Дмитрий ГРАФОВ

09.06.2016

Политика Вашингтона по отношению к России, начиная с 2017 года, будет зависеть от 45-го главы государства, которым, по всей видимости, станет Хиллари Клинтон или Дональд Трамп. С «железной леди» более-менее понятно: линия Обамы просто станет жестче. А чего ждать от главного возмутителя спокойствия? Об этом и других хитросплетениях заокеанского курса «Культура» побеседовала с президентом Центра национальных интересов (США) Дмитрием Саймсом.

культура: Хиллари Клинтон заявила, что в Москве и Пекине будет большой праздник, если новым хозяином Белого дома станет Дональд Трамп. По каким вопросам в случае избрания президентом тот мог бы уступить?
Саймс: Прежде всего отмечу: это очень тревожный сигнал — говорить, что тот или иной кандидат не годится, поскольку другие державы могут порадоваться его избранию. Видимо, г-жа Клинтон считает, что Москве и Пекину ее приход в Белый дом удовольствия не доставит. Хиллари кажется, что неумение наладить отношения с двумя великими державами является плюсом. Уже одно это говорит, как ущербен ее подход не только к России и Китаю, но и к мировой политике в целом.

Теперь насчет Трампа. Он, конечно, никуда и никогда не избирался, никаких государственных должностей не занимал. Поэтому мы можем судить о том, что он собирается делать, лишь по его заявлениям во время текущей кампании. Сейчас Трамп, вспоминая о своих прежних высказываниях, признает, что выступал как бизнесмен, а не как государственный деятель. То есть полностью нельзя понять, как он будет действовать в качестве президента. Я не уверен, что он и сам до конца знает. Однако когда мы изучаем предыдущую деятельность этого кандидата, то видим, что это очень прагматичный человек, который смотрит на интересы США как руководитель огромной деловой империи, готовый проявить решимость в отстаивании ее конкретных запросов. Повторяю: конкретных, а не каких-то своих представлений о прекрасном. И такой подход означал бы, бесспорно, новое формулирование американской философии во внешней политике. Когда Трамп сомневается в наших альянсах, он не то чтобы выступает против союзников, но спрашивает: а что они нам дают? В США после «холодной войны» так вопрос даже не ставился. По умолчанию считалось: у нас есть НАТО, мы должны им гордиться и всячески поддерживать. А какие преимущества Штатам это приносит? Какую цену американцы за это готовы платить?

Когда Трамп смотрит на Китай и Россию, его не слишком занимает, какие там системы правления, уровень коррупции, насколько свободны выборы. Нет, он любопытствует: как эти страны влияют на безопасность и процветание США? Пока они не угрожают этим двум основополагающим вещам, Трамп не видит проблем в сотрудничестве с Москвой и Пекином. Его не беспокоит, что Путин в Сирии может набрать очки, работая вместе с армией Асада. Для него это не проблема — проблема исламский терроризм. Если Россия готова помочь — слава Богу! Пусть даже Путин будет лучше выглядеть. Это очень отличается от подхода администрации Обамы, да и вообще американской политической элиты за последние два десятилетия, когда любой успех России воспринимался как поражение США.

С другой стороны, Трамп четко дал понять: там, где задействованы американские интересы, он может быть весьма жесток — жестче, чем Обама или Клинтон. Правда, в этом контексте кандидат рассуждал, скорее, о Китае. Но и с Россией есть какие-то конфликты в деловой сфере, когда коррумпированные группировки, порой связанные с высокопоставленными чиновниками, незаконно захватывают собственность американских инвесторов. Легко предположить, что в таких случаях Трамп займет непримиримую позицию. То есть я хочу сказать, что он может стать отнюдь не мягким президентом, но более конкретным, очерчивающим интересы страны исключительно исходя из того, что действительно важно, а не руководствуясь какими-то абстрактными принципами.

культура: Многие подозревают Трампа в склонности к изоляционизму. В какой степени можно ожидать от него, что Америка вернется к парадигме «своего двора», перестав вмешиваться в дела Восточного полушария?
Саймс: Нет никакой дилеммы — изоляционизм или глобализм. Речь о том, как очерчивать американские интересы. Ощущение триумфа после периода «холодной войны» было интерпретировано очень широко. Выступая недавно, Клинтон упрекнула Трампа: тот якобы не понимает, что, если оставить где-то вакуум, его сразу заполнят враждебные США силы. Вот это — манифест «взбесившегося глобализма». Где бы что ни происходило, обязательно там есть интересы Соединенных Штатов. Если другая держава может усилить свое влияние — для Америки это плохо. Такую широкую и, с моей точки зрения, неадекватную интерпретацию Трамп отвергает. Где имеются нефть, ресурсы, американские капиталовложения, там он видит реальные интересы США. И там, где существует угроза нашим союзникам. А когда появляются страны, типа балтийских, где не могут потратить серьезные средства на оборону, но регулярно занимаются провокационными заявлениями в адрес России и потом требуют защиты, вполне логичны сомнения: должна ли «пятая статья» Устава НАТО быть щитом, прикрывающим чье-то плохое поведение? Вот об этом ставит Трамп вопрос, а не о полном отказе от союзов.

культура: А если «Минск-2» зайдет в тупик, следует ли ждать ужесточения антироссийских санкций? И при каком вообще раскладе они способны прийти в противоречие с долгосрочными интересами США?
Саймс: Изначально в Белом доме опасались, что Кремль перестанет сотрудничать по космосу, МКС, откажется поставлять редкие материалы, необходимые для американской авиационной промышленности, в частности для «Боинга», двигатели для ракет. Ничего такого не происходило. Россия явно посчитала приоритетом нужды собственной промышленности, оборонки и сферы высоких технологий. Поэтому, с точки зрения Вашингтона, экономическая цена антироссийских санкций для США минимальна.

Что касается Минских соглашений, то, на мой взгляд, в нынешней форме они выполнены не будут, так как интерпретируются сторонами совершенно по-разному. В Вашингтоне присутствует ощущение: не все, что обещают официальные лица в Москве, произносится с благословения Путина. Это вызывает разочарование. Переговоры не всегда приводят к изменениям позиции повстанцев на Донбассе. В свою очередь, есть и другая проблема, которую признают в администрации Обамы: госсекретарь Джон Керри тоже увлекается и обещает Кремлю какие-то вещи, которые сам не в состоянии гарантировать. Было несколько моментов, когда казалось, нашли общее понимание. Но потом все упиралось либо в детали, становившиеся непреодолимыми, либо в нежелание сторон заставить своих подопечных — украинское правительство или повстанцев — воспринять эти соглашения так, чтобы прийти к единому знаменателю. Я пока не вижу вариантов завершения процесса при нынешней администрации, которая не готова надавить на Киев. А дальше вопрос — захочет ли Москва подвигнуть на компромисс руководство непризнанных республик. В Америке полагают, что Путин обладает информационными ресурсами, которые сумели бы заставить повстанцев чуть ли не капитулировать, но тем не менее представить это в России как политическое достижение. И США этому бы, кстати, посодействовали, признав, что налицо успех здравого смысла. Кто-то в Вашингтоне надеется на такой поворот, но мне трудно представить, чтобы Москва согласилась... 

культура: За всеми шагами Кремля стоит как минимум одна твердая цель: не дать уничтожить ополченцев. Путин об этом публично заявил, а гарантия — именно нераспространение власти Киева на восток Украины.
Саймс: Конечно, такую интерпретацию Минских соглашений в Вашингтоне не признают. Тем более не будут ради этого оказывать давление на Киев. Вполне возможно, если бы президентом стал Трамп с его меньшим вниманием к украинскому правительству, какие-то подвижки могли бы произойти. Но пока подобное представить трудно. К тому же Обама сейчас уже должен считаться с позицией по Украине своего преемника, кандидата от Демократической партии. А избрание Клинтон приведет к усилению антироссийских санкций и поддержки Киева.