Михаил БУДАРАГИН

03.03.2016

От героинь Натальи Крачковской, блестящей советской актрисы, ушедшей на 78-м году жизни, осталась очень верная фраза, заслуженно облюбованная народными массами. «И тебя вылечат, и тебя тоже вылечат… и меня вылечат», — ​говорит, снимая рыжий парик, Ульяна Андреевна, жена домового активиста Бунши.

Все в картине «Иван Васильевич меняет профессию» немного сошли с ума, одна она там нормальная, если честно. Почти 60 лет в кино, множество шикарных ролей второго плана, ни единого намека на неуместность — ​это Крачковская, в каждом интервью утверждавшая: нужно любить и принимать себя такой, какая ты есть.

Именно здесь важная часть ее творческого и человеческого вклада в то, что мы сейчас называем «советской эпохой» (имея в виду не 20-е, а «застойные» годы, конечно). И все, к великому сожалению, приходится открывать заново, начиная прописи с чистого листа, как будто ранее ничего не существовало.

В интернете, кишащем самыми разными сообществами по интересам, встречаются группы людей, обсуждающих свое тело в ключе пришедшей к нам с Запада идеологии под названием «боди-позитив». Часами они выясняют друг у друга, хороши ли те или иные складочки, стоит ли любить ляжки, локти, живот — ​бессмысленное торжество плоти длится месяцами: каждый борется с обществом стандартов, как умеет. У «боди-позитивистов» есть и противники: они пишут в комментариях гадости, обзываются, зачем-то демонстрируют накачанные бицепсы. На этом примере прекрасно видно, насколько деградировало из-за краха советской системы общественное пространство…

Наталья Крачковская никогда не стала бы такой, как Светлана Светличная, сыграть коварную обольстительницу — ​не по ней шапка. Но ведь и Светличная в свою очередь странно смотрелась бы в роли знойной мадам Грицацуевой. И дело вовсе не в том, у кого какие руки или ноги, складки или рост. Все это — ​мелочи, не требовавшие особенного внимания. Советский Союз было принято считать страной дефицита, однако судьба Крачковской (как и творческая биография великого актера Евгения Леонова) доказывает обратное: СССР мог похвастаться невиданным, вопиющим, не имеющим аналогов разнообразием. Каждому находилось свое место, всякий мог сыграть отдельную, специально написанную для него роль, придумать себе амплуа и реализоваться в нем. И не требовалось ни с кем месяцами обсуждать соответствие каким-то нелепым стандартам.

Иннокентий Смоктуновский преображался то Гамлетом, то Юрием Деточкиным, Евгений Леонов с его потрясающим даром был прямо-таки обречен на востребованность, Крачковская могла не слишком переживать о том, что она не похожа на голливудскую «девочку с обложки». Она — ​сама себе обложка, красота, обаяние и замечательное умение так вжиться в роль, что никого другого на ее месте невозможно представить.

Крачковская продолжала жить кинематографом и в 90-е, и в нулевые, постоянно доказывая всем (и себе в том числе), что человеческое, внутреннее — ​всегда значительнее внешнего.

Именно поэтому не вспоминается и не находится громких цитат Натальи Леонидовны о положении дел в государстве, либеральных нравоучений, политических оценок. В итоге Крачковская играла только саму себя, но каждый раз — ​немного иначе, с новой ролью открывая что-то неизвестное ранее. До партийных ли тут разборок?

Советская эпоха давала столько ответов на сегодняшние, кажущиеся едва выдуманными вопросы, что порой становится неловко. В стремлении к равенству любой ценой почему-то забывается, что люди — ​разные, и роли, которые они могут сыграть (речь не только о кино), не одинаковы, и насильственная, вымученная толерантность гораздо глупее, нежели обычное разнообразие. В погоне за телесной естественностью отчего-то уходит на второй план тот нехитрый факт, что самыми человеческими в нас остаются ум, доброта, отзывчивость, и в сетевых группах не имеет никакого смысла обсуждать с пеной на губах любовь. Стоит просто любить.

Хорошо бы, чтоб от этого неумения видеть важное среди вороха глупостей когда-нибудь «и тебя бы вылечили, и тебя, и меня».

Спите спокойно, Наталья Леонидовна. Спасибо Вам за все.