Ксения ПОЗДНЯКОВА

26.04.2017

27 апреля исполнилось 50 лет народному артисту России Александру Лазареву-младшему. Звезда «Ленкома» встретил юбилей на сцене в спектакле «Шут Балакирев», где успел дорасти от камергера Виллима Монса до государя-императора Петра Великого. «Культура» побеседовала с актером о любимых ролях, семейных традициях, силе и слабостях настоящего мужчины.

культура: «Шут Балакирев» — особая для Вас история?
Лазарев: Конечно, ведь за время существования спектакля я сыграл в нем трех персонажей: начинал с камергера царицы. Императором тогда был Олег Янковский, князем Меншиковым — Николай Караченцов. Потом пришлось самому стать «полудержавным властелином», а затем и Петром  I.

культура: Сменяя знаменитых предшественников, не боялись сравнений?
Лазарев: Нисколько. Мы настолько разные как в творческом, так и в физическом плане, что никаких параллелей быть не может. У них своя трактовка, у меня — своя. Я счастлив, что Олег Иванович успел со мной поработать и как бы благословил на роль самодержца. На сцене он меня не видел, был уже очень болен. Позвонил и сказал: «Слышал, тебя очень хвалят, так что поздравляю, ты молодец».

культура: Каким Вы представляете Петра?
Лазарев: У Горина была замечательная реплика, не вошедшая в спектакль: «Долго будут думать потомки, хорош ли царь Петр или сумасброд?» Для меня это человек со своими страстями, слабостями, невероятным желанием построить город на Неве, с бешеной любовью к mutter, как он называл жену.

культура: Старая гвардия «Ленкома» — Янковский, Караченцов, Збруев, Абдулов — никогда не давила на молодых артистов: Дмитрия Певцова, Виктора Ракова, Вас?
Лазарев: Нет, как ни странно. По выражению Марка Захарова, мы стали вторым поколением «Ленкома». И, так получилось, нас связывала очень крепкая дружба. Ярким примером может служить «Гамлет» Глеба Панфилова. Спектакль ставился на Янковского, Збруева и Абдулова, а затем его передали нам. Репетиционный процесс шел в течение двух месяцев. Несмотря на колоссальную занятость — спектакли, съемки, концерты — все трое находили время, чтобы прийти, направить молодых коллег на путь истинный. Настоящие крестные отцы. К сожалению, некоторых уже нет в живых.

культура: А не хотелось попробовать себя в роли графа Резанова в легендарной «Юноне и Авось»?
Лазарев: Была попытка, и довольно успешная, я даже поехал на гастроли в Киев в качестве вспомсостава. Но Николай Петрович отыграл все сам. Когда с ним случилась беда, Захаров долго меня убеждал взяться за Резанова, однако я считаю себя недостаточно музыкальным для этой роли. Чтобы хорошо сыграть, текст должен отскакивать от зубов, не мешать существованию на сцене, такой свободы в музыке я не чувствую. Разумеется, пою чуть-чуть в «Женитьбе Фигаро» и «Королевских играх», но в «Юноне и Авось» этого мало. Кроме того, мелодии, слова так бередят душу, что на репетициях у меня постоянно глаза на мокром месте. В итоге отказался. Марк Анатольевич, кстати, обиделся, не поверил, что мне не хватает способностей.

культура: Кто для Вас авторитет в профессии?
Лазарев: Прежде всего родители — Александр Лазарев-старший и Светлана Немоляева — люди, фанатично преданные театру, не изменяющие себе, своему вкусу, уважающие своих учителей. Андрей Гончаров был очень тяжелым человеком, в репетиционном процессе совершенно невыносимым, часто обижал артистов. Даже будучи маленьким мальчиком, я видел и понимал, в каком состоянии порой находились родители после общения с ним. Но, несмотря ни на что, оставались ему верны. Отец всегда говорил, да и мама до сих пор не устает повторять, что работать с Гончаровым было счастьем.

культура: Кстати, а почему Вы предпочли «Ленком», а не «Маяковку», где фактически выросли?
Лазарев: Тему закрыли с самого начала. Родители сразу сказали: «Только не к нам. Мы станем невероятно уязвимы. Захотят ударить по нам, возьмутся за тебя, захотят по тебе — за нас». Такие примеры существовали. К тому же сложно всей семьей работать в одной труппе.

культура: В 12 лет Вы дебютировали в спектакле Театра Маяковского «Леди Макбет Мценского уезда». Довелось пообщаться с Андреем Гончаровым?
Лазарев: Да, на репетиции. К ребенку он, конечно, подошел снисходительно. Помню только одно замечание. Я провел рукой по волосам и тут услышал: «Надеюсь, на сцене во время спектакля ты причесываться не собираешься». Хотелось провалиться сквозь землю.

культура: Ваше детство прошло в театре. Когда подросли, Вы рассматривали иные профессии, кроме актерской?
Лазарев: Я не сразу решил стать артистом, лет до восьми держался. Хотел быть художником, потому что он всегда дома, никуда не уезжает, а проводит время с детьми. Меня ведь очень расстраивало, что родители постоянно на гастролях. Пожалуй, это было единственное ответвление, потом я окончательно растворился в театре.

культура: Многие актеры не хотят видеть отпрысков на сцене. Как отреагировали Ваши родители?
Лазарев: Мама была за, папа против. Тем не менее именно он помогал мне готовиться к поступлению.

культура: Вас никогда не смущала приставка «младший»?
Лазарев: Нет, я ее сам и придумал. Это виделось единственным выходом, поскольку два Александра Лазарева в одной профессии — перебор. Я окончил институт, начал играть в театре, и меня позвали в кино — телефильм «Село Степанчиково и его обитатели», где снимались родители. Дали роль небольшую, но заметную. В титрах значились: Александр Лазарев, Александр Лазарев и Светлана Немоляева. Думал даже взять другую фамилию, но все-таки отмел эту идею, появилась приставка «младший», чему очень рад. Я с ней никогда не расстанусь.

культура: А как Вы отреагировали, узнав, что дочь продолжит актерскую династию?
Лазарев: Если честно, мы мечтали видеть Полину на оперной сцене. Она ходила в Консерваторию заниматься. Правда, без особого энтузиазма. Но наступил момент, еще за два года до поступления, вдруг подошла ко мне и спросила: «А когда экзамены в школу-студию начинаются?» — и тут я понял: опера накрылась.

культура: Говорят, ей тоже давал уроки Ваш папа.
Лазарев: Он ее обожал. Полина даже однажды сказала: «Наверное, меня никто в жизни не будет любить так, как дедушка». Это, конечно, очень приятно звучит, но я уверен, найдется человек, который полюбит ее хотя бы так же, если не больше.

культура: Умение любить — тоже талант?
Лазарев: Скорее дар свыше.

культура: У Вашего отца явно была педагогическая жилка…
Лазарев: Его часто звали в Школу-студию МХАТ, но он всегда отвечал одной и той же фразой: «Я играю в театре, снимаюсь в кино, поэтому достаточного количества времени студентам уделять не смогу, а это неправильно. Быть приходящим педагогом, появляться в институте раз в неделю, не хочу».

культура: Полина любит, когда Вы бываете на ее спектаклях?
Лазарев: Не спрашивал, но думаю, что да. Это само собой разумеется. Ее дебют — «Месяц в деревне» — мы с женой смотрели восемь или девять раз. Потом, наконец, поняли, что она окрепла, перестали волноваться и решили не ходить — так замучили вопросами: а где родители, мы уже привыкли к их присутствию.

культура: А Вам самому важно, чтобы семья была в зале?
Лазарев: Естественно. Причем самое смешное, что я им регулярно говорю: «Не приходите, не надо», но в глубине души безмерно счастлив, когда они оказываются на первом спектакле. Слава Богу, хорошо, что не послушались.

культура: Династия для Вас не пустой звук. А бабушек-дедушек хорошо помните?
Лазарев: И папиных родителей, и маминых. Все они принимали участие в моем воспитании. Бабушка с дедушкой по маминой линии — люди мосфильмовские, киношные, очень легкие на подъем, оптимистичные. Папины, питерские, другие, абсолютная противоположность. Дед был мрачный, тяжелый, художник. Жизнь досталась нелегкая: из-за своих убеждений он бежал из Белой армии в Красную, казаки пытались его зарубить. Учился у Филонова и однажды заявил, что так, как мастер, нарисует левой пяткой. Они поспорили. Дед три месяца сидел с лупой, писал эту картину, а потом пришел и сказал: «Вот, пожалуйста». Ну, Филонов и вспылил: «Левой пяткой, говоришь. Все. Уходи». И дед ушел. Он был цельной натурой. Безусловно и это сформировало мою личность.

культура: Вы оптимист или пессимист?
Лазарев: Я пессимист, зато жена у меня оптимистка. Так что стакан у нас всегда полон.

культура: Ваши родители прожили вместе больше пятидесяти лет. Вы отметили серебряную свадьбу. Как думаете, в чем секрет долговечности чувств?
Лазарев: Какого-то определенного рецепта нет. Чувства либо есть, либо нет. Да, их надо беречь, сохранять, но все индивидуально. Алина очень смешно говорит: «Все твои друзья уже с новыми женами, один ты со старой ходишь».

культура: Зато в театре и кино у Вас образ обольстителя. Даже удостоились премии «Чайка» в номинации «Роковой мужчина». Публика ошибается на Ваш счет?
Лазарев: Я артист, и этим все сказано.

культура: Что для Вас настоящий мужчина?
Лазарев: Думаю, не скажу ничего нового: человек сильный духом, прежде всего, а уж потом мускулами. Главное — внутренний стержень, верность своим идеалам, товарищам, семье, собственному прошлому.

культура: Сильный человек имеет право на слабости?
Лазарев: А как же. Просто рядом должна быть половина, твоя опора, которая вернет к тому главному, от чего ты пытаешься отклониться.

культура: Никогда не считали профессию актера излишне женской?
Лазарев: Доля правды в этом есть, не буду лукавить. Тут важно, чего сам хочешь: если только себя показать, то, конечно, здесь есть нечто женственное. А если донести какую-то мысль, тогда профессия обретает более глубокий, философский смысл.

культура: Вы сыграли графа Разумовского в сериале «Екатерина», Бирона в «Тайнах дворцовых переворотов». Вам нравится роль фаворита, ощущаете себя таковым в жизни?
Лазарев: Когда начинаешь чувствовать себя фаворитом, значит, остановился. А нужно стремиться к чему-то большему, искать… А что касается этих ролей, то они необычайно интересны. Было очень здорово работать со Светланой Дружининой. Причем если Бирона в ее фильмах играл я, то Анну Иоанновну — три потрясающие актрисы: Нина Русланова, Инна Чурикова и Наталья Егорова. Разумовский — сладчайшая роль: съемки в великолепных интерьерах замков Южной Моравии, натуральные костюмы той эпохи, взятые из музея. Плюс партнерша Юлия Ауг — невероятной силы актриса.

культура: В чем сложность, когда играешь историческую личность?
Лазарев: Ответственности больше. Необходимо тщательно изучить своего персонажа. Сейчас снимаюсь у Игоря Зайцева в экранизации романа Алексея Иванова «Тобол». Играю реально существовавшего человека, полковника Бухгольца, которого Петр  I отправил на поиски золота в Сибирь. Ему даже памятник поставили. Хочется не ударить в грязь лицом перед его памятью и потомками.

культура: Что Вам ближе: экран или сцена?
Лазарев: В равной степени люблю театр и кино. Хотя на съемках чувствую себя значительно легче. Выход на сцену всегда вызывает больше волнения, чем выход на съемочную площадку.

культура: Ваш любимый образ в театре?
Лазарев: Генрих VIII в «Королевских играх». Отношусь к этой роли с уважением, пиететом и легкой долей опасения. Это действительно самый дорогой мне спектакль. Очень любил Альфреда Илла из «Визита дамы». К сожалению, постановку сняли с репертуара. Вообще все мои роли в театре глубоко обожаемые: и Петр  I, и Макмерфи из «Пролетая над гнездом кукушки».

культура: Генриха VIII принято изображать эдаким Синей Бородой, но Вашего невероятно жалко.
Лазарев: Конечно, жалко. Он убивает собственную любовь, расстается с женщиной, которую никогда не сможет забыть, ему предстоит отныне страдать по ней каждую ночь. Слабость его в невероятной любви к Анне Болейн, он бросил все к ее ногам. Но в этом и его сила, ведь в итоге он поборол в себе чувства во имя наследника, во имя своей страны.

культура: В театре у Вас множество замечательных работ, почему с кино получается не столь ярко?
Лазарев: Есть масса фильмов, которыми я дорожу. Впрочем, соглашусь, моя главная картина, видимо, еще впереди.

культура: А есть у Вас роль мечты?
Лазарев: На мой взгляд, такое существует лишь в юности, хочешь сыграть Дон Кихота или Ромео. С возрастом приходит понимание: нужны только хорошая драматургия и хороший режиссер, вот тогда и будет роль мечты.