Борис МЕЖУЕВ, философ

02.09.2019

Область научных исследований Иммануила Валлерстайна, скончавшегося в последний день лета, сложно, если вообще возможно определить. Чаще всего созданный им «мир-системный анализ» рассматривают в контексте исторической социологии, но, по-моему, никто внятно не охарактеризовал, что это такое. Вероятно, именно в силу данной расплывчатости области знания, в которой работал Валлерстайн, его труды менее популярны в Америке, чем в Европе и России, где в начале «нулевых» наблюдался своеобразный «валлерстайновский» бум. Его здесь любили, читали, переводили, цитировали, причем почти все — ​от либералов до консерваторов. Потом этот бум поутих, но авторитет творца мир-системного анализа у нас всегда оставался высоким.

Я познакомился с идеями Валлерстайна в начале 1994 года, и первое впечатление было совершенно ошеломляющим. Очевидные истины и, казалось бы, непререкаемые догмы ученый подвергал сокрушительной критике, предлагая свой особый взгляд на все, что произошло с миром в целом, с его и нашей страной на роковом рубеже 80–90-х. Основная мысль Валлерстайна состояла в том, что распад Советского Союза представляет собой неизбежное следствие и фактор ослабления американской гегемонии. В тот момент данное утверждение звучало отчаянным парадоксом, но тем не менее этот вывод представлял логическое следствие из разворачиваемой автором исторической картины. Ядро капиталистической мир-системы, а именно США и их союзники, утверждал Валлерстайн, просто физически не способны установить свою власть над всей планетой без того, чтобы другая половина человечества не находилась в то же самое время под контролем внешне враждебной, но, по существу, уже не революционной силы, каковым являлся советский социализм.

Само существование капитализма оказывается возможным только по той причине, что наряду с миром богатства и процветания существует мир бедности и полурабского труда. Чтобы получать баснословную прибыль, нужно кому-то платить нищенскую зарплату. Но почему человечество готово терпеть столь ужасающий строй, в котором неравенство является условием развития? Только по той причине, что у него имеется видимая альтернатива, тоже не лишенная недостатков, но тем не менее свидетельствующая о наличии выбора. Такой альтернативой и считался советский социализм, хотя Валлерстайн полагал, что по существу наш прежний строй являлся ничем иным, как орудием американской гегемонии — ​ее спарринг-партнером, без схватки с которым Вашингтону трудно было бы удержать первенство на глобальном татами.

Итак, говорил социолог, крах Советского Союза почти неизбежно приведет к свертыванию доминирования США. Остальные страны просто откажутся подчиняться американским правилам и начнут отвоевывать свое место под солнцем, понимая, что в рамках глобального миропорядка, выстроенного Вашингтоном, им светит только вечное прозябание на периферии. Валлерстайн делал и другой вывод: элиты мир-системы попытаются изобрести что-нибудь эдакое, дабы все-таки заставить бунтующие народы подчиняться. И эти новации глобализма будут слабо совместимыми как с политическим, так и экономическим либерализмом.

Например, неприкрытый расизм, утверждающий право народов Севера господствовать над народами Юга. Полагаю, что если бы Валлерстайн продолжал выступать с регулярными политическими комментариями, он бы оценил идею Дональда Трампа купить у Дании Гренландию, то есть приобрести за деньги 57 тысяч гренландцев, не спрашивая у них согласия.

Валлерстайн сформулировал все это в начале 90-х, когда читатели еще не пришли в себя от шока «конца истории». Сейчас, разумеется, добрая половина его пророчеств звучит как дежурные политические клише. Большинство вполне согласно с Валлерстайном: эпоха американской гегемонии — ​перевернутая страница истории. И нынешние выкрутасы Вашингтона на мировой сцене описываются строчкой из Тютчева: «Зима недаром злится, прошла ее пора».

Если бы Валлерстайн говорил только об этом, то сейчас бы ходил в главных пророках современности. Но, к сожалению, он не только констатировал кризис капиталистической мир-системы, но и намечал вектор ее будущего развития. В каком-то даже демонстративном противоречии с его собственным предположением о неизбежности кардинального пересмотра Валлерстайн тем не менее постоянно воспроизводил одно и то же предсказание — ​новый раскол единого мира на две конкурирующие половинки. Он считал, что Америка максимально плотно интегрирована с Китаем в единую экономическую систему, и рано или поздно это геоэкономическое объединение обретет свою политическую форму: возникнет то, что британский историк Найл Фергюсон назвал термином «Чимерика». А Россия сольется в единый геополитический конгломерат с континентальной Европой, будет подпитывать своими природными ресурсами и поддерживать военной силой технологическое возрождение Старого Света.

Какое-то время подобный прогноз выглядел убедительно. Россия сохраняла энергетическое партнерство с Европой, а США наращивали тесные экономические узы с Китаем. Геополитические и общецивилизационные противоречия Вашингтона и Пекина гасились логикой глобализации — ​взаимной заинтересованностью двух сверхдержав. Но сегодня, когда сдерживание Китая уже не может считаться просто блажью нынешней американской администрации, а является важнейшим пунктом оборонительной стратегии США, без особых возражений принятой заокеанским истеблишментом, прогноз Валлерстайна, увы, кажется совсем далеким от реальности.

Если вспомнить ту же Гренландию, то мир движется в направлении гораздо менее совместимом с расовой корректностью. Чимерику разрушила на самом деле очень грубая логика — ​принцип «свой — ​чужой». Китайцы для англо-саксов остаются «чужими», даже если и производят полезные вещи. И Трамп «гренландским» жестом хотел показать: «не-своим» не место за Полярным кругом.

Думаю, Валлерстайн отдал много сил тому, чтобы уходящая в прошлое мир-система не сменилась подобной логикой расы и цивилизационного превосходства. Но он не мог не понимать, что вся история Запада толкает его именно к такому отнюдь не политкорректному исходу. И, надеясь на антиглобалистское левое движение как орудие влияния, Иммануил явно пребывал в плену своего шестидесятнического романтизма.

Однако каковы бы ни были ошибки Валлерстайна, рожденные тем, что американцы называют wishful thinking, он, несомненно, принадлежит к числу титанов, которых уже не рождает современная наука, смирившаяся с сегрегацией по отраслям знания. И в первую очередь Иммануил Валлерстайн близок нам, русским, именно этим своим универсализмом, который некогда составлял яркую черту отечественной учености и который, кажется, с наступлением новых времен был нами утрачен.

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции