Александр АНДРЮХИН

16.02.2017

В конце февраля в Крыму начнутся мероприятия в честь трехлетия Русской весны. Многие жители полуострова, особенно севастопольцы, даже точную дату вам назовут: триумфальное освобождение началось 23 числа. В судьбоносные дни в эпицентре событий оказался и наш спецкор.

В Севастополь я прибыл утром 24 февраля. К тому времени мятежники уже взяли власть в Киеве, захватили здание областной администрации в Харькове, преодолели неорганизованное сопротивление антимайдана в других городах. Горстка яростных молодчиков ставила на колени не готовое к отпору, не имеющее навыка уличной борьбы большинство. Тяжелая атмосфера беды нависла и над Крымом. Помню встревоженные хмурые лица севастопольцев. Но когда узнавали, что я из Москвы, их глаза вспыхивали надеждой. Все задавали один и тот же вопрос:

— Неужели Россия не поможет?

Я не знал, что ответить. Рассказал, что за день до этого был в Харькове, где проходил экстренный съезд депутатов из юго-восточных областей — Харьковской, Донецкой, Луганской, а также Крыма и Севастополя. 

Рассказал, что постановили передать власть местным советам. В свою очередь мне поведали, что еще 21 февраля, за сутки до киевского переворота, русская община обратилась к командованию Черноморского флота с просьбой заблокировать подступы к городу, дабы не пустить в Севастополь бандеровскую заразу. Но твердого обещания не получила. Тогда, продолжали крымчане, они якобы вышли на самого Путина. По поводу ответа мнения разнились. Одни, как это часто бывает на юге, «точно знали», что Путин принял ходоков, поздоровался с каждым за руку, напоил чаем и сказал: мол, Олимпиада закончится, а потом и с вами решим. Другие, слушая, грустно ухмылялись: ну конечно, с Путиным разговаривали, ага. Не добавляло оптимизма и то, что возвратившиеся с харьковского съезда начали покидать Партию регионов и сдавать мандаты. 

— Иначе, говорили им, твою семью покромсают на куски, — сообщил мне депутат Верховной рады Вадим Колесников.

24 февраля сложил полномочия и глава Севастополя. Это произошло на Нахимовской площади, где собралось 25 тысяч человек. Владимир Яцуба вышел к людям и сказал: руководителей, которые его назначили, теперь нет, и выполнять свои обязанности он не имеет права. Встал на колени и попросил прощения. Впрочем, время уже выдвинуло новых лидеров. Горожане закричали: «Чалый!» Так 52-летний предприниматель, доктор технических наук Алексей Чалый стал народным мэром.

В тот день с улиц исчезли морские патрули — как российские, так и украинские. Им было приказано сидеть в казармах и не высовываться, даже если начнется стрельба, известил меня депутат горсовета Василий Пархоменко. Куда-то пропала и милиция, а прокурор города Игорь Пилат распространил заявление, что силовые структуры Севастополя отныне подчиняются Верховной раде.

Отправляюсь в прокуратуру за комментарием. Навстречу вышел сам Пилат. Разговаривал вполне корректно. Главное, сказал, не в том, кому подчиняться, а чтобы не допустить беспорядков. И добавил:

— Я лишь напомнил всем правоохранителям, что мы давали присягу на верность украинскому народу и государству.

Но имеет ли самопровозглашенное правительство в Киеве отношение к тому государству, которому присягали прокурор и его товарищи, — этот вопрос он оставил без ответа. Развернулся и ушел.

Город оказался предоставленным сам себе — ни руководства, ни защиты от преступности, ни достоверной информации о происходящем. Помню, ехал в троллейбусе, и на какой-то остановке почти все пассажиры вдруг кинулись на выход. Девушка на улице раздавала листовки. Прочитали — помрачнели еще больше. Оказывается, это киевский режим призывал приветствовать майдан.

Алексея Чалого в мэрию не пускали. Городскую власть временно возглавил первый зам Яцубы Федор Рубанов, полномочий народного мэра он не признавал.

— Мало ли кого там на площади избрали! — пренебрежительно бросила мне сотрудница пресс-службы горадминистрации. — Кто его утверждал? О чем вообще речь?

К вечеру по Севастополю распространился слух, будто Чалого арестовала СБУ. У здания мэрии собралась многочисленная толпа. Говорили, выдвиженца схватили по распоряжению начальника СБУ Валентина Наливайченко, который уже прибыл в Симферополь. Для отправки народного мэра в Киев якобы выслали группу украинской «Альфы», но бойцы отказались выполнять приказ. У собравшихся мигом созрел план: пока не нашли другой спецназ, принудить горсовет Севастополя как можно быстрее утвердить Чалого в должности главы. Тогда-де он получит юридическую защиту.  

Выходившие к людям представители горсовета разговаривали поначалу свысока. Перечисляли какие-то положения, по которым они не имеют права утверждать мэра. Затем, когда увидели, что несколько тысяч человек наглухо блокировали здание, стали гораздо вежливее и пообещали — заседание по данному вопросу проведут завтра. Но толпа, а с ней, поддавшись общему порыву, и ваш корреспондент, грозно заревела: «Сегодня!»

Когда стемнело, подогнали полевую кухню с кашей и горячим чаем. Стало ясно, народ не уйдет, пока не добьется своего. Около десяти вечера грянуло радостное «ура». Это появился Чалый. Сдержанно улыбаясь в ответ на многочисленные приветствия, зашел в мэрию. По рядам прошелестело: отбили, буквально вытащили из машины СБУ...

Через несколько часов горсовет сдался. В ночь на 25 февраля народный избранник стал легитимным главой Севастополя.

Сопротивление

Наутро пронесся слух о подходе вооруженного эшелона карателей под началом известного бандита Сашко Билого. Сообщение не могло не вызвать тревогу: милиция с военными исчезли, и теперь защита города легла на плечи самих севастопольцев. Первые отряды самообороны здесь стали формироваться еще в начале февраля, когда события на киевском майдане приняли крутой оборот. И пока горожане отстаивали у мэрии кандидатуру Чалого, активисты бросали в почтовые ящики листовки с таким текстом: «В дом стучится коричнево-голубая еврочума. Для защиты ваших домов, офисов, предприятий и просто жизней обращайтесь к нам в летучий отряд быстрого реагирования».

На следующий день я отправился на улицу Большую Морскую, где в одном из подвалов формировался отряд «Русский блок». Во дворе уже находилось десятка два молодых людей — пришли записываться. Стали подтягиваться и мужчины постарше. Две девушки заносили прибывших в журнал. Первым делом интересовались: «Имеете ли навыки рукопашного боя, владеете ли боевыми искусствами?» 

Оказалось, большинство имеют и владеют. Некоторые называли свои разряды по боксу, борьбе. Инструкторы удовлетворенно кивали и тут же объявляли:

— Отлично. Десятником будешь.

Прошедших армию, особенно офицеров, определяли в сотники. Но были и такие, кто, виновато вздохнув, признавался: за всю жизнь не нанес ни одного точного удара «в морду».

— Ничего, — ободрял атлетичный инструктор Александр. — Научим. Пойдешь в десятку вон к тому орлу.

Он рассказал, что на самом деле положение серьезное. Банда Сашко Билого вооружена огнестрелом: разграбила во Львове милицейский арсенал.

— Вот посмотрите, какое послание он прислал севастопольцам.

На мониторе появилось изображение детины со свастиками на руках. Изрыгнув угрозы, он потребовал, чтобы к прибытию «эшелона дружбы» Севастополь переименовали в Херсонес Таврический и чтобы все говорили на «мове». И упаси боже, если заметит здесь хоть какие-нибудь «москальские» признаки.

Сегодня совершенно ясно, что первым крымским населенным пунктом, который нацисты планировали утопить в крови, был именно город русской славы. Я поинтересовался у Александра, каким образом они голыми руками будут противостоять вооруженной и обученной орде? Парень уверенно заявил, что «западэнцам» стоит раз вломить — больше не сунутся. И оружие не поможет. Почему? Ответ поразил простотой и очевидностью. Потому что они потомки бандеровцев, трусливо прятавшихся по лесам. А в жилах севастопольцев течет кровь героев. Эти слова услышал каждый из собравшихся в том подвале.

Так и вышло. Люди Сашко Билого действительно крепко перепугались, когда узнали, что для встречи с ними собралось ополчение, вооруженное лишь палками. Много позже стало известно: прибытие «поезда дружбы» планировалось одновременно с заходом в Балаклаву американского ракетного эсминца, там дислоцировались корабли пограничной службы Украины. Но 28 февраля бухту заблокирует российский ракетный катер «Ивановец», а воинскую часть украинских пограничников оцепит спецназ. 

Битва за Симферополь

Стойкость севастопольцев дала импульс протестам, прокатившимся по всему полуострову. Уже 26 февраля в Симферополе у здания Верховной рады Крыма начались многотысячные митинги сторонников присоединения к России. А председатель республиканского парламента Владимир Константинов принял решение о созыве внеочередной сессии, чтобы обсудить этот вопрос с депутатами. 

Такие новости из республиканского центра окрылили севастопольцев. Нужно было видеть, как посветлели лица, загорелись глаза. Везде только и обсуждали, каковы перспективы помощи со стороны России. Сходились на том, что хорошие: Олимпиада закончилась, теперь на повестке Крым.

От Нахимовской площади снарядили два автобуса в Симферополь для поддержки митингующих. В один из них, набитый крепкими ребятами из свежего ополчения, удалось втиснуться и мне. На выезде из города замечаю противотанковые ежи, контрольно-пропускные пункты с молодыми парнями в гражданской одежде. Еще несколько дней назад ничего этого не было. 

В Симферополе все, впрочем, оказалось не столь однозначно. На площади перед парламентом одна против другой стояли две громадные, до предела наэлектризованные толпы. Хлипкая милицейская цепь разделяла их. Одни кричали: «Крым для татар!», вторые — «Мы с Россией!». Перед тем как выйти из автобуса, старший произнес: «На провокации не поддаваться».

Мы влились в ряды пророссийских демонстрантов. Казалось, численный перевес на нашей стороне, но через какое-то время строй сторонников крымско-татарской автономии пополнила колонна под красно-черным флагом. «Слава Украине! Героям слава!» — кричали вновь прибывшие. В нас полетели бутылки и камни. Мы уворачивались, подставляли локти, защищая голову. Оппоненты прорвали милицейский кордон и ринулись в атаку. Началось массовое побоище. Защитники правопорядка даже не пытались этому препятствовать, а передислоцировались и загородили двери здания. 

Однако вытеснить нас с площади националистам не удалось. Решающую роль сыграли севастопольские ополченцы. Утирая расквашенные носы, противник отступил, драка прекратилась. Стороны вернулись на прежние позиции, оставив дорожку «нейтральной полосы» шириной около метра — для милиционеров. Но те даже не сдвинулись от дверей совета. В течение того дня стычки возникали не раз. К нашей «армии» присоединились еще несколько сотен севастопольцев и ребят из Евпатории, тоже прибывших на автобусах.

Милиционеры тем временем покинули площадь, и парламент тут же взяли под охрану казаки. Едва они организовали оцепление, на них кинулись крымские татары. Силы были неравны, казаков оттеснили. Нападавшие выломали дверь, ворвались внутрь и потребовали выдачи Константинова. Что с ним могло произойти, окажись он в руках обезумевшей толпы, представить страшно. И снова замелькали камни и бутылки, стенка бросилась на стенку. Мимо моего уха пролетел булыжник. Мужчина, стоящий рядом, обхватил ладонями темя и начал медленно оседать, сквозь пальцы обильно потекла кровь. Я помог ему уйти в относительно безопасное место и кинулся искать медиков. Вокруг кипела рукопашная. Вот пал черно-красный флаг, который тут же растоптали, вот взяли в кольцо и принялись молотить боевиков, поджегших российский триколор... 

Когда я вернулся с санитарами, человека с пробитой головой уже нигде не было. Куда он делся, так и осталось невыясненным. Надеюсь, жив-здоров. 

В это время к микрофону вышли депутаты Сергей Аксенов и Рефат Чубаров. Они тепло обнялись и стали убеждать собравшихся, что крымчанам делить нечего — нужно взять себя в руки и сохранять спокойствие. А Чубаров добавил, что заседание по вопросу присоединения Крыма к России не состоится. Это произвело неожиданный эффект. Удовлетворенные крымские татары стали расходиться. А от пророссийской «армии» отделилась группа крепких ребят, деловито оттеснила наиболее активных противников от входа в здание парламента, а затем силой выгнала на улицу тех, кто успел проникнуть внутрь. Страсти начали утихать, драка прекратилась. Ряды «чубаровцев» быстро редели. Минут через двадцать их уже не было на площади. Куда-то убрались и украинские националисты. Остались только сторонники пророссийского курса. 

Замечу к слову. Я встречался со многими крымскими татарами, бывал в национальных кварталах Симферополя. Меня пугали: не ходи туда — голову ведь оторвут. Нет, никто ничего не оторвал, даже собаки местные — и те не кусали. А люди были очень приветливы и настроены в большинстве своем за воссоединение с Россией. Радикальных националистов, как разъясняли мне сами крымские татары, среди них процентов десять, не более. Однако именно они правили бал на площади. 

Заседание тогда действительно не состоялось. Но отнюдь не из-за протестов сторонников целостности Украины, а потому что не набралось нужного количества депутатов. Многие не смогли попасть на службу из-за митингующих. Но уже на следующий день в здание республиканской рады вошли вежливые люди с автоматами. Над крышей взвился российский флаг.

...А потом был референдум. Когда сегодня на Западе говорят об аннексии Крыма, невозможно воспринимать это сколь-нибудь серьезно. Ведь на полуострове работали сотни иностранных журналистов, которые прекрасно видели, как ликующие толпы крымчан с цветами и со слезами счастья шли на избирательные участки, чтобы проголосовать за Возвращение Домой. Впрочем, некоторые акулы пера даже не выбирались из здания пресс-центра. Помню, какой-то швед во время очередной пресс-конференции (они проводились два раза в день) спросил Аксенова:

— Это разве честно, когда волеизъявление проходит под дулами автоматов?

Вопрос вызвал смех даже среди его европейских коллег. 

— Где вы видите дуло автомата? — возмутился Аксенов. — Да выйдите, наконец, отсюда и посмотрите вокруг.

Но швед так и не вышел.

Фото на анонсе: REUTERS/PIXSTREAM