Нонна ДАЙГОРОДОВА, Афины

07.07.2015

Греция в самом оптимистическом духе оценивает перспективы своего смелого решения: на состоявшемся референдуме 61,31 процента жителей страны ответили «нет» условиям международных кредиторов. Впрочем, в детали и подробности наследники эллинов, те, в ком бродит гордый дух спартанства, особо не вдаются. Отцы-основатели древнегреческого театра могли бы быть довольны: их потомки вышли за рамки локальной сцены. Ареной современной трагикомедии Греции, разыгранной по всем правилам жанра, стала не только Европа, но, пожалуй, весь мир.

А то будет как в Албании

Накануне исторического референдума страна разделилась на два лагеря: «Да» и «Нет». Точнее, «Нет» (поскольку этот ответ стоял на первом месте) и «Да». Закрытие банков, пресловутые 60 евро в руки, ночные очереди к денежным терминалам, нескончаемый поток «страшилок» с экранов телевизоров. И тем не менее — знаменитое «oxи».

Далеко не сейчас, не при Ципрасе это слово стало символом национального единения. Оно приобрело особый смысл еще со времен Второй мировой войны, когда премьер-министр Иоаннис Метаксас ответил «нет» Муссолини. Но если тогда призыв поддержала практически вся страна, то сейчас общество раскололось.

За неделю до референдума вместо приветствия и прощания, в качестве темы дискуссий звучали только «да» и «нет». Всякий агитировал на свой лад. Правые традиционалисты (партия «Новая демократия») утверждали, что «нет» означает крах светлой греческой мечты о Европе. Из закромов политического небытия вытащили даже экс-премьера Костаса Караманлиса, который подписал первый меморандум с «тройкой» и чье правительство аккуратно подвело страну к пропасти. А уж сколько звезд не только политической, но и артистической сцены увещевали греков сказать «да». В случае же памятного со времен войны героического OXI, Греции предрекали будущее, сравнимое с реалиями соседней Албании 90-х: страх, голод, взаимная ненависть. Даже знакомые анархисты, которые не могли проголосовать иначе, как «нет», не верили в победу…

Основная ставка проевропейских политиков, призывавших греков согласиться с предложениями кредиторов, была сделана на пенсионеров. Бывшие госслужащие, которые даже после некоторого урезания пенсий получают хорошие деньги — 1300–2000 евро, по расчету «правых», ни при каких условиях не должны были отказать Европе. Однако в стране проживает огромное количество пожилых греков-репатриантов, получающих минимальную госпенсию — 360 евро. В результате мер экономии, которые претворяло в жизнь правительство Адониса Самараса, многие из них потеряли и это: те, кто прожил в Греции менее двадцати лет, в одночасье лишились государственной помощи. В качестве сладкой пилюли им оставили скидки на лекарства и бесплатное медобслуживание. Конечно, эти пенсионеры, как и их дети и внуки, затаив на европейцев обиду, первыми проголосовали против.

Любовь и деньги

Понять, чего хотят греки, иностранным журналистам, массово десантировавшимся в Афинах, было сложно.

— Хотите выйти из Евросоюза?

— Нет.

— То есть хотите оставаться в ЕС, но не платить по долгам?

— Ну, как-то так…

Основная масса греков не считает, что ответственность за многомиллиардный долг лежит только на их плечах. Многие обвиняют в своих проблемах немецких политиков. Непристойные выкрики в адрес Ангелы Меркель, сопровождаемые соответствующими жестами, разносились по Афинам всю ночь после референдума — это ликовали победители. Конечно, некрасиво в адрес дамы показывать всякие пальцы, но надо признать: даже тем, кто ничего не смыслит в экономике, понятно, что основная часть долга — это проценты по кредитам, на которых хорошо заработали немцы и из-за которых греческая экономика превратилась в пресловутую белку в колесе. Развития страны, обещанного Адонисом Самарасом в обмен на сотрудничество с ЕЦБ и МВФ, не получилось, да и не могло получиться. Главная претензия к европейскому правительству — непродуманная политика в отношении Греции. В Брюсселе и Берлине думали о спасении банковской системы, но никак не страны и ее жителей. «Нас подняли на пьедестал, приучили к хорошей жизни, а потом сравняли с землей и продолжают растаптывать», — говорили люди на площади Конституции в Афинах.

Поминали здесь и Россию.

— Почему Путин не хочет нам помочь? — спрашивали меня, узнав, что я готовлю репортаж для российского издания. — Почему он не зовет нас в БРИКС? Пусть ваш Путин даст нам денег!

— А где гарантии, что получив деньги, вы и россиянам не скажете «Охи»? — парирую я.

Греки смеются: «А вот здесь вы правы! Нужно поразмыслить». Это русские готовы умереть за идею и за любовь, а греки, во‑первых, умирать не хотят, во‑вторых, деньги для них первостепеннее любви. Будут деньги, будет и любовь.

Нечего терять

Референдум — это лучшее театральное шоу Греции, сыгранное на мировых подмостках. Полный аншлаг, пристальное внимание публики, легкая недосказанность… Один греческий экономист сравнил вопрос референдума с известным в стране анекдотом: «Если вам предложить пузырь от жвачки или ложку дерьма, вы наверняка выберете пузырь?». На деле оба варианта не предполагают ничего хорошего, просто бабл-гам — более эстетичная субстанция. Надо отдать должное грекам — большинство из них отлично понимали абсурдность выбора. Просто в очередной раз сыграли в лучших традициях Софокла и Эсхила. Им важно было сказать «нет», а отказываться от сотрудничества с Европой никто не собирается. «Мы принадлежим Западу», — сказал когда-то известный греческий политик Константинос Караманлис (дядя современного Караманлиса), раз и навсегда расставив приоритеты. Нынешние поколения придерживаются того же мнения. Правда, греки ни на минуту не сомневаются, что преданность Западу должна конвертироваться во вполне материальные блага.

Среди ликующих масс на площади Конституции, сквозь море бело-голубых знамен Греции и клубы дыма от жареных «сувлаки» (что-то вроде шашлыков) кричу ликующим победителям:

— И что теперь?

— Теперь европейцы будут вынуждены пойти на уступки! — в один голос отвечает симпатичная пара лет сорока.

— А если нет? — не унимаюсь я.

— Тогда мы будем сражаться до последнего, потому что мы потомки спартанцев! — это к моим собеседникам присоединились их друзья, такие же неунывающие весельчаки.

На следующий день люди разговаривают уже более спокойно, но позиция та же.

— Выбор сделан, и если они (ЕЦБ и МВФ) захотят нас растоптать, мы готовы ко всему, — сказал пожилой грек, с пустой сумкой выходящий из супермаркета. — Хуже, чем есть, быть не может.

Да, за пять лет глубокого кризиса греки хлебнули сполна. Известный греческий поэт, лауреат Нобелевской премии Одисеас Элитис как-то сказал, что, если у греков отнять все, у них все равно останутся «оливковое дерево, виноградник и корабль» — вот где истинное богатство, с которым всегда есть шанс воспрять и построить новое будущее.

Первые жертвы

Когда стали известны результаты референдума, председатель Европарламента Мартин Шульц выступил с заявлением об уважении к демократическому волеизъявлению греков. Правда, уточнил Шульц, еще 18 стран — членов еврозоны обладают теми же демократическими правами. Поэтому правительство Греции в ближайшее время должно будет предоставить свой пакет предложений по урегулированию ситуации, с которым согласятся или не согласятся остальные европейцы. А еще Шульц сказал: «Мы очень этого не хотим, но вполне возможно, что в Греции начнутся серьезные проблемы с выплатами пенсий и зарплат». От подобных заявлений греков бросает в холодный пот, они-то думали, что на «нет» и суда нет.

Премьер-министр Греции Алексис Ципрас, выпускник афинского Политеха (а не Гарварда, как основная масса традиционной греческой политической элиты), может быть доволен. Народ поддержал своего молодого премьера. «У него улыбка Гагарина!» — восторженно писали российские журналисты после визита Ципраса в Москву. К сожалению, одного обаяния для вывода страны из кризиса недостаточно. Первая уступка правительства — уход с должности министра финансов Яниса Варуфакиса, компьютерного гения с рюкзаком за плечами. «Больше не министр» — твитнул Варуфакис в понедельник утром.

Европейские партнеры устали от градуса греческого накала. По мнению специалистов, сегодня Греции нужен тонкий умелый переговорщик, а не взбалмошный Варуфакис, который, как поговаривают, чуть ли не в драку кидался на европейских политиков. После уверенного народного «нет» греческое правительство срочно подыскивает кого-то посдержаннее, кто мог бы говорить с европейскими бюрократами на равных.

Будущее Греции туманно. Местная поговорка гласит: когда выпал снег, все дороги закрыты. Несмотря на 40-градусную жару, Греция покрыта сугробами неизвестности. Какие дороги откроются перед страной в ближайшее будущее, говорить пока рано.

Как голосовали греки

«Да»:

Частные предприниматели — 55 %
Пенсионеры — 60 %
Домохозяйки — 46 %
Безработные — 32 %
Студенты — 25 %

«Нет»:

Безработные — 64 %
Студенты — 75 %
Домохозяйки — 46 %
Пенсионеры — 35 %

Интеграция с Россией? Почему бы и нет

Греческий референдум не стоит переоценивать. Не согласившись с диктатом евробюрократии и ее пособников, формально греки отвергли лишь конкретные предложения кредиторов, изложенные в достаточно нахальной форме. При этом уже после объявления референдума правительство Ципраса согласилось на значительную часть этих требований, заложив основу будущих переговоров — теперь они продолжатся, и согласие будет достигнуто на более приемлемых для Греции условиях.

Конечно, еврокредиторы способны «взбрыкнуть» и изгнать Грецию из еврозоны, однако сделать это полностью не в их силах: Греция может, как Черногория, просто использовать евро, а какого бы то ни было реального влияния на политику Евробанка она никогда и не оказывала.

Будет ли Европа мстить Греции? Маловероятно. Европейская интеграция всего лишь создает зону, из которой корпорации «старой Европы» (прежде всего, Германии) гарантированно извлекают прибыль. Евросоюз — сфера «охоты» всех корпораций, еврозона — корпораций финансовых. Изгнать Грецию европейцы смогут лишь тогда, когда прибыль, извлекаемая из нее бизнесом «Четвертого рейха», хотя бы сравняется с налогами, выплачиваемыми этим бизнесом и направляемыми их правительствами на помощь Греции. В обозримом будущем такое не случится.

Сами же греки пока не готовы осознать свое положение: их проблема не в величине долга, а в том, что правила евроинтеграции запрещают им зарабатывать себе на жизнь. Евросоюз должен быть единым хозяйственным организмом — и потому его члены не могут поставлять за его пределы больше, чем поставляют внутрь. Внутренний же рынок ЕС жестко регулируется, и Греция оттуда, по сути, выброшена — в отличие от той же Испании. Поэтому вне зависимости от величины долга Греция обречена. Помочь ей в рамках Евросоюза нельзя: греки могут лишь несколько облегчить свое положение, введя драхму как параллельную «плохую» валюту для поддержания внутреннего оборота. Однако для этого нет ни структур, ни специалистов.

Агония Греции будет продолжаться. Ее спасение — выход не из еврозоны, а из Евросоюза, запрещающего ей зарабатывать на доступных ей рынках, но это болезненное решение. Чтобы упростить его, в России (ибо другого потенциального партнера у Греции нет) должно собраться Греческое общество, которое изучит наши производительные силы и подготовит конкретное интеграционное предложение будущей Греции. Жители этой страны должны четко понимать, что при переходе из Евросоюза в Евразийский экономический союз они получат, например, весь рынок российских маслин и оливкового масла, определенную долю рынков вина, табака и прочей продукции, вплоть до цемента, такое-то увеличение притока туристов и такие-то инвестиции в такие-то сферы, если сумеют обеспечить им защиту. Конечно, они должны учитывать и свои потери при выходе из Евросоюза. Но пока до этого шага еще далеко.

Михаил ДЕЛЯГИН, директор Института проблем глобализации, доктор экономических наук