Есть в российской истории личности, к месту последнего пристанища которых никогда не зарастает народная тропа. Могила Сергея Александровича Есенина на Ваганьковском кладбище — одно из них. Ежегодно 3 октября сюда, не сговариваясь, приходят люди самых разных возрастов и социальных слоев, порой забывая даже, что находятся на кладбище. Нет, никто не бузит, не разыгрывает никаких драм и перформансов: просто каждый невольно дает понять себе и окружающим, что Есенин для него — свой, один, личный.

Один с надрывом читает «Письмо матери», другой — «Собаке Качалова», третий — какие-то свои стихи (кстати, поэты, приходящие на Ваганьковское 3 октября с тем, чтобы попытаться втюхать окружающим самиздатовский томик со своими виршами, — это вообще отдельная история). Четвертые — просто откупоривают бутылочку и, следуя заветам чтимого ими классика, «жарят спирт». Впрочем, они всецело поглощены своей «древнерусской тоской» и неудобств посетителям, как правило, не доставляют. У них ведь тоже — свой Есенин...

Вскоре подходит школьная экскурсия (детям лет по четырнадцать-пятнадцать) во главе с учительницей. Которой, как довольно скоро выясняется, до Есенина — как до той самой лампочки: ей бы выполнить задание директора школы да свалить отсюда поскорее. Уделив внимание кладбищенскому хору вольных чтецов, педагог безапелляционно заявляет: «Вот сейчас дядя нам прочитает что-нибудь из Есенина». Хорошо, что дядя попался, что называется, «с пониманием» — прочел старого, доброго и «общепринятого» Есенина. А ведь мог бы преподать учительнице урок, вогнав ее перед детишками в краску: ведь Есенин — это не только «Белая береза под моим окном» и «Еду. Тихо. Слышны звоны под копытом на снегу», но и «Много девушек я перещупал, много женщин в углах прижимал», и «Пей со мной, паршивая сука, пей со мной».

Как жил Есенин — это отдельный разговор. Об этом написаны тома, и к данной теме писатели и журналисты возвращаются постоянно. Еще больше перьев сломано вокруг того, как поэт скончался. Но все это в исторической ретроспективе не столь уж важно. Куда ценнее то, кем Есенин остался для миллионов наших соотечественников после смерти. И Ваганьково дает на этот вопрос самый красноречивый ответ. К могиле великого рязанского самородка идут все — от политиков и ученых до романтически настроенных студентов и интеллигентных забулдыг. И у каждого из них — опять-таки свой Есенин.

Почему так происходит? Что такого особенного сделал в своей короткой жизни этот деревенский приокский парень? Да, воспевал красоту русской природы — но ведь здесь он не первый и не последний (и, возможно, с точки зрения техники стихосложения, даже не лучший). Да, был по-человечески красив и обаятелен. Но кому какое дело до визуальной составляющей, если за ней ничего более не скрывается? «Кто кончил жизнь трагически — тот истинный поэт», — пел когда-то еще один российский народный любимец и «сосед» Сергея Александровича по последнему земному пристанищу. Есенин, как известно, кончил жизнь весьма трагически — но только ли поэтому он является истинным поэтом? Конечно же, нет. Дело в том, что личность Есенина не дробится на составные части — он очень какой-то неделимый и целостный.

Хотя сказать, что по жизни Сергей Александрович всегда был настоящим и искренним — все-таки слукавить. Как любой выходец с периферии, он не мог не испытывать комплекса провинциала. Визит к Блоку в лаптях, показное пьянство, неустанное позиционирование себя (как в стихах, так и в жизни) хулиганом — все это не более чем грамотно выстроенный имидж человека, отчаянно стремящегося к славе, благополучию и признанию. Здесь ничто не ново, и каждый идет к этому своим путем — Есенин прокладывал себе путь стихами.

Но весь отчаянный, напускной, разбитной демарш его жизни напоказ не смог разрушить необычайно тонко организованной личности, прячущейся в творчестве. Есенину, при всем его желании казаться хулиганом и плохим парнем, не удалось обмануть нас — стихи оказались сильнее его самого. Такой, как он, не мог, порой взяв дерзкий и нарочито нескромный старт, вдруг через пару строк невольно не оговориться:

Я о своем таланте много знаю.
Стихи — не очень трудные дела.
Но более всего любовь к родному краю
Меня томила, мучила и жгла.

Вот эту-то самую любовь к родному краю поэт никогда и не мог спрятать — и именно за это в России его любят и почитают, как мало кого еще из мира литературы. И никакие постоянные лирические заигрывания Есенина с разбойничанием, хулиганством и распутством не затмят в народной памяти непроизвольно высказанного им незадолго до смерти собственного жизненного кредо:

Счастлив тем, что целовал я женщин,

Никогда не бил по голове.

Лучшие стихи Есенина — это своего рода отражение русской души во всем ее калейдоскопическом многообразии. Души мятущейся, ищущей, порой неприкаянной... Возможно, в поисках неуловимых ее флюидов люди постоянно устраивают паломничества по есенинским местам, покупают новые сборники давно уже заученных произведений, слушают песни на его стихи (есть ли более «песенный» русский поэт?) и ежегодно 3 октября приходят на Ваганьковское кладбище, где возлагают цветы к весьма симпатичному монументу. Кстати, Есенину, как мало кому еще из мира литературы, с памятниками повезло: они, как правило, удачные — будь то в Рязани, Константинове или в Москве на Тверском бульваре. Впрочем, раз мы ведем речь о любимом русском поэте — стоит ли удивляться?