Александр АНДРЮХИН, Мурманск

28.08.2014

Ежегодно в Северном бассейне вылавливают более миллиона тонн морепродуктов, и до 700 000 тонн приходится на долю мурманчан. Половина идет на экспорт — это примерно столько же, сколько ввозилось к нам до санкций из Норвегии. Так что, если не отправлять нашу северную рыбу за границу, можно запросто закрыть брешь, во всяком случае количеством. Однако все не так просто... 

Корабельная амнистия

Попасть в знаменитый ордена Ленина Мурманский морской рыбный порт постороннему невозможно. Погранзона. Однако начальник службы безопасности порта Сергей Сигаев после долгих телефонных уговоров, наконец, сдался: 

— Ладно, подъезжайте! Исключительно из уважения к «Культуре»...

Через полчаса я уже в его машине. Проехали под запретным шлагбаумом со строгим охранником и вкатили на территорию порта. Я ожидал увидеть бурную жизнь: просоленных моряков, жилистых грузчиков, шаланды, полные лосося, ползущие конвейеры с еще живыми деликатесами, чешую под ногами... 

Увы! Тишина, как на кладбище. Ни души. Только стая тертых жизнью собак поглядывала на нас с гастрономическим интересом. Краны неподвижны, склады под замками. 

— А ведь когда-то здесь кипела жизнь, — ностальгически вздохнул Сергей Владимирович и кивнул на пустые склады. — Вон там стояли тысячи бочек с соленой сельдью. А здесь был коптильный цех... Там — фабрика по изготовлению консервов...

Все эти здания теперь пусты и мрачны. Во многих выбиты стекла, вместо дверей зияет чернота. Только в одном горел свет. 

— Это цех по производству пластиковых окон, — пояснил Сигаев. — А дальше — частный причал. Только на нем сейчас разгружают не рыбу, а металл.

В советские времена Мурманский порт принимал более тысячи судов, которые ловили рыбу во всех уголках Мирового океана, даже у берегов Южной Америки. Здесь работали 15 000 человек. Сейчас едва наберется семьсот. К порту приписано около трехсот судов, но почти треть из них — «незаходные». То есть построенные, модернизированные или капитально отремонтированные за пределами Таможенного союза. 

— Сегодняшний мурманский флот — это в основном корабли еще советских времен, — начал издалека зампредседателя комитета рыбохозяйственного комплекса Мурманской области Андрей Алексеев. — Их возраст 20–25 лет, они нуждаются в модернизации и капремонте. Делается это за границей. Однако владелец такого обновленного судна обязан при входе в российский порт единовременно заплатить 23% от стоимости судна: 18% НДС плюс 5% таможенной пошлины. Немало. Поэтому суда болтаются в море, ловят рыбу, а добычу перегружают на корабли-перевозчики.

Если у владельцев «незаходных» судов появляется возможность продать рыбу иностранцам, они не раздумывают.

— «Незаходных» судов у нас более семидесяти, — говорит Алексеев. — Мы уже не первый год бьемся за таможенную амнистию для них, однако это федеральный закон, и на местном уровне мы изменить его не можем. Надеемся, что в связи с санкциями дело сдвинется с мертвой точки.

Действительно, сейчас в отношении «незаходных» судов готовится налоговая амнистия — во всяком случае, такое объявление вывешено на Едином портале. Планируется, что она вступит в силу с 2015 года и будет действовать до 2020-го.

Но даже «заходные» сейнеры и траулеры предпочитают сбывать рыбу иностранцам. Слишком суров контроль Россельхознадзора. 

— За рубежом на прилавках лежит живая рыба, — говорит председатель правления рыболовецкого колхоза «Северная звезда» Константин Смирнов. — А у нас это в принципе невозможно из-за кондовой системы ветеринарного контроля. После доставки рыбы в порт нужно ждать до трех дней, пока санитары сделают анализы и напишут заключительный акт. Все это время рыба лежит на палубе. И хотя она пересыпана льдом, но все равно теряет свежесть. Затем ту же рыбу при доставке на фабрику снова проверяют на наличие паразитов. А при закладке в холодильник проверяют в третий раз. И все это за наш счет. А проверки не дешевые.

В обладминистрации соглашаются, что контроль избыточный — ни в одной стране нет подобного. В той же Норвегии, если утром судно привозит рыбу, вечером оно уже налегке отчаливает обратно в море. 

— Сейчас мы работаем над тем, чтобы максимально упростить процедуру, —  говорит Алексеев. — Дело даже не в том, что санитарная проверка дорого стоит (для экспортеров она проводится за счет государства), а в том, что это сильно тормозит разгрузку скоропортящегося продукта.

В администрации Мурманской области уверены: если решить проблему с «незаходными» судами и санитарной проверкой, то объем сдачи рыбы в Мурманский порт увеличится в разы.

Не семгой единой 

Быстрое увеличение количества рыбы на прилавках может быть достигнуто за счет трески, путассу и мойвы. Но эти виды, по словам Смирнова, не популярны у отечественного потребителя. Хотя, на мой взгляд, в немалой степени дело в товарном виде. Например, треска — рыба полезная и очень вкусная, сам с удовольствием трескаю, но то, что лежит на наших прилавках, напоминает, скорее, обломки деревяшек. Смирнов не соглашается. Дело, говорит, в традициях: россияне — мясоеды, поскольку страна северная. А на рыбу налегают южане. «Да? — возражаю я. — А норвежцы?» Молчит.

Норвегия поставляла нам сельдь, скумбрию и семгу. Сельди у нас и своей хватает, но у соседей она крупнее, от 400 граммов. Ее вылавливают в тех же районах, где промышляют и наши моряки, но у норвежских сетей ячейки крупнее — вот и весь секрет. Оснастить наших такими же — дело техники. Со скумбрией — тоже вопрос решаемый. Хотя эта рыбка не каждому по зубам: слишком шустрая, для нее нужны специальные снасти. 

А вот со знаменитой семгой (ее еще называют атлантическим лососем) сложнее. Как известно, норвежцы занимают первое место в мире по разведению и экспорту этой породы. После нефти это вторая статья дохода в бюджет. В Россию ежегодно экспортировалось 100 000 тонн семги. Сразу же после введения санкций исполнительный директор Ассоциации производственных и торговых предприятий рыбного рынка Алексей Аронов заявил, что в России ее заменить нечем. И это похоже на правду, поскольку Мурманская область сегодня не выращивает и четверти того, что экспортировалось из Норвегии.

Решить проблему можно двумя путями. Найти вместо Норвегии другого экспортера, например Чили. Или, что предпочтительнее, срочно развивать собственное производство. Дело, надо сказать, хлопотное — я убедился в этом, побывав на одной из ферм компании «Русский лосось» в Амбарной губе Баренцева моря. 

Места здесь роскошные. Какой-то необычайной, густой синевы море, живописные холмы на противоположном берегу. Но мое внимание рыбаки обращают на виднеющиеся вдали металлические круги на воде и судно рядом с ними. 

— Это садки, в которых выращивается рыба, — говорит исполнительный директор предприятия Павел Тихонов. — Отсюда они кажутся маленькими, до них полтора километра. А на самом деле сто метров в окружности, 25 метров в глубину. В одном садке выращивается до 20 000 голов семги. 

Мы сели в катер и направились к садкам. От воды шло тепло.

— Здесь проходит Гольфстрим, — пояснил Павел Александрович. — Температура воды плюс 12. Самая благоприятная для выращивания лосося. Правда, в акватории Норвегии плюс 15, поэтому рыба там растет быстрее. Зато чем холоднее вода, тем меньше в рыбе паразитов.

Первую ферму, рассказал Тихонов, они открыли здесь в 2007 году. Поначалу выращивали форель. Она менее капризная, чем семга, более стойкая к холоду и может долго обходиться без еды. 

— Рыба питается только в светлое время суток, — поделился мой собеседник. — А зимой в Мурманске светло только два часа в день. На вкус, наверное, не всякий у вас, в Москве, отличит форель от семги. Форель жирнее.

Мы подплыли к садкам как раз в ту минуту, когда рыбу начали кормить. Корм подается по шлангам из того самого судна, что виднелось с берега. Из крутящихся раздаточных труб в садки летел сухой корм, по виду напоминающий «педигри». Лосось как с ума сошел. Принялся метаться и выпрыгивать из воды. Однако по окружности садков стояли металлические сетки, преграждая рыбе путь в открытое море. 

— Бывает, и перепрыгивают, — сказал кто-то из рыбаков. — Только далеко им не уплыть. У садкового лосося не развиты плавники, так что в дикой природе он не выживает. 

Ловят здесь и дикого лосося, но это разрешено только весной. Мясо у него серовато-розового цвета, а у садкового — ярко-розовое, знакомое нам по магазинным упаковкам. Это потому, что в корм добавляют краситель астаксантин. 

— Не верьте, что он вреден для здоровья, наоборот, полезен: укрепляет хрусталик глаза, — заверил Тихонов.

Их фирма выращивает 25 000 тонн лосося в год, и за четыре года они надеются увеличить объем вдвое. Но и в этом наши рыбаки зависят от Запада. Парадоксальная, на первый взгляд, ситуация: из-за санкций в отношении Норвегии наши, с одной стороны, получили нишу на рынке, но с другой — потеряли 20 000 голов будущего урожая.

В начале августа предприятие ожидало корабль со смолтом (мальками лосося) из Норвегии. Лето — самое время для их запуска в садки. Однако норвежский корабль в Мурманск не пустили, поскольку его груз попал в запретный список. Он простоял на рейде двое суток и развернулся восвояси. На следующий день в правительстве спохватились, вице-премьер Аркадий Дворкович заявил, что власти намерены снять эмбарго на ввоз мальков для аквакультуры.

— Однако для нас эта партия смолта уже потеряна, — нахмурился Тихонов. — Восполнить ее нечем.

Так что, если по-честному, санкции — оружие обоюдоострое. Требующее умелого обращения. В выращивании собственного лосося Россия еще долго будет зависеть от Норвегии — оттуда и смолт, и корм. Да, в Мурманске запланировано строительство фабрики по производству малька, но дело это не скорое.

Крабы и капуста

На уровень тех самых 90–100 тысяч тонн лосося, которые ежегодно поставлялись Норвегией, Россия сможет выйти не раньше 2020 года, считают в руководстве Мурманской области. Можно ли чем-нибудь заменить полюбившуюся рыбу?

Есть дальневосточные лососевые — кета, нерка, горбуша. А еще у нас совершенно не развито рыболовство во внутренних водоемах.

— Сиг, кумжа, щука, налим, окунь и другая рыба могут занять достойное место в рыбных магазинах, — говорит «Культуре» председатель комитета рыбохозяйственного комплекса Мурманской области Олег Заболотский. — Та же морская капуста, которая вся поставляется из Китая. А ведь наша-то лучше. 

Да что там капуста! Мурманские рыбаки уверяют: дай им волю — они завалят страну дешевым крабом. Оказывается, этого зверя здесь видимо-невидимо. Но его лов запрещен: слишком малы крабики. 

— Они у наших берегов отъедаются, а как вырастают до квотируемых размеров — переползают к норвежским берегам, — смеется Смирнов.

Можно ли изменить пути миграции — задачка для ученых. Сейчас, по словам Заболотского, в его комитете разрабатывается комплексная концепция развития рыбохозяйственного комплекса региона в условиях санкций. Все это хорошо. Но пока наши рыбаки не завалили нас отечественной рыбкой, покупателей волнует, поднимутся ли цены на обитателей вод?

Специалисты уверены, что на семгу — поднимутся. Но не более чем на 10%. Больше ФАС не даст. А что касается прочей рыбы? 

— Наши добытчики как сдавали сельдь по 45 рублей за кило, так сдают и по сей день, — сказал «Культуре» гендиректор Союза рыбопромышленников Севера Василий Никитин. — А то, что она в столичных магазинах поднялась до 149 рублей, это уже вопрос к перекупщикам. То же самое с мойвой. Добытчики продают ее по 25 рублей за килограмм. В столице она поднялась уже до 135 рублей.

Торгаши-посредники — пожалуй, единственная категория, кто сразу и ощутимо выиграл от санкций.

Россия расставляет сети

На днях замминистра сельского хозяйства РФ — руководитель Федерального агентства по рыболовству Илья Шестаков встретился с журналистами, чтобы успокоить общественность: новые зарубежные поставщики семги найдены, отечественные рыболовы получат господдержку, подорожание не коснется всего рыбного ассортимента, будет незначительным и недолгим.

Шестаков сообщил, что из магазинов вот-вот исчезнет последняя норвежская семга, закупленная еще до введения эмбарго, и признался, что российские рыбаки в этом году выловят чуть менее, нежели в прошлом: 4,28 млн тонн вместо 4,3 млн тонн рыбы. Однако количественного сокращения на рыбных полках потребитель не почувствует. Дело в том, что Россия из своего общего улова порядка 1,8 млн тонн продает. Весь же наш годовой импорт доселе равнялся приблизительно одному миллиону тонн. (На долю стран, в отношении которых применены санкции, приходится 45%, то есть 462 000 тонн). Следовательно, за счет снижения российского экспорта количественный внутренний спрос и будет полностью удовлетворен.

А вот ассортимент рыбы на некоторое время поредеет. По естественным причинам мы сами не можем обеспечить себя атлантическим лососем, скумбрией, креветками, шпротами. Но процедура замещения уже раскручивается. При этом власти намерены простимулировать российских рыбаков. «Совместно с Федеральной службой по тарифам мы просчитываем возможный объем субсидирования, либо обнуления железнодорожных расходов по доставке рыбы, — поделился планами Шестаков. — Параллельно ведем переговоры о сопровождении тихоокеанской рыбопродукции Северным морским путем». 

По мнению Шестакова, сложившаяся ситуация — это хорошая возможность для выхода на рынок новых отечественных игроков. «Торговые сети децентрализуются, то есть выводят свои закупочные подразделения в регионы, чтобы напрямую работать с производителями или региональным оптовым звеном», — подчеркнул замминистра. Более того, сейчас составляются списки заинтересованных рыболовецких и рыбоводческих хозяйств, которые хотели бы напрямую выйти в магазинную сеть, для оказания им некоторой поддержки. Хотя в «мирное» время далеко не все желающие могут себе это позволить, поскольку работа без посредников предполагает серьезные ограничения: например, вынуждает замораживать оборотный капитал и добавляет риск возврата непроданной продукции.

Что касается поиска новых зарубежных партнеров, то на днях Россельхознадзор предоставил право поставок рыбы в нашу страну 12 чилийским предприятиям. Ожидается, что возросшая таким образом конкуренция удержит ритейлеров от повышения цен. Нынешнее «незначительное повышение» Шестаков назвал временным, но на всякий случай напомнил: «Красная рыба не является социально значимым продуктом». 

Дмитрий ИНСАРОВ