Михаил БУДАРАГИН

02.11.2017

Умер Владимир Маканин, писатель, литературная судьба которого сложилась удивительно ровно. Родился прозаик в 1937 году, а публиковаться начал в середине 60-х, когда в СССР бушевала «оттепель». Герой первого его романа «Прямая линия» Володя Белов — «срединный человек», похожий не на тогдашних громокипящих персонажей, а на европейского городского обывателя, таких особенно много было в крепко скроенной литературе ФРГ и ГДР. Маканин не слишком соответствовал эпохе, однако печатался спокойно и много, не конфликтуя ни с внимательной советской властью 70-х, ни с диссидентами, ни с «деревенщиками».

Органичная спокойность и уверенность в писательском праве говорить то, что автор считает действительно важным, очень Маканину помогли: он начал нарушать границы литературных приличий раньше, чем это было замечено всерьез. Скажем, в повести 1979 года «Река с быстрым течением» он рассказывает о том, как меняет женщину и семью алкоголь. Русская литература о подобных пороках старалась лишний раз не упоминать, такова была традиция, шедшая еще от Достоевского. Сонечка Мармеладова безгрешной не была, но ее падение (как и у Анны Карениной) — не чета пошлому пристрастию к бутылке.

Маканину не был интересен скандал, поэтому он не ввязывался в политические, литературные и общественные дрязги, не бряцал открытыми письмами, а тихо разбирался — в меру своей писательской компетенции — в том, как устроено общество. Этому посвящен очень тяжелый роман «Один и одна» (1987), где, как часто пишется в аннотациях, «развенчиваются шестидесятнические мифы», а на самом деле прямо говорится о том, что такое социальный разлад и почему он так тревожен.

После перестройки Маканин все так же верен себе, он — герой не чужого времени, а собственного. В 1998-м выходит в свет роман «Андеграунд, или Герой нашего времени», а еще через десять лет — нашумевший «Асан», продолжающий проблематику «Кавказского пленного» (1994). Эти тексты, разные, но одинаково ровно и мастеровито сделанные, — об одном и том же: чтобы понять человека, необходимо видеть и знать социум во всей его сложности.

«Асан» очень не понравился писателям, побывавшим в «горячих точках» и на фронте (конечно, не Великой Отечественной, речь шла уже об Афганистане и Чечне), но громкая и суетная дискуссия о том, имеет ли автор право говорить о войне, если не лежал в окопе, закончилась, как водится, ничем. Маканин пережил ее совершенно спокойно, для порядка объяснив свою позицию, но было хорошо заметно, что ему не очень хочется эту дискуссию вести — не от отсутствия аргументов, а потому, что она не имеет смысла.

Время рассудило в пользу Маканина. Он, никогда не числившийся «звездой» и «кумиром», не стал «литературным генералом» и оказался писателем очень хорошего, крепкого уровня, такого, какой и должен составлять важную часть творческого ландшафта страны. Язык не повернется назвать автора блестящим, искрометным или открывающим новые горизонты раз в сезон. Но свою задачу Маканин выполнял честно и упорно, и по его книгам вполне можно изучать те общественные тенденции, о которых обычно не пишут в учебниках истории.

Повезло писателю и с экранизациями. Георгий Данелия снял в 1995 году фильм по повести «На первом дыхании», а «Кавказский пленный» был перенесен на экран Алексеем Учителем в 2008-м. Последний большой роман Маканина, «Две сестры и Кандинский» (2011), посвящен репрессиям и прощению, выстроен как диалог, и, скорее всего, мы скоро увидим его в кино. Более созвучного эпохе произведения подобрать сейчас трудно.

Фото на анонсе: Алексей Филиппов/ТАСС