Ксения ВОРОТЫНЦЕВА

13.07.2017

17 июля знаменитый мультипликатор Александр Петров отмечает юбилей. Его уникальные работы, созданные в технике масляной живописи по стеклу, прекрасно известны не только в России, но и за рубежом. Александр Константинович — единственный из отечественных аниматоров — получил самую престижную мировую кинопремию. Накануне дня рождения мастер, живущий и работающий в Ярославле, дал эксклюзивное интервью «Культуре».

культура: Вы обычно исполняете несколько ролей — художник, автор сценария, режиссер. Не тяжело?
Петров: Если честно, иногда жалею, что понесло в режиссуру: давит груз ответственности. Порой интересно поэкспериментировать, но внутренний цензор или критик не дают желанию сбыться. Андрей Тарковский говорил, что счастье — это когда фильм делается одним человеком. Как режиссер контролирую всех, кто работает над картиной, — монтажеров, музыкантов. Вроде бы идеально. А счастья нет (смеется). Конечно, лукавлю: в процессе — упиваешься радостью. Просто каждый должен заниматься своим делом. Режиссура — отдельная профессия, склад мышления. Нужно быть генератором идей и авторитарным жестким руководителем. Мне же свойственны спонтанность и эмоциональность.

культура: Правда, что над последним фильмом «Моя любовь» трудилась большая команда?
Петров: Это была вынужденная мера. Проект оказался слишком сложным: множество персонажей и ситуаций. Несмотря на опыт, в какой-то момент понял, что не успеваю и могу подвести продюсеров. Пригласил партнеров и друзей, в том числе режиссера-аниматора Мишу Тумелю, с которым мы учились вместе. Также дал объявление: ищу молодые таланты. Сначала одна девочка пришла, потом другая, затем мальчик; постепенно набралась команда. Это спасло фильм: уложились в три с половиной года. Часть ребят остались на студии, основанной мной в Ярославле, образовав ее костяк. Через несколько лет сделали еще один набор. В итоге появился небольшой круг сотрудников, которые помогают работать над проектами. Думал, будут создавать и свои вещи, однако без моего участия пока вышло лишь две картины. Надеюсь, появится больше.

культура: Как часто объявляете набор?
Петров: Четкой периодичности нет. Два года назад отказался принимать новых людей, хотя даже успел провести экзамен. Просто понял: придется приложить много сил, чтобы «дорастить» ребят до нужного уровня. Возникло немало вопросов к качеству рисунка.

культура: Это случайность или выпускники художественных школ и училищ сегодня подготовлены недостаточно хорошо?
Петров: Уверен, есть прекрасная творческая молодежь. Однако в целом — и это чувство присутствует у многих коллег — профессиональная планка падает. Похоже, большинству комфортно на достигнутом уровне: они не стремятся стать лучше. Еще одна причина: юные таланты, ощущающие свой потенциал, просто не видят себе места в анимации, которая, особенно некоммерческая, приносит совсем немного денег. Поэтому люди с хорошим портфолио выбирают архитектуру, дизайн, иллюстрацию.

культура: Когда Вы занялись мультипликацией, думали о том, как жить, кормить семью?
Петров: Если честно, нет. Можно сказать, случайно попал в анимацию. Окончил в Ярославле художественную школу, затем училище. И совершил внезапный кульбит: повез документы во ВГИК. Поступил на художника в игровом кино. Через год решил перевестись на анимационное отделение, и не потому, что собирался посвятить жизнь созданию мультфильмов. Просто мне казалось, что в этой профессии больше места для фантазии и для применения моих знаний. По окончании планировал работать художником-иллюстратором. Но тут началась Олимпиада-80. Мне предложили выбрать любое место за пределами Белокаменной. Педагог ВГИКа Вадим Курчевский посоветовал ехать в Армению. Эта подсказка оказалась судьбоносной. Через два месяца возвращался домой с вареньем из орехов и лепестков роз, а также с убеждением: это моя новая родина, где обязательно должен побывать еще раз. Так вскоре и случилось — провел там целый год. «Арменфильм» дал опыт командной работы, нацеленной на результат. Люди трудились с упоением: буквально горели, желали сделать нечто такое, чтобы другие ахнули. Это повлияло на мое решение остаться в профессии.

культура: В одном интервью Вы говорили, что мысли бросить анимацию вновь возникли, когда взялись за «Русалку»...
Петров: Это происходило в 90-е годы. Я с семьей тогда только-только перебрался в Ярославль: после Армении трудился на Свердловской киностудии, и жизнь там была хорошей, комфортной. Однако в итоге решил вернуться на родину. Три года пытался организовать технические условия для съемок. Заработал иллюстрациями денег и поехал в столицу на «Москинап»: купил камеру, как потом выяснилось, без мотора внутри. Обманули дилетанта. Но оборудование наладили и начали делать «Русалку». С ней связаны не технические трудности, а скорее идейные. Запутался как драматург: полез в дебри, из которых не мог выбраться. Вот тогда и возникло желание все бросить. Правда, картину все-таки завершил, из профессии не ушел. И получил подтверждение, что не зря вернулся в Ярославль, хотя мог выбрать любое другое место.

культура: А как попали в Канаду, где снимался «Старик и море»?
Петров: Повесть Хемингуэя давно находилась в разработке: периодически доставал рисунки, делал раскадровку. Однажды приехала стажироваться девушка из Канады, Мартин Шатран. Она просилась ко мне два года: все считали ее сумасшедшей, но Мартин оказалась настырной — получила грант на изучение анимации в России. Я поначалу отказывал — не было оборудования, однако, когда оно появилось, сказал: приезжай. Как-то достал при ней свой «долгострой» — «Старика и море». Она посмотрела и предложила показать наброски нужным людям в Канаде. Я отмахнулся, но Мартин уже через два месяца нашла продюсеров. И вскоре мы летели к ней в гости: познакомиться с семьей, а также провести деловые переговоры. Четырежды нам ответили отказом, один продюсер предложил обсудить детали. И буквально через три недели после завершения «Русалки» мы опять отправились в Канаду. Новый фильм оказался непростым, но счастливым. Продюсеры меня опекали: они понимали, что это главный проект студии, поэтому выложились полностью. Выкупили у наследников права. Лично я с представителями семьи писателя не общался, но мне передали: они остались довольны и назвали наш фильм одной из лучших экранизаций Хемингуэя. Правда, у меня есть крен в сторону любви к миру и упоения бытием, а ведь в книге изображена и смертельная схватка... Когда читаешь текст, ощущаешь, как мучительно тянутся минуты, часы, не может закончиться ночь. К сожалению, в картине это воссоздать не удалось: получилось слишком поэтично.

культура: Насколько вообще взаимопереводимы языки литературы и мультипликации?
Петров: Есть какие-то вещи, которые невозможно перенести со страницы на экран. Например, трудно пришлось с Достоевским. С одной стороны, увлекательная работа. С другой — долго искал образный ряд, который не «отрывался» бы от текста. Много было разочарований, в первую очередь в себе. К счастью, литературоведы и критики говорят, что экранная версия совпадает с их впечатлением от книги, и для меня это награда. Вообще важно быть влюбленным в текст: помогает не фальшивить.

культура: Не могу не спросить про «Оскар». Почти все Ваши режиссерские работы, начиная с «Коровы», удостаивались хотя бы номинации Американской киноакадемии...
Петров: Я не ставил цели получить награду. Конечно, внимание приятно. Однако, скажем, номинация «Коровы» для меня явилась неожиданностью. Поначалу даже не понял, о чем речь. Приехал, ходил по киностудиям как экскурсант, дал мастер-класс на «Диснее» и — сорвал аплодисменты: не думал, что могу чем-то удивить местных мастеров. Выяснилось, люди способны оценить и другое кино, не похожее на то, что они делают. А вот на самой церемонии, когда меня одели в костюм и усадили в кресло, вдруг заволновался. Показалось, сейчас произойдет судьбоносный момент: надо будет выйти на сцену и получить приз. Принимающая сторона уверяла, что мой фильм обязательно победит. И когда прозвучала другая фамилия, решил: вот жизнь и закончилась. В холле хлопнул стакан водки. Было горькое разочарование, как у ребенка, которому обещали куклу, а вручили ботинки. Теперь даже смешно вспоминать.

«Русалка» попала в номинацию, когда я уже приступил к созданию «Старика и моря». Особых сил к ее продвижению не прикладывал: лишь по настоятельному совету друга-мультипликатора Фредерика Бака попросил продюсеров организовать показ в американском кинотеатре — без этого фильм не мог быть включен в список претендентов. Второй раз на церемонии чувствовал себя абсолютно спокойно — смотрел на сцену без нервов и ложных надежд. Был уверен, не наш день. Хотя тот, кто получил приз, режиссер со студии «Пиксар», увидев меня на банкете, сказал: «Это твой «Оскар», не мой».

Что касается «Старика и моря», продюсеры сразу понимали: будет хороший проект. Я опять не приложил никаких усилий. Уже вернулся на родину, сажал на грядках морковку и лук. Вдруг вижу — жена Наташа несет телефон и кричит: мы в номинации. Я сказал: ну хорошо, однако в третий раз не поеду, уже был, все знаю. Но она убедила: продюсеры не поймут. Эта церемония оказалась успешной. Совсем забыл, что надо беспокоиться, и когда объявили «Старика и море», ничего не почувствовал. Даже не пошевелился. 

К сожалению, проект «Моя любовь» награду не получил. До церемонии состоялись показы, и публика его оценила: называла одним из главных претендентов. Только победителем стала другая лента. Впрочем, мне грех жаловаться: у всех фильмов хорошая судьба, люди их знают, любят, ждут новых. Как говорили канадские продюсеры, у анимации долгая жизнь: она чаще, чем игровое кино, остается актуальной для нескольких поколений. Надеюсь, так будет и с моими картинами.

Фото на анонсе: Павел Лисицын/РИА Новости