размещаются плакаты из серии «Добро пожаловать», висит полотнище в честь «Небесной сотни». Раньше это место не каждый краевед знал. Зато теперь оно приобрело известность — именно здесь произошел, как считается, первый силовой захват украинскими раскольниками-националистами православного храма. Ворвались в сопровождении боевиков «Правого сектора» прямо во время службы, избили священников, выгнали молящихся на улицу. А батюшку, отца Алексия Слободу, так вообще изгнали из города.
Сейчас Свято-Покровский храм закрыт. Ситуацию мне разъясняет глава городской администрации, попросивший почему-то не называть его фамилии.
— Нам надоело поведение отца Алексия, непрозрачность церковной бухгалтерии, — говорит он. — Мы хотели знать, куда идут гроши, вон он сколько себе хат понастроил в округе, явно воровал, да еще и в Москву отсылал.
Сажусь в машину к городскому голове и прошу показать хоромы низвергнутого настоятеля. Дом отца Алексия в пяти минутах езды от Покровского храма. Глазам не верю: неужели он жил в этих руинах? Мой сопровождающий, понимая, что пример неубедителен, что-то затараторил про какой-то дворец на какой-то горе и хоромах под Киевом. Но адресок назвать не смог, да и фото не нашел.
Подоплека конфликта в том, что сейчас в республике действуют две Украинские православные церкви — Московского патриархата (УПЦ МП) и Киевского (УПЦ КП). Канонической во всем ортодоксальном мире считается первая — как часть Русской православной церкви.
— Другие образования, в первую очередь так называемый Киевский патриархат, являются раскольническими, — считает российский историк церкви Владислав Петрушко.
Раскол этот обозначился в 1988–1989 годах. А в последние месяцы уходящего года на фоне развязавшейся в республике гражданской войны представителями УПЦ КП, действующими, как правило, при поддержке бойцов «Правого сектора», было захвачено с десяток храмов Московского патриархата. Неудавшихся попыток и просто бесчинств никто и не считал.
Война объявлена под лозунгом сохранения украинского языка. Националисты накручивают паству, что, мол, в церквах Московского патриархата служба проходит на церковнославянском, «языке москалей». А украинцу, дескать, нет возможности пообщаться с Богом на «ридной мове». На самом деле это вранье. В УПЦ МП служение на украинском языке разрешено еще с 1992 года, при патриархе Алексии II. Какой язык удобен самой пастве — на том и ведется служба. И вообще, в 1992-м, после провозглашения Украиной независимости, УПЦ МП полностью отделилась от Русской православной церкви и юридически, и финансово, так что разговоры о перечислении денег в Москву — тоже чистая ересь. Слово «московский» осталось в названии, как указатель исторического и религиозного истока, не более.
Но вернемся в Турку. На окраине города осталась последняя православная церковь — храм Святителя Николая. Деревянный, говорят, что XVI века постройки, без единого гвоздя. Прихожане надеются, что сюда раскольники придут в самую последнюю очередь, если вообще придут. Храм стоит на горе, добираться надо по бездорожью, отвоевывать такую недвижимость особого резона нет — все же не центр города.
— Я перешел в этот храм несколько лет назад, когда меня изгнали из моего, где я служил 23 года, здесь же, в Турке, чуть ниже по дороге, — рассказывает его настоятель, отец Андрей Иванчик. — Мне предлагали перейти в Киевский патриархат, даже угрожали, но я не могу предать Христа...
Это было под Ровно
Больше всего «горячих точек» на территории Ровенской области. Нападения на храмы здесь приобрели массовый характер. 20 сентября раскольники захватили храм Нерукотворного образа Христа Спасителя в селе Ходосы.
— Мы, когда увидели во время службы, что к церкви подъехали машины с людьми в масках, сразу закрылись в храме изнутри, человек 15 женщин с детьми и священник, — рассказывает прихожанка Елена. — Они потребовали, чтобы мы выметались, заявили, что мы москали, начали ломать дверь. А мы стали молиться. Когда они пустили в щели газ из баллончика, мы прильнули к окнам, потому что дышать было нечем.
Возможно, они бы задохнулись, но не вышли. Однако захватчики сломали дверь и стали вышвыривать людей на улицу.
— Мы даже не представляли, что такое может быть, так вот бежать, — вспоминает жительница села Ходосы Анастасия. — Что такие глаза у людей, окруживших храм, будут... Очень страшно нам было...
Сейчас в храме поставили новые двери, и служат там представители Киевского патриархата. Прежняя паства туда не ходит.
— Молимся, где придется — в хате, на улице, чтобы они, раскольники, не узнали, где именно, прячемся, — рассказывает бабушка Агафья.
Хорошо хоть ночью, после захвата, сторонники непопулярной у властей церкви ухитрились вынести из церкви старославянские книги и что-то из утвари для проведения служб.
Решил поговорить с теми, кто отвоевал храм у москалей.
— За что вы их выгнали? — спрашиваю немолодую женщину с внучкой.
Слышу ответ и не верю ушам: за то, что те отказывались петь в храме гимн Украины. С каких это пор церковь стала местом исполнения государственного гимна?
Другая, уже за 70, вспоминает (со слов родителей), как хорошо было при поляках, а потом при немцах. А вот русские, по ее словам, научили «великую украинскую нацию» только плохому: воровать и пить самогон! Тут я не удержался:
— Что ж вы за нация такая великая, что только плохое у русских переняли?
Эх, зря я это сказал.
— Да как вы смеете здесь, на Западной Украине, говорить по-русски, да еще учить нас! — выкрикнул кто-то. — Не нравится — убирайтесь!
Меня окружили несколько разъяренных раскольников. Но неожиданно подоспела подмога — те, кого недавно изгнали из церкви. Время от времени они приходят к храму к началу или окончанию службы, чтобы подискутировать со своими оппонентами. С отношения к русскому языку и ко мне, его носителю, спор быстро перешел на более приземленную тему — кто украл церковную кассу.
Мне это тоже было интересно, но тут подлетел водитель, которого я нанял на все время командировки. Свою машину он припарковал за поворотом, подальше от любопытных глаз. За событиями у церкви наблюдал со стороны, а заодно и оглядывал окрестности, все ли спокойно.
— Срочно валим отсюда! — взволнованно прошептал он мне на ухо. — Идет толпа с камнями.
Быстрым шагом мы двинулись к машине. За нами уже бежало с десяток человек — позже выяснилось, что те, кто был недоволен моим появлением у церкви, вызвали по мобильным телефонам местный отряд «самообороны», состоящий из активистов «Правого сектора». Несколько камней на излете шлепнулись у наших ног. Благо, машина была уже рядом, и мы успели без потерь вырваться на трассу. Навстречу катил трал (платформа) для перевозки тяжелой бронетехники с флагом «Правого сектора» над кабиной. Не по нашу ли душу?
Церковно-рейдерский захват
В соседнем селе Рачин тоже неспокойно — там был захвачен храм в честь Казанской иконы Божией Матери. Настоятель отец Андрей Декер с паствой обосновались на окраине, в кладбищенской часовне.
— Тут у нас произошло что-то вроде референдума, и храм отдали Киевскому патриархату, — говорит он.
Референдум — это так, фигура речи. На самом деле на Украине в отношении церквей применяется обычная тактика рейдерского захвата. Сначала врываются в храм и выкидывают из него прежних хозяев. Затем в населенном пункте проходят неофициальные общественные слушания. Участвуют в них местные жители, а в качестве наблюдателей — активисты «Правого сектора». Под таким контролем сход принимает «всенародное решение» о передаче храма в Киевский патриархат. Разумеется, такая процедура не прописана ни в каких законах, но это дело второе, главное — «воля народа» соблюдается. На основании этой воли местные власти вносят изменения в устав общины, и она переходит в собственность УПЦ КП. В итоге все случаи таких рейдерских захватов храмов Московского патриархата преподносятся как добровольная передача общин под покровительство Киевской церкви.
В Рачине из 1500 человек за передачу храма проголосовало 800. Сторонники Московского патриархата бойкотировали «выборы». Многие подписали заявление в прокуратуру с требованием проверить законность передачи церкви другому собственнику.
— Мне предлагали перейти в Киевский патриархат, говорили, там перспективнее, — признался отец Андрей. — Такие люди — молятся на перспективу. А если ее нет, то, получается, и не молятся.
Турка, Рачин, Ходосы... А еще город Остров, села Судобичи и Птичья — та же Ровенская область. Села Печихвосты и Угриново — Винницкая. Милиево и Кибаки — Черновицкая... Это география тех мест, где происходили захваты. В поселке Опошня Полтавской области был даже похищен настоятель Свято-Троицкого храма отец Владимир Бабич. Похитителями оказались сотрудники СБУ. Священника заподозрили в сепаратизме, и несколько дней он провел в КПЗ.
Молитва отца Николая
Что такой референдум по выбору церкви, удалось своими глазами увидеть в селе Птичья, рассеченном посередине трассой Киев — Львов. Местная элита в лице администрации и владельцев еще работающих маленьких заводиков, фабрик и мастерских решила навести порядок с религией. Провели сход, на котором звучали пламенные речи о пагубности связей с Москвой, в том числе и религиозных. Потом ораторы стали убеждать собравшихся перейти в лоно Киевской церкви. Вообще, пропагандистская работа здесь поставлена — сельчане регулярно по вечерам собираются в местном клубе, чтобы хором попеть патриотические песни, сам видел. На тех, кто уклоняется от спевок, смотрят с подозрением — не москаль ли?
Так что захват в ноябре Свято-Успенского храма (как обычно — при участии местной администрации и силовой поддержке активистов «Правого сектора») выглядел вполне логично. В вину настоятелю прихода, протоиерею Николаю Сисонюку, прослужившему здесь 44 года, поставили то, что он молился за всех погибших на востоке Украины, не вдаваясь в идеологические детали. И паству к этому призывал. А по понятиям националистов, он обязан был молиться только за «своих», оставив без поминовения жителей Донбасса, не согласных с политикой официального Киева. Захватчиков не остановили ни авторитет священника, ни тот факт, что добрая половина села его поддерживала и не хотела упразднения традиционной церкви.
Власти организовали «референдум». В кавычках — потому что, напомню, никакими законами это действо не предусмотрено. Чиновники местной администрации уверяли меня, что у людей появляется уникальный шанс самим выбрать удобную каждому церковь. Кстати, стоит организация референдума недешево — транспорт, аренда клуба, работа избирательной комиссии, охрана порядка. Откуда деньги в бедной сельской казне? Но от ответа на этот вопрос мои собеседники уклонились.
В один из воскресных дней в клубе собрались члены избирательной комиссии. Пересчитали бюллетени согласно прописанным жителям, на каждый проставили штампы церкви и местной администрации. Старательно опечатали урны для голосования, так как проводить волеизъявление граждан планировалось на дому. Проинструктировали местных волонтеров, которым предстояло разносить бюллетени. К каждой урне было прикреплено по два волонтера: один — сторонник Московского, другой — Киевского патриархата. Ровно в 13.00 по местному времени семь таких групп вышли из клуба. По регламенту на голосование отводилось четыре часа. Еще два — на подсчет голосов, а в 19.00 было запланировано торжественное объявление результатов.
Прикрепился к одной из волонтерских пар и я. Елена и Николай — православные и, как положено регламентом, она — за Московский патриархат, он — за Киевский. Вполне мирно общались между собой, шутили, обменивались последними деревенскими новостями.
В первом же доме древняя бабушка лет под сто долго не могла понять, за что голосовать и какая разница — обе церкви ведь православные. Волонтеры посоветовали поставить крестик в тот квадратик, в какой попадет. В другой хате оказался только один мужчина — и то прописанный по другому адресу. А хозяев, родственников его, дома не было. Не ждать же — по совету волонтеров мужчина заполнил бюллетени и за себя, и за них.
В одной из хат, на окраине села, случилась похожая картина — женщина с удовольствием проголосовала и за себя, и за отсутствующего супруга. С главой семейства мы столкнулись, выходя из дома. Узнав, что к чему, он с возмущением произнес, что «жинка» проголосует не за ту церковь, за киевскую, а он категорически против. Потребовал вытащить из урны бюллетень и дать ему чистый. «Нэ можно», — развели руками волонтеры и пошли к следующей хате.
Как проголосуют люди, можно было заранее понять по их поведению. Те, кто выступал, как они говорили, за державную (Киевскую) церковь, ставили крестики, не скрывая сего факта. Произносили речи.
— Люди стали возмущаться, что Москва нас шантажирует, воюет, убивает наших детей, — с чувством говорил Микола Гончарук. — Я видел по телевизору, как ваш Кирилл целуется с Путиным и говорит, что Русская церковь несет мир на земле. Знаете, накипело, у нас есть Киев, а значит, и Киевский патриархат будет, и гроши будут у нас оставаться, а не в Москву уходить.
Опять «гроши» — это главное звено киевской церковной пропаганды: якобы пожертвования украинских верующих уходят в Москву. Хорошо же их накрутили! Но едва я начал говорить, что УПЦ МП полностью самостоятельна и финансово не связана с Москвой, как волонтеры напомнили мне, что агитация в день выборов запрещена.
Те же, кто собирался голосовать против Киевской церкви, цедя сквозь зубы проклятия в адрес раскольников, уходили в соседнюю комнату и, еще немного поворчав, молча выносили уже заполненные бюллетени, сложенные так, чтобы не было видно, в какой графе крестик.
Ровно в 17.00 волонтеры собрались в клубе для подсчета голосов. В дверях замерли наряд милиции и представители «Правого сектора» — почему-то в белых, светящихся в сумраке раннего вечера, куртках.
А что отец Николай и прихожане? Оказалось, что, закрыв в 13.00, с началом «референдума», церковь и сдав ключи сельскому голове, они остались во дворе храма и молились вместе с приехавшими настоятелями приходов из соседних сел. Темнело. Ровно в 19.00 из клуба донеслись радостные возгласы, на крыльцо стали выходить и обниматься ранее никому не известные люди в рясах — приезжие иерархи Киевского патриархата. Из-за дверей послышалось хоровое исполнение какой-то новой революционной песни. Все это напомнило известные кадры из фильма «Собачье сердце»... Перевес оказался не слишком большим: за Киевский патриархат 400 голосов, против — 300. В селе будет исполнена воля большинства. Более 40 процентов верующих остались без храма. Строить новый — дорого, да и кто им разрешит.
Отец Николай, прощаясь, говорил, что будет бороться — подаст жалобы в прокуратуру, суд. Однако прекрасно понимает, что вряд ли ему удастся вернуть храм. За всю историю новой Украины представители УПЦ МП не выиграли ни одного процесса. Выговорившись, священник отвернулся и заплакал. За 44 года службы в приходе он узнал все и всех в своем селе. Каждый приходил к нему молиться, исповедываться, венчаться, детей крестить. И каждого он принимал таким, как есть, пытался врачевать душу. Теперь многие от него отвернулись. Видимо, ему тяжелее всех.
Кто хочет разделить Украину
В уходящем году Киев регулярно пытался выставить Москву первопричиной своих бед. Одно из наиболее популярных обвинений — «посягательство на территориальную целостность Украины» — адресовали доброй сотне российских политиков, политологов, журналистов. Но, может быть, Киеву стоит больше опасаться своих западных соседей? «Культура» изучила недавнюю историю жовто-блакитного лоскутного одеяла.
После крымского референдума клеветники России охотно уповали, что «имперские амбиции Кремля» будут возрастать и не сегодня-завтра мы взалкаем остальные территории Украины.
Однако «удара милосердия» по агонизирующему Киеву с российской стороны не последовало. Глобальная политэкономическая ситуация, всем очевидно, сегодня такова, что Москва является чуть ли не единственным крупным игроком в регионе, который заинтересован в деэскалации конфликта. Более того, зараженным русофобией украинским лидерам стоит повнимательнее оглядеться, дабы не пропустить тот самый смертоносный удар в какое-нибудь мягкое место. Западнее Днепра.
Напомним, еще в 2009 году Румыния через Международный суд отобрала у «самостийной» кусок территории в устье Дуная, возле острова Змеиный. Не помешало «имперским амбициям» Бухареста даже собственное членство в НАТО, формально запрещающее претендовать на чужие владения. Видные политики, в частности лидер партии «Великая Румыния» Корнелиу Вадим Тудор, открыто смаковали территориальные претензии к Украине. Дело в том, что в Черновицкой области официально проживают более ста тысяч румын: многие уже обзавелись румынскими паспортами. Сейчас, разумеется, новоиспеченные «европейцы» весьма недовольны бытовой и политической неустроенностью, беспределом экс-штурмовиков майдана, реставрацией неонацизма и культа коллаборационистов.
В борьбу за дружеский раздел украинского пирога может вмешаться и Венгрия. Лидер партии «Йоббик» Габор Вона неоднократно говорил, что Закарпатье — исконная венгерская вотчина. В регионе проживает около ста пятидесяти тысяч этнических венгров: так же, как и местные румыны, они недовольны перманентным кризисом и бандеровщиной. Будапешт, в свою очередь, также активно снабжает соотечественников венгерскими паспортами. К слову, конституция Венгрии оставляет правительству право на силовую защиту граждан, проживающих за рубежом...
Раз пошла такая пьянка — режь последний огурец. Уж кто-кто, а Польша, с ее великим экспансионистским бэкграундом, голодной никогда не останется. Если судить по интернет-форумам, футбольным кричалкам и любительским агитационным подкастам, идея вернуть Львов «с городками» в последнее время активно варится в головах польской общественности. В публичное поле ее вбросил экс-министр обороны, а ныне спикер сейма Радослав Сикорский. Семя упало в благодатную почву: многие поляки с младых ногтей считают «Восточные Кресы» — Западную Белоруссию и Западную Украину — «оккупированными» землями. Месяц назад во время крупных беспорядков в Варшаве радикалы из «Всепольской молодежи» и «Руха народовы» вновь потребовали восстановления исторических границ Речи Посполитой.
На территории Украины, кстати, проживают сотни тысяч поляков. Их комплиментарность по отношению к украинцам, вопреки иллюзиям самих свидомитов, близка к нулю — сказывается отнюдь не добрососедское прошлое. На тех же польских интернет-форумах нередко высказывается идея не просто вернуть Львов, но и зачистить его от «фауны», под которой имеются в виду проживающие там «неполяци».
Польша, Венгрия и Румыния — главные бенефициары предполагаемого раздела своей славянской соседки. Но, надо сказать, голоса желающих откусить от пирога раздаются и в Словакии, и в Молдавии. Брожение умов перекинулось даже в Австрию. Местные политики, уважаемые и системные, вдруг стали вспоминать, что когда-то Галицией владели австрийские императоры, а значит, и Вена несет тяжкое бремя ответственности за происходящие на Украине процессы...
Понятное дело, разговоры о разделе Западной Украины пока носят, скорее, гипотетический характер: элиты и кабинеты, склонившись над картой просчитывают наперед различные последствия майдана, в том числе свои действия в случае гражданской войны в соседней стране. Главным врагом украинской государственности, таким образом, остаются сегодня сами «незалежные» власти. Если Киев и далее будет целенаправленно разжигать нестабильность, пытать и бомбить мирных жителей, вполне возможно, руководство ЕС, дабы устранить политэкономические риски для всей конфедерации, банально «раскидает» Украину по зонам ответственности граничащих с нею стран.
Никита ГОЛОБОКОВ