Егор ХОЛМОГОРОВ

28.10.2015

Забираясь еще недавно на башню «Орел» и любуясь грозным видом Смоленского кремля, перед которым меркнут даже величественные стены Константинополя, я думал: вот идеальная тема для хорошего исторического кино. И, пожалуй, один из немногих недостатков фильма «Крепость: Щитом и мечом» состоит в том, что остался неназванным Федор Конь — великий зодчий, создавший эту удивительную красоту и мощь.

Сей досадный пропуск — самый серьезный упрек, который может быть предъявлен «Крепости». Если Минкульт и Минобрнауки организуют просмотры этой ленты в школах, они, право же, не ошибутся.

Для анимации здесь на редкость серьезный подтекст и чрезвычайно эмоционально насыщенный сюжет. Трагическая, но полная юмора дружба сироты Сашки и поповича Феди в осажденном поляками Смоленске по-настоящему берет за душу. Зрители редко плачут на мультиках, но это именно тот случай.

Оборона, возглавляемая одним из отечественных героев Смутного времени воеводой Михаилом Борисовичем Шеиным, отрисована великолепно. Красиво и весьма точно, с использованием реального плана-реконструкции города, показан Смоленск и его неприступные стены. В военной анимации создатели фильма взяли, бесспорно, новые высоты: умело маршируют стрельцы и мушкетеры, атакуют польские крылатые гусары, а пушки и бомбы ухают так, что дух захватывает. Работа русских пушкарей детализирована потрясающе, хотя, конечно, в мультфильме они удивляют скорострельностью, невозможной для начала XVII века. На этом фоне разворачивается лихой, в хорошем смысле гайдаровский шпионский детектив, перекликающийся с «Судьбой барабанщика». Итак, перед нами огромная творческая удача и, надеюсь, любимый мультик для наших детей и внуков.

И все-таки нельзя не упомянуть о кое-каких упущениях. Насколько ярко проведены в «Крепости…» человеческая и военная линии, настолько же завален политический горизонт. Невозможно понять, что на дворе Смутное время, по стране рыщут банды Тушинского вора, а к началу «Смоленского сидения» еще не снята осада Троице-Сергиевой лавры. Реальные защитники ключ-города ждали не вымышленного сценаристами «Царя — Огненного Щита» (внезапное вторжение в русскую историю Азор Ахая из «Игры престолов»?), а вполне реального военачальника Михаила Скопина-Шуйского, подлое отравление которого завистниками в Москве привело к свержению его дяди — царя Василия, и оставило Смоленск без помощи. Религиозно-мистическая тема раскрыта в ленте по меньшей мере странно, в худших традициях Сергея Эйзенштейна. Создается подсознательная ассоциация христианства с врагами (плетущий интриги кардинал-иезуит, потерянный шпионом крест), при том, что на нашей стороне какая-то неоязыческая мистика — таинственный Дед, огненный царь и прочие.

На самом деле, оборона Смоленска была не только военным, но и религиозным подвигом ради веры православной. Сражающийся вопреки приказам Семибоярщины ключ-город показал всей стране пример отваги и послушания не национал-предателям, а патриотам, взывавшим к сопротивлению. «Дал Бог за православную веру крепкого стоятеля святейшего Гермогена патриарха… да премудрого боярина Михаила Шеина и всех православных христьян», — писали в грамотах, в ответ на которые родились оба народных ополчения.

Вряд ли вполне осознает юный зритель и историческое значение смоленской обороны. Два года крепость держала под стенами главную армию интервентов. Польское войско было так истощено осадой, что Сигизмунд  III не смог продолжить движение на Москву, и в последующих боях с ополченцами у захватчиков явно недоставало сил. То есть свободой Россия обязана именно защитникам Смоленска, о чем после окончания Смуты все прекрасно помнили.

Кстати, король Сигизмунд, представленный глуповатым юнцом (на деле это был пожилой жестокий хищник), ну, никак не может называть Смоленск «городишком». Вообще в нашей популярной культуре пора заканчивать с доминированием сюжета о «маленькой русской крепости, остановившей вражеские орды». Были и такие, конечно, как Козельск в 1238‑м или Веприк в 1709-м, но только не Смоленск.

Во время описанных событий это был крупный, хорошо известный на Западе форпост на пути к Москве; ключевая региональная крепость — ее потеря стала головной болью для королей Речи Посполитой на долгие десятилетия.

Не случайно в польской прессе и среди белорусских националистов царит сейчас настоящая истерия по поводу выхода «Крепости». Русофобы кричат, что Смоленск осаждали не поляки, а войска союзного им Великого Княжества Литовского, стремившиеся «вернуть исконные белорусские земли».

Понятно, что современная «свидомая» пропаганда считает «одним народом» литовцев и белорусов, и потому последних пытаются убедить «болеть» за поляков в фильмах о данном периоде. Но, позвольте, «Всеслав», как звали полоцкого князя, от которого идет отсчет белорусской исторической памяти, и знаменитый литовский «Витаутас», — это два разных имени, принадлежащих к различным языковым группам. И, уж конечно, их носители, разделенные тремя веками, не могли быть представителями одного этноса. Пытаясь литвинизировать белорусов, выдернуть их из Русского мира, братский нам народ, к сожалению, вообще лишают великого прошлого.

Хотя все эти подробности нашим маленьким зрителям знать, наверное, пока рано. Для них важно, чтобы на фоне красивой стрельбы, пожаров и жарких рукопашных схваток была рассказана история о юных героях, их верности, находчивости и отваге. А то, что такие картины, как «Крепость», вызывают нервный тик у русофобской зарубежной общественности, — тоже замечательный результат. Свидетельство того, что русское ядро попало точно в цель.