Михаил БУДАРАГИН

29.06.2017

С уполномоченным при президенте РФ по правам ребенка Анной Кузнецовой мы встретились в разгар рабочего дня: с утра она уже успела пообщаться по скайпу с мальчиком-колясочником Яном из Архангельска, которому она помогла провести интернет для общения со сверстниками и дистанционного обучения. До вечера еще десятки звонков — об одном и том же: людям нужна помощь. «Культура» расспросила детского омбудсмена не только о судьбах сирот, образовании и воспитании, но и новых формах поддержки семей, государственной политике в этой важной сфере, а также о том, что такое на самом деле «ювенальная юстиция».

культура: Анна Юрьевна, людей искусства обычно просят: «Расскажите о творческих планах». Вам я хотел адресовать вопрос о том, какие цели и задачи стоят перед детским омбудсменом?
Кузнецова: Цель, казалось бы, простая, — чтобы каждый ребенок был счастлив. Она кажется абстрактной, пока мы не ответим себе на вопрос, а когда ребенок счастлив? Когда он любим, когда о нем заботятся, когда он здоров, одет-обут, накормлен, получает образование, развивается, занимается в секциях и кружках, путешествует, отдыхает в лагерях, общается с друзьями и много чего еще. А все это возможно в крепкой семье. И вот уже из абстрактной цель становится очень даже конкретной. Отсюда и задача помощи семье. Отсюда и вывод, что, защищая семью, мы защищаем ребенка. 

культура: Одним из первых Ваших решений на посту уполномоченного стало создание Общественного совета. С ним связаны несколько громких историй: люди выходят, громко хлопая дверью, появляются новые лица...
Кузнецова: Это нормально, более того, это признак того, что мы не ставили жестких «фильтров» для участников Совета. В него входят те, кто готов вместе с нами искать решение проблем. И деятельность рабочих групп при Общественном совете уже приносит реальные плоды: разработанная «дорожная карта» по профилактике подростковых суицидов высоко оценена профильными структурами, подготовлена программа по постинтернатному сопровождению сирот, к реализации одного из проектов которой («Наставничество») уже приступили в Удмуртии, в проработке находятся предложения по совершенствованию и развитию паллиативной помощи. Задач много, и число участников Совета выросло. Даже создали новую рабочую группу, которая будет заниматься проблемами детей с ограниченными возможностями здоровья. Мы готовы к открытому диалогу со всеми.

культура: А стоит ли вести диалог со странами Запада, ведь их принципы семейной политики в целом очень далеки от наших? Например, Вы не так давно были в Финляндии, встречались там с детским омбудсменом. Зачем нужен был этот визит? О каком сотрудничестве идет речь? Солидарны ли Вы со взглядами финских коллег на семью?
Кузнецова: Если на кону благополучие детей, я буду вести разговор со всеми. И мы обязаны защищать интересы наших маленьких граждан, в какой бы точке планеты они ни оказались. И в этом нам активно помогают сотрудники росзагранучреждений. На недавней рабочей встрече с главой МИД России Сергеем Лавровым мы обсуждали проблемы, связанные с оказанием помощи российским детям, попавшим в беду за пределами России, а также вопросы взаимодействия с детскими омбудсменами других государств, а не только Финляндии.

И наше общение с финскими коллегами началось с того, что нам удалось вернуть троих детей в Россию. Не отобрать, а именно вернуть. Эта история случилась осенью 2016 года, тогда я только приступила к своим обязанностям, и это была для меня абсолютно новая и достаточно тревожная ситуация. Мы начали диалог со всеми уполномоченными структурами, и нам удалось договориться, хотя меня предупреждали о бесперспективности переговоров. Но на деле получилось наоборот, и мы решили продолжить наше сотрудничество.

Разные ли у нас взгляды на семейную политику? Да, разные, и не только с Финляндией. Каждая страна самостоятельно определяет семейную политику. У нас и история разная, и традиции, и уклад. И, кстати, Финляндия — далеко не первая страна, с которой мы начали взаимодействовать в правозащитной «детской» сфере. С Италией в 2008 году подписан договор о сотрудничестве в области усыновления (удочерения) детей, который накладывает определенные ограничения при переусыновлении российских детей. Уже несколько лет успешно идет сотрудничество в рамках российско-французской межведомственной комиссии по спорным вопросам, касающимся смешанных браков и защиты прав детей.

По моей инициативе действует межведомственная рабочая группа по международным вопросам — на последнем заседании, например, обсуждалась проблема вывоза детей одним из родителей в горячие точки.

культура: Возьмем меморандум о взаимопонимании между детскими омбудсменами России и Финляндии — о чем этот документ?
Кузнецова: Он как раз о том, что мы разные, что мы признаем и ценим это. Это не межгосударственный документ, но для меня он является признаком взаимного и уважительного отношения к особенностям наших культур, а я уверена, что принцип уважения должен лежать в основе решения любых конфликтных вопросов. Моя бабушка всегда учила меня: «Относись к другим так, как хочешь, чтобы относились к тебе».

культура: Семья остается для российского государства приоритетом?
Кузнецова: Безоговорочным. И, встречаясь с президентом России Владимиром Путиным накануне Дня защиты детей, я еще раз в этом убедилась. Объявленное главой государства «Десятилетие детства» — тому подтверждение.

культура: Тогда откуда берутся «страшилки» про ювенальную юстицию? Ведь на самом деле этот термин означает «правосудие, касающееся несовершеннолетних...»
Кузнецова: Да, вы абсолютно правы. К сожалению, эти «страшилки» имеют место быть, и причина их в неправильной и, возможно, навязанной трактовке самого термина, отождествление его с отобранием детей. Хотя саму проблему избыточно применяемых мер или неправомерного вмешательства в семью со стороны органов опеки отрицать нельзя — порой нам приходится сталкиваться с некомпетентностью и непрофессионализмом в действиях сотрудников социальных служб или системы профилактики правонарушений несовершеннолетних. Иногда удается найти решение, но их надо искать всем вместе. Так, недавно, например, в Нижнем Тагиле мы смогли отозвать иск о лишении родительских прав родителей восьмерых детей. Таким образом, сам термин «ювенальная юстиция» — это система правосудия в отношении несовершеннолетних, а никак не отобрание детей.

культура: У нас в газете не так давно выходила большая статья о том, что, к великому сожалению, криминал проникает в подростковую среду, ситуация, как считают некоторые эксперты, ухудшается. 
Кузнецова: По статистике, число преступлений, совершаемых несовершеннолетними, не увеличивается, с 2012 по 2016 год этот показатель (из числа расследованных), наоборот, снизился на 17 процентов. А вот количество преступлений в отношении несовершеннолетних увеличивается, и особенно тревожная, я бы даже сказала чудовищная, тенденция — это рост преступлений против половой неприкосновенности детей и подростков.

культура: Даже если уровень детской преступности не растет, что делать с подростками, которые совершили правонарушения?
Кузнецова: Прежде всего, нельзя на них ставить крест. С теми мальчишками и девчонками, кто уже совершил преступление, конечно, нужно заниматься, проводить воспитательную работу. В системе исполнения наказаний пока еще сохраняется множество проблем, связанных с несовершеннолетними, многие из них рассматривались на стратегических площадках Съезда уполномоченных по правам ребенка, который прошел в апреле в Белгороде.

Но мне было важно лично познакомиться с тем, как организована работа с несовершеннолетними осужденными, понять проблемы изнутри. Поэтому в ходе рабочих поездок я встречалась с девочками, отбывающими наказание в женской Новооскольской воспитательной колонии, беседовала с 10–14-летними правонарушителями в Центре временного содержания в Ижевске. Кроме того, мы регулярно проводим рабочие встречи с руководством ФСИН России по вопросам оказания помощи несовершеннолетним осужденным, выработке наиболее действенных путей их возвращения в нормальную социальную жизнь.

Перед системой исполнения наказаний стоят задачи, связанные с образованием, медицинской помощью несовершеннолетним, содержащимся под стражей. У нас общая цель — исключить рецидив, дети не должны возвращаться в стены исправительных учреждений. В связи с этим мы особое внимание уделяем предложению специалистов ФСИН по увеличению срока пребывания несовершеннолетних (при наличии исправления) в воспитательных колониях до достижения 21 года с тем, чтобы они могли получить образование и чтобы дать им возможность исправиться.

Да, это сложнейший труд, и в процессе исправления важен именно человеческий фактор, важна роль воспитателя и наставника, к которому подросток прислушается, кому поверит и за кем пойдет. Человеческое сердце, доброта и внимание порой способны дать гораздо больше, чем просто исполнение норм закона и должностных инструкций. Технология наставничества — это модель, где мы оставляем место для ребенка, с его проблемами, сомнениями, чувствами и недугами, и для наставника, с его жизненным опытом, знаниями и ответственностью.

Но еще важнее, на мой взгляд, вовремя заметить и не дать оступиться ребенку, важна профилактика и предотвращение преступлений в подростковой среде. И это уже не только уровень социальной помощи, поддержки или обеспечения. Речь идет о воспитании и предоставлении альтернативного контента ребенку в самом широком смысле слова, включая дополнительное образование, организацию досуга, безопасность в информационном пространстве, включая СМИ. Сейчас подросток оказывается один на один с огромным объемом информации, совершенно различной, и он может увлечься тем, что «громче кричит», отсюда — рост популярности разнообразных криминальных сюжетов в Сети, романтизация криминала. Ребенок на это, увы, покупается.

Необходимо воспитывать в молодом человеке так называемую культуру информационного выбора, одновременно обеспечивая тот альтернативный контент, который бы нес созидательные и позитивные ценности.

Меня недавно удивил один проект, который представили молодые люди на слете детских советов: они придумывали, как отделить правдивую информацию от ложной. Для меня не столько важна механика проекта, сколько сама идея. Дети уже сами об этом задумываются, они понимают, что им нужно научиться ориентироваться в информационном поле.

культура: Существует ли решение иной проблемы — адаптации сирот? Им очень трудно после выхода из детского дома вписаться во взрослую жизнь.
Кузнецова: Такая задача стоит. Я часто посещаю сиротские учреждения и прекрасно знаю, как сложно их выпускникам войти в самостоятельную жизнь, не имея элементарных навыков жизнедеятельности — как приготовить еду, как убраться в квартире, где купить себе одежду, продукты питания или как оплатить коммунальные услуги. Серьезнейшим испытанием для них становится создание собственной семьи, рождение детей, поиск и устройство на работу.

Здесь мы видим потребность в разработке эффективной программы постинтернатного сопровождения, нацеленной как раз на создание системы мер поддержки выпускников сиротских учреждений. Для этого мы создали специальную рабочую группу по защите прав детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, в которую, кстати, входят выпускники детских домов, общественные организации, которые занимаются сиротскими учреждениями и взаимодействуют с потенциальными работодателями. А недавно при нашем участии издан «Путеводитель для воспитанников и выпускников государственных учреждений...» Альберта Сарбалаева, который после детского дома поступил в вуз. Это своего рода полезные советы для выпускников детских домов, сирот, в книге рассказывается, куда обращаться по разным вопросам, что делать и так далее.

культура: А наставник должен появиться, пока ребенок еще находится в детдоме? Я могу прийти и сказать, что готов. Возьмут?
Кузнецова: Не совсем так. Кандидата в наставники нужно не только найти, но и обучить. Для этого мы и делаем проект, ищем инициативные группы. В Удмуртии, например, инициатива идет от врио главы региона Александра Бречалова. При активном участии Агентства социальных инициатив в регионе создана специальная группа, и уполномоченный по правам ребенка является оператором проекта. То есть к ней стекается вся информация: где нужны наставники, кто будет наставником, идет тщательный отбор.

культура: С какими проблемами чаще всего люди обращаются к уполномоченному по правам ребенка?
Кузнецова: Первая проблема по списку у нас — это, конечно, жилье. Для семей это очень важно. Как раздаются участки многодетным семьям, как работают различные ипотечные программы и так далее. Здесь важно проанализировать имеющиеся региональные практики, выбрать наиболее действенные. Для нас важнейший вопрос — защита жилищных прав детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей. Кроме того, помощь многодетным и приемным семьям и семьям, воспитывающим детей с особенностями развития, имеющим льготы, но не имеющим возможности реализовать свое право на улучшение жилищных условий.

Вторыми по количеству в списке обращений идут вопросы образования и здравоохранения. Раньше образование занимало третью позицию, а сейчас они оба на втором месте. То есть проблемы в школе становятся все более заметными. Важно работать на опережение, своевременно реагировать и тесно взаимодействовать с родителями. Коммуникация родителей и учителей, возвращение воспитательной функции в школы — это приоритет, это действительно важно.

культура: По поводу приемных семей. Родители, беря сирот, сталкиваются с тем, что те — очень сложные. Это не обязательно дети с задержками развития. Нет, просто обычные ребята, не привыкшие к дому. Что говорит статистика, растет ли число отказов?
Кузнецова: В количественном выражении их стало больше, но и самих приемных семей тоже стало больше. И, конечно, сейчас становится очевидной необходимость усовершенствования программы по подготовке приемных родителей — это и обязательное психологическое тестирование кандидатов, и разработка эффективной системы мониторинга и сопровождения приемных семей. Приемная семья должна быть открыта для государства.

Надо признать, что из-за гонки ради цифр статистики успешной «раздачи» детей мы нередко пожинаем плоды и имеем страшные истории — недавние примеры: жестокость и насилие в отношении приемных детей в Хабаровске, магаданский мальчик, доведенный опекунами до крайнего истощения. Сейчас необходимо сделать выводы и идти дальше, не повторяя ошибок. Не так важно, какое количество детей мы устраиваем в семьи, гораздо важнее — каких родителей обретает ребенок-сирота. Это аксиома.

культура: А семьи с кровными детьми? Им чем-то можно помогать?
Кузнецова: Не можно, а нужно. И это безусловный приоритет, ведь, сохранив кровную семью, мы защищаем детей, предотвращаем их попадание в сиротское учреждение. Государственные меры социальной поддержки семьи уже доказали свою эффективность, например, такие, как материнский (семейный) капитал. В рамках «Десятилетия детства» должны быть предложены меры и созданы условия для развития семьи.

Мы, в свою очередь, предлагаем изыскать возможность для введения практики бесплатных сертифицированных нянь, по крайней мере, для семей с третьим ребенком. Женщинам, которые утвердились в профессии, а также мамам, которые в одиночку воспитывают детей (а таких в стране более 5 млн — прим. по данным переписи населения 2010 года), эта помощь будет очень кстати.

Об этой инициативе я уже докладывала президенту, и сейчас мы прорабатываем ее с Министерством труда и социальной защиты, с Министерством образования и науки. Прошел уже ряд встреч, законодатели также работают в этом направлении. Мы говорим о мере, которая дает возможность семье быть самостоятельной. Особенно актуально это будет для отдаленных регионов, где строительство яслей в ближайшие годы не предусматривается. Это очень дорого и, может быть, порой даже не имеет смысла, если плотность населения и соответственно запрос на ясли не высокий.

Есть и еще одно направление. Начну с примера. Простого и страшного. У меня был случай, когда беременная женщина, стоя ночью под дождем, звонила мне и говорила: «Вот, у меня ребенок маленький, скоро еще один будет, меня муж бьет, я не знаю, куда мне идти». Конечно, сейчас работают службы доверия — региональные, федеральные, общественных организаций. Но разве в этом состоянии вспомнишь телефонные номера? А иногда сложно сориентироваться в том, куда пойти и к кому обратиться. Так вот, чтобы помочь в экстренной ситуации женщине, семье, ребенку, любому обратившемуся, родилась идея создания так называемого «социального навигатора».

культура: Это называется «Единая служба социальной помощи»?
Кузнецова: Условно — «Социальный навигатор» или «Навигатор по социальной помощи». Этот проект мы уже разработали и проработали с Минкомсвязью, он достаточно конкретно описан.

Кроме того, в правительстве идет работа над предложениями в рамках объявленного указом президента «Десятилетия детства». Мы все свои инициативы обязательно тоже обсудим с нашим Общественным советом, с рабочими группами. Готовят предложения и другие ведомства. На встрече с главой государства я высказала пожелание, чтобы весь комплекс предлагаемых мер прошел широкое общественное обсуждение. И, как вариант, оно может завершиться форумом с участием семейно и социально ориентированных НКО, неравнодушных и активных граждан, а также всех заинтересованных ведомств, на котором будут подведены итоги нашей совместной работы.

Фото на анонсе: Пресс-служба уполномоченного при президенте РФ по правам ребенка