Александр АНДРЮХИН

14.09.2017

16 сентября исполняется 270 лет (по другим данным — 272 года) со дня рождения Михаила Кутузова. Имя одного из величайших русских полководцев ассоциируется со спасением России от Наполеона, но 90-летняя праправнучка Михаила Илларионовича Кира Хитрово-Кромская считает, что военный и дипломатический гений ее предка в полной мере недооценен. В книге, над которой она работает, будут развенчаны некоторые мифы о фельдмаршале. Наш корреспондент встретился с Кирой Михайловной и узнал, с какими именно расхожими представлениями о Кутузове она не согласна.

культура: Как Вам удалось сохранить такое прекрасное здоровье, молодость и завидную ясность мысли?
Хитрово-Кромская: Это наше родовое. Ни я, ни мои родители никогда не болели, также прекрасный иммунитет и у моего сына Дмитрия. Все мои предки были отменного здоровья. А о силе Кутузова ходили легенды, ведь он дважды был ранен в голову, и оба ранения считались смертельными. Первый раз пуля влетела ему в левый висок и вылетела со стороны правого глаза. Это было у деревни Шумы, когда Михаил Илларионович шел с развернутым знаменем. Он не только выжил, но даже не ослеп. Через 13 лет при штурме Очакова пуля вновь попадает ему в область правого глаза. Но опять не повреждает его. Это удивляет армейского доктора, от которого остались слова, что, должно быть, этот человек рожден для чего-то более великого, если Бог дважды сохранил ему жизнь. Кутузов не был одноглазым, как показано в фильме «Гусарская баллада». Он практически до конца своих дней видел обоими глазами, о чем свидетельствует его письмо к дочери Елизавете в 1812 году: «Глаза мои очень утомлены. Не думай, что они у меня болят, нет, они только устали от чтения и письма по случаю вновь одержанных побед». Так что потеря глаза не более чем легенда. Но черную повязку через глаз он надевал в сражениях в гигиенических целях, чтобы на рану рядом с глазом не попадали пыль и копоть.

культура: Откуда в Вашей фамилии появилась приставка Кромская?
Хитрово-Кромская: Как известно, у Михаила Кутузова было пять дочерей. Я — правнучка его второй дочери, Анны, которая вышла замуж за генерал-майора Николая Захаровича Хитрово и взяла его фамилию. (Кира Михайловна кивает на стену, на которой под портретами Михаила Кутузова и его жены Екатерины Бибиковой висят гравюры потомков полководца. — «Культура»). Фамилию Кромской взял уже мой папа Михаил. Он был профессором музыки, обучался в Италии. Когда вернулся, стал гастролировать с концертами по стране. В городе Кромы его концерт так потряс местную интеллигенцию, что ему преподнесли серебряный сервиз и уверили, что теперь он на веки их, Кромской. Так папа взял вторую фамилию.

культура: Дома семейные легенды о прославленном предке хранились?
Хитрово-Кромская: Из поколения в поколение передавался рецепт торта, который очень любил Михаил Илларионович. Мы так его и называли — «Кутузов». Для изготовления требуется довольно много времени, к тому же в него нужно добавлять очень редкий дорогой ликер. Помню, когда в Москву на 200-летие Бородинской битвы приезжал потомок брата Наполеона Бонапарта Шарль и изъявил желание зайти ко мне, я была застигнута врасплох. Сразу побежала в кафетерий и купила огромный торт «Наполеон». Но потомку корсиканца он не понравился — съел один маленький кусочек и больше не притронулся. В этот же день он меня потащил в ресторан. Когда мы шли с ним по улице, смотрелись карикатурно: он ростом 2,2 метра, я — 1,52. Нас еще сопровождали журналисты. Помню, на мосту корреспонденты хотели откупорить шампанское, но у них не получалось. Тогда Шарль забрал бутылку и одним ловким движением громко хлопнул пробкой. Чувствуется, что специалист! На другой день он снова пришел ко мне. На этот раз я испекла свой фирменный торт «Кутузов». Правда, на дорогой ликер у меня денег не хватило, и я добавила кагора. От этого торта мой гость был без ума и предложил Дмитрию, моему сыну, жениться на его приемной дочери — соединить, так сказать, два рода великих мировых полководцев. Но породниться с Бонапартами мы отказались. Сын уже был женат, уже родились дети.

культура: Остались ли у Вас раритеты от прославленного фельдмаршала?
Хитрово-Кромская: Через все поколения к нам дошло кресло Михаила Илларионовича, на котором он любил читать. Оно было под темно-вишневым бархатом. В него, разумеется, мы не садились, хранили как память. В 1960-х годах, когда я была в командировке за границей, к нам в квартиру наведались какие-то люди и представились работниками музея. Они пообещали отреставрировать реликвии Кутузова, если таковые остались. Мама с сестрой отдали им кресло, и больше мы его не видели. Вернувшись в Москву, я первым делом отправилась в кутузовскую избушку посмотреть на кресло, но его там не оказалось. Стала расспрашивать, но все только разводили руками. Так что кто были эти люди, забравшие у нас кресло, выяснить не удалось.

культура: Каково быть потомком спасителя России?  
Хитрово-Кромская: Это сейчас быть таковым почетно. Меня приглашают на все мероприятия, связанные с Отечественной войной 1812 года. На 200-летие Бородинской битвы мне даже пожал руку глава государства Владимир Путин, а на мое 90-летие он прислал мне поздравление. Но не всегда так было. До 1962 года говорить о своих княжеских корнях было опасно: в 1918 году расстреляли моего дядю, в 1938-м — моего отца. Детям репрессированных родителей дорога в вузы была закрыта — по этой причине мои старшие сестры так и не получили высшего образования, несмотря на то, что одна из них воевала. Мои документы в МГИМО отклоняли пять лет. Но помню, как в 1957 году я снова пришла с документами в этот институт, а там меня уже знали в лицо. «Опять графиня Хитрово-Кромская пришла!» — воскликнул один из членов комиссии. Я ему ответила: «Я не графиня, я княжна». Мужчина смутился и пробормотал: «А вы смелая». И в этот год — о чудо! — меня допустили к экзаменам.

культура: Дерзкий ответ повлиял на решение приемной комиссии?
Хитрово-Кромская: Вряд ли. Может быть, повлияло то, что к этому времени я окончила Университет марксизма-ленинизма и уже работала в Министерстве внешней торговли. Там меня опекал сам Анастас Микоян. Он заметил меня случайно. Помню, как мы перевозили архив с одного этажа на другой. Все куда-то ушли, а я осталась одна. И друг в комнату неожиданно входит Анастас Иванович. Тогда он был министром внешней торговли. Шел, кажется, 1948 год. Он спросил, что я здесь делаю одна. Я ответила, что сторожу архив. Он рассмеялся и тут же организовал грузчиков, которые перенесли документы на другой этаж. Позже по его личному распоряжению мне установили домашний телефон, потому что приходилось работать и ночью.

культура: Как Вы попали на работу в такое солидное учреждение?
Хитрово-Кромская: Случайно! Был 1943 год. Мы с мамой и сестрой жили в Москве в гостинице «Марсель», старшая сестра была на фронте. В номере по соседству обитала преподавательница английского языка. Она работала в Наркомате внешней торговли, поскольку для сотрудников этого ведомства знание английского было обязательным. Однажды кадровик попросил ее найти расторопную девушку для курьерской работы, чтобы умела держать язык за зубами. Соседка выбрала меня. Мне еще не было шестнадцати. Она меня привела, и кадровик воскликнул: «Да она вообще еще ребенок!» Однако временно оставил. Там я стала себя проявлять. Меня даже выбрали секретарем комсомольской организации.

культура: Но Вы мечтали стать дипломатом, как Кутузов?
Хитрово-Кромская: Сейчас думаю, что именно зов крови упрямо направлял меня в МГИМО. Но тогда я этого не осознавала. Моя специальность не совсем дипломатическая — специалист по экономике внешней торговли. Я работала в министерстве, но чувствовала себя изгоем. Когда один сотрудник предложил мне руку и сердце, я ему отказала из соображений, что после женитьбы ему поставят запрет на выездах. Но в 1962 году все изменилось. Приближался 150-летний юбилей Бородинской битвы, и вот моему начальству звонят из оргкомитета и просят освободить меня на два дня от работы. Меня как праправнучку Кутузова приглашают на празднование. А там весь генералитет страны, космонавты. Я запросто беседую с Юрием Гагариным. После этого на работе ко мне стали относиться по-другому. Тут же после празднований меня посылают в командировку в Гвинею, где я пробыла 2,5 года. Единственно, что попросило начальство, чтобы я не совершила там переворот. Потом были Сьерра-Леоне, Польша, Чехословакия, где я работала при посольстве. Тот юбилей Бородинской битвы круто изменил мою жизнь. После этого я даже позволила себе выйти замуж. Но главное — после этого мой предок, Кутузов, прочно вошел в мою жизнь. Пушкинский музей подарил мне мою родословную, а также очень редкую книгу — переписку Кутузова с дочерьми. Она стала моей настольной книгой.

культура: Я знаю, что Вы пишете свою книгу о Михаиле Илларионовиче.
Хитрово-Кромская: Совершенно верно. Кутузов был совсем не таким, каким представлен историками. Он был веселым, озорным, бесшабашным, и храбрость его была от его русской удали. Он очень любил подурачиться, особенно пародировать начальство. Тогда подобные способности еще не были возведены в жанр сценического искусства и воспринимались теми, кого изображали, как оскорбление. Однажды после боя сослуживцы попросили Михаила изобразить главнокомандующего Петра Румянцева. Кутузов его спародировал, чем вызвал всеобщий хохот офицеров. Когда генерал-фельдмаршалу об этом доложили, он рассердился и приказал перевести шутника в Крымскую армию. После этого Кутузов стал осторожнее с пародиями, но чувство юмора не утратил. Эта осторожность потом ему очень помогала в дипломатической деятельности. А каким он нежным был отцом! Достаточно почитать его письма к дочерям. Как он волновался за Анну и Елизавету, которые во время войны пошли медсестрами в лазареты. А их мужья погибли в первых же боях с французами.

культура: Откуда Вы черпаете исторические факты?
Хитрово-Кромская: Отовсюду, откуда можно. Мне, как единственному оставшемуся прямому потомку Кутузова, в России (говорят, за границей есть потомки от других дочерей Кутузова), многие музеи открывают архивы. А книга начинается с XIII столетия. Чем больше погружаюсь в материал, тем больше убеждаюсь, что Кутузов был послан Богом для спасения России. Мало кто знает, что мать его была из рода Беклемишевых, как и мать другого спасителя России — Дмитрия Пожарского. И это не случайно. Так же по какому-то высшему промыслу, куратором школы, в которую поступил юный Михаил Илларионович, оказался арап Петра Великого, Абрам Петрович Ганнибал. Он-то и заметил талантливого кадета и представил его ко двору императора Петра III, откуда и пошла военная карьера Кутузова. Всем известно, что Измаил взял Суворов. Но именно колонна Михаила Илларионовича прорвалась на вал. Турки ее рассеяли своими пушечными и ружейными залпами. Кутузов послал Суворову донесение о необходимости отступления, но получил ответ, что он назначен комендантом Измаила. У Кутузова меняется настроение, и он под страшным непрерывным огнем собирает резерв и овладевает бастионом. Затем открывает ворота крепости и приказывает своим солдатам идти в штыковую на турок. В результате, как написал потом Суворов императрице: «Слава Богу, слава Вам! Крепость взята, и я там».

культура: Заслугу Кутузова при взятии Измаила трудно переоценить.
Хитрово-Кромская: Но сегодня совсем не упоминают о более блестящей победе — в 1811 году, когда он, имея всего 15 тысяч солдат, виртуозно разгромил 60-тысячный корпус великого визиря Турции Ахмед-паши. Также сегодня забыли о его дипломатических победах. В 1793 году Михаил Илларионович был назначен чрезвычайным и полномочным послом в Османскую империю. Славные победы адмирала Ушакова на море не случились бы, не будь Кутузова. Ведь через пять лет после назначения его послом Турция откроет проход через проливы эскадре нашего великого адмирала. Благодаря дипломатическому таланту Михаила Илларионовича к этому времени из Османской империи выселят всех французских подданных. И то, что Турция осталась нейтральной ко второму разделу Польши и склонилась к вступлению в антифранцузский союз, опять-таки прямая заслуга Кутузова. И он же — как дипломат — вовлек в антифранцузскую коалицию прусского монарха.

культура: Известно, что историки часто критикуют образ полководца, который известен каждому школьнику, прочитавшему «Войну и мир». Вам тоже не нравится трактовка Толстого?
Хитрово-Кромская: Если верить Льву Толстому, то Кутузов только читал французские романы и сдерживал солдат, чтобы они не рвались в бой. И дремал везде, где только голова находила точку опоры. При прочтении складывается впечатление, что Михаил Илларионович не имел никакой тактики, развитие событий пустил на самотек, а уж народная дубина явилась главной движущей силой в войне с французами. А между тем Кутузов прекрасно знал, чем сильна наполеоновская армия и чем слаба. Разбить ее в генеральном сражении было невозможно — у нас не хватало опыта. Войско Бонапарта, прошедшее с боями по всей Европе, можно было только измотать. И он применяет тактику отступления, которую уже использовал в Австрии в 1805 году, когда выводил Подольскую армию из-под удара. Тогда он выматывал французов арьергардными боями, отступая в глубь австрийских земель, а от генерального сражения уклонялся, при этом не упускал случая пощипать врага, поскольку коммуникации растянулись на сотни километров. В войне 1812 года Кутузов применяет тот же метод. То, что он дремал на совете в Филях во время пылких речей генералов, говорит вовсе не о том, что он испытывал старческое равнодушие к военным действиям. Нет, Михаил Илларионович неукоснительно следовал своей тактике, и речи генералов для него ничего уже не значили. Им уже было принято решение и рассчитаны все ходы. Думаю, что гений Кутузова в полной мере не оценен до сегодняшнего дня. Однако в свое время дань его военному гению отдали все монархи. И Екатерина, и Павел, а потом и Александр, который признал, что поражение при Аустерлице — не вина полководца. «Я был молод и неопытен, — признается потом Александр. — Кутузов говорил мне, что надо действовать иначе. Но ему следовало быть настойчивее». Михаил Илларионович — фигура, равную которой трудно найти. 

Фото на анонсе: Памятник Михаилу Кутузову на Бородинском поле. Фото: Чейшвили/РИА Новости